Чавалэ-ромалэ

                Ведь правы цыганские слова:

                Не люби деньги – погубят;
                Не люби девок – обманут;
                Из вин всех слаще воля;
                Женщина и воля несовместимы.

К цыганам, песням, даже к пляскам,
Была шальная в прошлом страсть.
И оказалось не напрасно –
В стихию эту мог попасть.

Когда служил в седых Карпатах,
Во мне сидела та же блажь.
И не искал я виноватых,
А мною правил лишь кураж.

В одном из шумных ресторанов
Цыганка встретилась одна,
И началась любовь с обмана –
В ночь удалилась прочь она.

Мы, холостые лейтенанты,
Уходим тоже с нею в ночь.
И ничего, что мы, педанты,
От суеты сбегаем прочь.

Июль созвездия развесил,
Гитары слышу чудный звон.
И томно на душе от песен,
И тесен китель от погон.

Поют надрывно и тревожно.
Безумно чувственны слова.
Цыганам страстное возможно
И вновь кружится голова.

Как в юном возрасте впервые
Девчонку в губы целовал,
И речи были все немые,
И ничего не понимал.

Вдруг струны вздрогнули, затихли.
И к нам цыганка подошла.
- Приняли вас всех, за своих мы, -
И также гордо отошла.

Цыгане вновь запели песню.
Стихами всё не передать.
Там надо быть и перенесть все,
Такое надо испытать.

Цыгане гордые, свободны.
Взлетают искры от костра.
Наверно, богу так угодно –
Мы остаемся до утра.

И вновь шальные в небе руки,
Дрожат сережки, что за класс!?
Нам, офицерам, не до скуки,
Я вызываю, Шейла, вас.

Красотку ту из ресторана.
Девчонка  молния, гроза.
И вновь хотелось без обмана.
Свели с ума  её глаза.

Она застыла, только плечи
Дрожали мелодично в такт.
Какие могут быть тут речи.
Ее глаза светились, факт.

Цыгане, други вы, ромалэ,
Гитары стонут и поют.
Пасутся рядом кони вяло.
Костер рисует нам уют.

Но вдруг разверзлось небо громом,
Полился дождик проливной.
И то, что виделось мне домом,
Исчезло в дымке золотой.

Костер дымился на рассвете,
Неслась по полю кобылица.
И я себе вдруг сам ответил:
Наверно, это всё мне снится...
                2002 г.