Сто семьдесят округлых, полых Лун...

Скрипичный ноктюрн


Иду, и говорю с тобой, и плачу,
лавиной оглушён – часов, минут, секунд.
Себя, в сердцах, как загнанную клячу,
безжалостным кнутом стегаю и секу.

По окоёму слепо шарю: где ты?
Ты слышишь ли меня? И выглянуть прошу,
хотя б на миг. Ловлю твои приметы…
Мне утешенья нет – седому малышу.

Шепни тайком волшебное словечко,
легонько улыбнись, пусть только краем губ.
Спаси! Ведь я – не кроткая овечка,
а (очень может быть) махровый душегуб.

Не смог я вовремя (вот запоздало каюсь)
постичь ту истину – ни сердцем ни умом, –
что в этот мир меня принёс не аист,
а перст судьбы, молниеносный гром.

Не вник – слепой щенок, тобой рождённый, –
каким четвертованиям тебя,
бердичевскую юную мадонну,
подверг Верховный Суд, «страдая» и «любя».

Незримых мук твоих, хотя бы половину,
взять на себя – прости – я не сумел, не смог.
Что толку голову теперь склонять повинну
да в глотке подавлять непрошенный комок?

Вверху Луна и Звёзды хороводят.
Ночной мороз крепчает и скрипит.
Судьба и совесть молча счёты сводят –
баланс восторгов, немочей, обид.

Блистают хрусталём и златом перелески.
Луна сопровождает мой маршрут.
Я бормочу и плачу по-еврейски.
По-русски ёрничаю, как заправский шут.

Дистанцию меж нами наслоили
сто семьдесят округлых, полых Лун.
На помыслах моих – ни ржавчины, ни пыли.
Я сохранил Лицо: не циник и не лгун.

Опять прости! С тропы лесной давно я сбился.
Луна не греет. Глухо. Начал замерзать.
Мне кажется, мой сон нездешний сбылся…
Спаси! Ведь помощи уж неоткуда звать.

Мерещатся, дробясь, огни домов и улиц.
Тону в блаженстве и возмездием распят.
Бреду в полубреду, шатаясь и сутулясь.
Меня пронизываешь ты – с башки до пят.

Быть может, грянет, совершится чудо-юдо:
меня бездомные бродяжки вдруг спасут,
так что с задержкой я к тебе прибуду…
Непредсказуем он, Небесный Суд.

Скользит смычок. Рыдает нежно Скрипка,
вынает душу из груди моей.
И, будто золотая как бы рыбка,
душа спешит к Владычице Морей.

Да сбудется заветное желание –
моё, Твоё, любимых наших всех:
уйдёт в преданье повод для рыдания,
Мотивом скрипки станет детский смех...

Привиделось мне: торс окоченелый
ошмётками багрится там и сям...
Нет, не застыну я в чащобе белой.
Не сгину на прокорм бесовским псам.



Ночь 07-08 января 2011.