Из книги стихов два в душе негасимых огня

                (книга посвящена сыну и дочери)

Два ребенка мои - два крыла,
Две надежды, «два глаза во лбу».
Их рождения долго ждала
И молила об этом Судьбу.

Сын и дочь – это жизнь для меня,
Что продлится в грядущих веках.
Два в душе негасимых огня,
Две слезы у меня на щеках.

               6 марта 2000 г. г. Острогожск

ЦВЕТОЧКИ

Посвящаю сыну

Май выдался теплым и солнечным. Ване было два с половиной года и он гостил у бабушки в деревне. Энергия била ключом в этом непоседливом, шустром сорванце. Плакал он очень, очень редко. Была у него одна особенность: в тех случаях, когда по всем законам логики ребенок должен разрыдаться, Иван обычно начинал «философские» рассуждения вслух о своих действиях. И в такие минуты выглядел очень смешно, хотя серьезность прямо-таки распирала его. Шалил он от души и на всю катушку, не отказывая себе в этом удовольствии. И, что интересно, всегда мог найти объяснение своим шалостям. И с завидным терпением старался убедить окружающих в том, что он прав, и не отставал до тех пор, пока с ним в конце концов не соглашались (хотя со стороны взрослых это случалось крайне редко).
По утрам бабушка спешила во двор управлять свое небольшое хозяйство: накормить кур, вывести на лужайку коз. Ванюшку она сажала на крыльцо, давала ему игрушки и наказывала: «Играй, внучек, и не шали». Не успевала бабушка выйти за калитку, как Ваня начинал орать во все горло, да так, что было слышно по всей улице. Он не плакал, а детским басом именно орал, причитая: «Есть хочу! Дайте мне поесть! Накормите меня супом!» Бабушка бросала все дела и бежала к внуку. «Ты что кричишь? Я ведь только что тебя покормила! Ведь соседи подумают, что тебя морят голодом. Ты есть хочешь?» – увещевала бессовестного крикуна бабушка. Выслушав внимательно ее нотации, Ваня невозмутимо отвечал: «Да ну, бабуль, я есть не хочу, просто мне скучно, да и покричать что -то захотелось».
 И такие утренние «концерты» повторялись почти каждый день. В конце концов все соседи к этому привыкли. И уже не бежала какая-нибудь тетя Маша или тетя Оля к нам во двор, заслышав дикие крики Ванюшки. Они воспринимали их, как нечто должное и само собой разумеющееся.
Однажды утром после завтрака внук с бабушкой пошли в огород прополоть грядки с овощами. Утро благоухало запахами цветущих садов и звенело голосами птиц. Рядом с огородом был сад, и бабушка отослала туда Ваню, чтобы он не крутился под ногами и не топтал кустики молодой рассады. А сама начала прополку, осознавая, что времени у нее в обрез и каждую минуту может явиться внук, изъявив желание «помочь» бабушке, что было весьма некстати. Но прошло десять, двадцать минут, а внук, к ее удивлению, не только не лез со своей «помощью», он даже не подавал никаких признаков своего присутствия. Бабушка встревоженно крикнула: «Ваня, ты где?» Внук тут же отозвался: «Я тут, бабуль, я цветочки рву!»
Облегченно вдохнув и успокоившись, бабушка как бы про себя пробормотала: «Ну рви, рви, внучек», – мысленно радуясь тому, что Ваня занят делом и не отвлекает ее от работы. Прошло еще немного времени, непоседливый малыш, как ни странно, тихо и мирно бродил по саду. Бабушка опять окликнула внука, и опять своим ответом он усыпил ее бдительность. Так повторилось несколько раз. Ах, если бы только знала доверчивая бабушка, какой сюрприз ее ожидает! Вот, наконец, прополка закончена и, решив посмотреть чем же так усердно занимается внук, она подошла поближе... То, что увидела изумленная женщина, лишило ее дара речи!..
Иван стоял перед ней с внушительным букетомцветов в руках, а позади него красовалась грядка клубники, на одной половине которой листья  были  изрядно помяты, а цветы и вовсе отсутствовали – их добросовестно оборвал Ваня. «Вот, бабуль, цветочки, это я для тебя нарвал, поставь их в вазочку!» – заботливо сказал карапуз. Сунул цветы в руки онемевшей от неожиданности бабушки, а сам вприпрыжку помчался по тропинке.

Ноябрь 1996 г. г. Острогожск


                ...на нитке памяти седой...
                Галина Умывакина

У памяти так много, много струн
И ниточек прядёных и сучёных,
О, мальчик мой, надежд  моих пестун,
Не дай тебе Господь печалей чёрных.
О, доченька, кровинка, егоза,
Поведай мне все беды накануне
Того, как запрокину я глаза,
Как ветер перемен холодный дунет.

...У памяти так много, много струн...
 
            Октябрь 2005 год г. Острогожск

На косяке отмечен рост детишек:
Вот- Ванин, вот-Танюшкин - всё как есть,
Тянулись ввысь и до моих подмышек
Дотягивались - если мне присесть.

Играли в паровозики и в жмурки,
И в памяти храню до сих пор,
Как зубик-первенец моей дочурки
Баранку грыз всему на перекор.

На косяке отметки, как шажочки
Из давешней младенческой поры,
Вот сына рост, а вот росточек дочки,
Я измеряла их в момент игры.

Какою мерой детство их измерить?
Какой им заповедный дать наказ?..
...Мне остаётся верить, только верить -
Никто из них друг друга не предаст...
    
     Октябрь 2005 год г. Острогожск

  Дочь болеет
Ты вновь болеешь... Нестерпимой болью
Мне сжало сердце, ночь тревог полна.
И, к твоему склоняясь изголовью,
Не спит со мною вместе и луна.
Я расскажу ей о своих тревогах,
И прошепчу ей все свои мечты,
Вот так она выслушивала многих,
Шепни ей, дочка, что-нибудь и ты.
         
               31 июля 2004 г. г. Острогожск

Предрассветное
На алтаре плеча лежит распятье,
Глаза прикрыты лепестками век,
На спинке стула – брошенное платье,
Спит дочь – мой самый дивный человек.
Припав щекой на краешек подушки,
Она чудесна в предрассветный час.
А рядом заяц – лучший из игрушек
«Спит», не смыкая пуговичных глаз.
 
               19 сентября 2004 г. г. Острогожск

«Небо грустное, неумытое», –
Так сегодня мой сын говорил.
Всё смотрел сквозь окно закрытое
И, похоже, о чем-то грустил.
Чем же так озабочен ребенок?
Что за мысли в головке таит?
Как тростиночка, хрупок и тонок,
На меня удивленно глядит.
-Не волнуйся, малыш, скоро птицы
Прилетят и накатит гроза,
И умоется небо водицей,
Распахнув голубые глаза.

                Январь 1999 г. г. Острогожск

Дочь порезала палец и плакала,
На ладошку слеза накапала,
Поканючила, поскулила,
А наутро об этом забыла...

Сын подрался – синяк под глазом,
Но при этом не плакал ни разу.
Мальчик он, потому и не стонет,
Через месяц об этом не вспомнит...

...Только я помню все их слезы,
Корь, ангины, грипп и занозы,
Их ожоги и их простуду
Ни за что вовек не забуду.

     23 октября 2003 г. г. Острогожск

Мальчишка – босоногий сорванец,
Опять затеял шумные проказы.
«Когда  ж он поумнеет, наконец?! –
Вздыхает мать,– шалун зеленоглазый!»

И маме невдомек, что может быть,
Вот этот забияка неуемный,
Сумеет новую звезду открыть
И этим удивить весь мир огромный.

Он вырастет и станет сам отцом,
И позабудет детские проказы.
Ну а пока, пусть будет сорванцом
С разбитым носом, с синяком под глазом.

            Январь 1999 г. г. Острогожск

Нанизываю пестрый бисер слов
На нить судьбы, а у порога – старость.
Я тороплюсь и сплю почти без снов –
Боюсь, чтоб эта нить не разорвалась.

А бусинки в изделии моем
Все разные: одна синей лазури,
Другая сказочным горит огнем,
А третья – цвета  черной, черной бури...

Порою плачу и ночей не сплю,
Детей люблю, о юности тоскую.
Наследство им духовное коплю –
Слова и рифмы бережно шлифую...

...Ну, а когда закончится мой путь,
И я уйду в иное измеренье,
Пусть сын и дочь подарок мой возьмут,
В нем – жизнь моя, и боль, и откровенье...

             Март 1999 г.г. Острогожск

Смех девочки, улыбчивость отца
И старенькая лодка у причала,
И локон, заслонивший часть лица,
И дата, что тот день обозначала –

Все канет в Лету, канет на века,
Ну а пока мгновенья эти длятся,
Их  значимость безмерно  велика,
Хоть нет в них соразмерности и глянца...

...И смех  летит пронзительно в рассвет,
Тоска  неощутима и нежданна,
Ромашки собраны в большой букет,
А утро – розово и первозданно

Для детской лепетности, чистоты...
...Испачкана малиною ладошка.
И с Миром запросто пока, на «ты»
Трехлетняя доверчивая крошка.
    
                28 октября 2001 г. г. Острогожск

Чтоб не остаться мне одной на свете,
И после жизни чтоб оставить след,
Для этого дарованы мне дети –
Живой источник радостей и бед.

Всё им: любовь и муки вдохновенья,
Сияние родных усталых глаз,
И сердца материнского биенье,
И мудрого отца святой наказ.

                Июнь 1999 г. г. Острогожск
Пророчество

     (дочери)

Тонкая тростинка, недотрога,
Неприметна ты среди подруг.
Обойди, Печаль, её не трогай!
Не зови в свой неизбежный круг!

И Судьбу молю: «Будь благосклонной,
Не дразни, надеждами маня,
Пусть беспечной будет и влюбленной
Девочка  хорошая моя.

Пусть она однажды не споткнется
Там где я, и не узнает бед.
Пусть сердечко трепетно забьется
Искренним признаниям в ответ...»

...Засыпай, дитя, тебе приснится
Теремочек в поле расписной.
И пускай пророчество свершится
В точности, предсказанное мной...

 Июль 1999 г. г. Острогожск

Беспределен свет моей любви
И безмерно чувство покаянья.
Днем ли, ночью, только позови,
Из любой пучины мирозданья

Я к тебе приду, мое дитя,
Отогрею в лютые морозы,
Лоб, как в детстве, твой перекрестя,
Прогоню печаль и вытру слезы...

А когда сырая мать-земля
Призовет меня в свои объятья...
...Бестелесна, безголоса... я
У Святого Вечного Распятья

Буду воссылать опять мольбы,
Простирать невидимые руки:
– Господи, не дай лихой судьбы,
Защити моих детей от муки!..
 
     12-14 января 2001 г. г. Острогожск

Сын рисует кошку  увлеченно,
Выводя старательно штрихи,
Вдруг отчаянно и обреченно
Говорит мне: «Мама, помоги!»

Над его картинкою склоняюсь,
Вынув из коробки карандаш,
И поправить искренне пытаюсь
Неудавшийся рисунок наш.

Поправляю, словно критик – строго,
Зверя с треугольной головой,
Но не вижу сходства никакого
Абсолютно с кошкою живой...

...На рисунок погляжу с тоскою
И, не веря собственным глазам,
От отчаянья махну рукою:
– Нет, сынок, рисуй уж лучше сам!

           5 марта 2000 г. г. Острогожск

ДИАЛОГ С ДОЧЕРЬЮ

– Мама, скажи пожалуйста, а мамы у всех стареют?
– Да, мой ребенок милый. Конечно, конечно у всех.
Морщинки изрежут кожу, и волосы поседеют,
И станет скрипуче-грустным мой некогда звонкий смех.

Но что тебя так тревожит, мое бесценное чадо?
И отчего же тоскою глазки твои полны?
Мелко дрожит подбородок... не надо, дочка, не надо,
Не надо плакать, родная, слезы нам не нужны...

Ладошки твои взметнулись, лицо мое обрамляя,
Тебе ведь только четыре, а выглядишь взрослой такой...
И шепчешь мне еле слышно: «Мамулечка, дорогая,
А ты не старей!.. Останься красивой и молодой!..»

...Будь счастлива, моя кроха, в неведении. Покуда
Тебя еще не коснулись беды своим крылом.
И верь всей душой, мой ангел, что может случиться  чудо,
А я лишь молиться стану, молиться о чуде том...
               
                28 декабря 2000 г. г. Острогожск


В карманах сына моего
Хранится масса безделушек:
Осколки ярких погремушек
И много прочего всего.

Кусок веревки бельевой
И несколько сожженных спичек,
Листочек мяты луговой,
Лоскут от старых рукавичек,

Две ржавых гильзы и рецепт
Давно просроченный когда-то,
Прищепка, фантики конфет
И пуговица от халата...

И это все – бесценный клад
Для шестилетнего Ванюшки.
И мой малыш безмерно рад
Иметь все эти безделушки...

……………….................................................
В моей душе – подобный «хлам»:
Осколки счастья, боль утраты
И бисер слез хранится там,
И, как у сына - листик мяты...

За безделушки не корю
Я сына своего нисколько...
Пусть все хранит, как я храню,
Чтоб от потерь не плакать горько.

   Сентябрь 2000 г. г. Острогожск




Кончилась давно пора цветенья,
Засыпает утомленный сад.
Это был день твоего рожденья,
Долгожданный день семь лет назад.

Я держу в руке твою ладошку,
Вспомнилось, каким был хрупким ты.
Как принес к больничному окошку
Папа твой озябшие цветы.

И кричал он радостно: «А сына
Мы с тобой Ванюшкой назовем!..»
И пылала под окном рябина
Сказочно-рубиновым огнем.

             Октябрь 2000 г. г. Острогожск