Блуждания

            
Не вижу людей! Глуп как пень, как
полено… Дома да асфальт!
(Я финном себя назвал
в пивбаре).
                А вот ступенька
железная, где отец
сидел и курил.
                (А финны
смеялись: "Язык не протез!
по-фински скажи!"  –  "В Афины
мы с братом поедем… и в Рим! –
я хвастался. – Титову арку
увидим; поклонимся Марку
Аврелию!"  Финны: "Не ври!")

Иду. В голове – Пан. Внимая
свирели его, на лугу
Дриады сидят (понимая
по-фински, сказать не могу).

Вот тополя остов. Их много!
И все – к маю с иском!.. Я
волнуюсь уже: остановка
автобуса и скамья,
где тоже сидел отдыхая
отец, от меня метрах в ста…
"Ты вехи повсюду расставь, –
себе говорю, вздыхая. –
А впрочем, их в памяти тьма!
Иная звездою мерцает
во мраке…"
                ("Я вам не мерзавец,
хотя в голове туман -
туман поэтический! – бросил
в компанию финнов. – На просе
сижу, а деньгу коплю!"
"Всё врёт!  Надавать оплеух?" –
воскликнул носатый. "Я лирик!
враг пользы, а значит: правдив!
Могу рассказать про див!
Могу над цветком, как колибри,
висеть, а могу и вверх
взлететь!")
                Бездна в памяти вех!..
Отец говорит: "Лови!"
Лет пять мне (пожалуй, на вид
три только); угрюм, деловит
(по снимкам тех лет, когда птичку
фотограф сулил малышу,
о том малыше и сужу).
Хватаю, наморщив личико,
рыбёшку и, видя глаз -
оранжевый глаз! - удивлённо
гляжу; а отец: "Сорвалась!"
Отец рыбу удит: он на
меня не глядит: поплавок
маячит перед глазами...

("Мы с братом увидим и сами,
что Ромул был хищник! волк!
Недаром был вскормлен волчицей
родного брата убийца!" -
сказал я, а финн: "Всё врёт!"
А я ему: "Сам ты - hullu!*
и мозг твой - ещё сырьё!
С ним нужно работать: всерьёз
принять его трудно... Суллу
и Цезаря вспомним!" Другой
воскликнул: "Под зад - ногой!")

Нет не дали: выгнали в шею!
А разве я мог бы дешевле
отделаться?..
                Тут мы с отцом
стояли курили как-то.
Держался ещё молодцом
отец...
           ("Кто такой - легат, а?" -
в Риме вопрос задам
прохожему... итальянцу.
Мы будем, любуясь палаццо,
вдыхать аромат роз... А дам
боюсь!.. Их боялся и Гоголь,
как мул - лошадей! И-го-го! Голь
стыдится себя!" А финн
сказал: "Не видать ни Афин
ни Рима ему... Так что, в Греции
у синего моря не греться
тебе! и в Италии не
бывать!" - "Что?! икру на блине
ещё подадут!.. и с перцем
чанахи и плов!.. Проперций**
в элегиях..." - "Кто таков?" -
носатый меня перебил, а
от дыма в носу засвербило:
"Аа-пчхи! Он таких дураков,
как я, поучал: "Надо сил лишь
набраться! Коль ты пересилишь
любовную муку, она
покажется лёгкой". - "Вина
пьёшь много: оно возбуждает!" -
промолвил носатый, смеясь
<а дым лез в глаза, змеясь>.
Я: "Сладкая боль затихает!"
А он: "После пары плевков!"
"Ты похоть с любовною мукой
сравнил?" - "Отличит нелегко
одну от другой... Молоком
и кошка, как кот ни мяукай,
котят не напоит!.. Котят
на свете не будет вовсе;
а... коли они захотят!.."
"Любви - не валяться в навозе!"
"Хоть воля не терпит оков,
но связана похоть с любовью
и мыслью, и чувством, и кровью!"
"Ты горсткой бренчишь пятаков!")
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
Бутылка!.. А вот за бутылку
(она из-под пива "KOFF")
спасибо тебе: забулдыгу
Ты выручил, Случай-Бог!..
С французскою булкой чай, ох!
как сладок... В карамане - 40***,
а булке цена - 60.
Удачлив босяк, ибо зорок!..
Куда ты помчался?.. сядь
и отдохни!.. Вон пень... и
рядом ещё три пня!..
Отец не давал ремня
тебе, когда был ты pieni*;
а надо бы было дать!
Не стал бы ты корки глодать
сегодня.  .  .  .  .  .  .

Апрель 2004


 *Hullu - дурак (финск.).

**Секст Проперций - римский поэт (ок. 49 - ок. 15 г. до н. э).
С начала лвадцатых годов жил в Риме, принадлежал к кружку
Мецената.

*** 40 - 40 центов.

*Pieni - маленький (финск.).