План вызрел в солнечных осях...

На пути к Тавриде


1.

В смоленском поезде чумазом,
ползущем через август к югу,
вращались медленно по кругу
все выдохи плацкарты разом,
сгущаясь в тягостный букет.
Фантомом-спутником, в ответ
над душегубкой воспаряя,
я видел ясно третьим глазом
с высотно-птичьего полёта,
как поезд мой вдоль нитки рельсов
покатою дугою сферы
по глобусу на юг стекал…-
Состав железной головою
шумерского локомотива
бодал, таранил темноту,
огнистые набычив фары.
Колёсные вращались пары,
чеканя стыки на мосту.

Под звон стаканов – мемуары
в купе соседнем шли к концу…
Дороге, словно подлецу
или каракулям невежды,
все склейки, нитки, швы – к лицу!
Сквозняк пути – пунктир надежды.
Так, аритмией клятый-мятый,
от харьковской, пятидесятой,
до сорок пятой параллели
я отмерял семь сотен вёрст...
Распахи окон в ночь летели,
по ветру бились занавески.
Вставало небо в полный рост,
и, будто бы нездешне-дерзкий,
но издавна знакомый, мост,
чуть изгибаясь, Шлях Чумацкий
легко над полночью парил –
в благоволенье высших сил…


2.

А как я ранний час любил
прибытия по расписанью –
с привычным сдвигом опозданья –
на Симферопольский вокзал!
Кто сто тетрадей исписал,
тот ради кровного признанья
опять возьмёт, пожалуй, слово...
Искрит вокзальная полова,
отпускников пчелиный рой
гудит уже и в полшестого.
Рассветом, свежим, как барвинок,
и чёрствой денежной игрой
разбужен привокзальный рынок.
И, золотясь парчой косынок,

блюдут Зухра и Алия
червонный козырь помидора.
Увы, скудна мошна моя!
А всё ж в тональности мажора
скажу, что стрелка льнёт к шести
на здешней инкерманской башне,
и, жаждой мучимый вчерашней,
спешит на рюмку наскрести
бродяга пыльного покроя –
вид, неизменный с мезозоя.
Пора! – На грудь сто грамм свои
в харчевне сонной Зульфии
вздымает особь. – Вновь героя
награда родины нашла!


3.

Но стая птиц, звонка-мала,
зигзаги чёрного стекла,
флотилия стрижей рассветных
«Была – смеётся – не была!» -
в полновоздушном царстве бедных.
Вне всех районных, всепланетных
и прочих шарлатанских смет,
прими творительный привет,
как за семь бед один ответ!
Возьми подарок-неотдарок! –
Ведь здесь, под сводами камней
белейших флорентийских арок –
теплей, чем выпуклость камей,
лепнина птичьих гнёзд. Птенцы, -
над скверной бандюка и Флинта, -
на подступах к высотам крепнут,
хранимы зоркостью инстинкта
слепой родительской любви…
Лови рассветный дар, лови –
свой, словно вера на крови!

Вдыхай волнистых лон флюиды,
что с кромок Понта и Тавриды
примчал к ноздрям легчайший бриз.
Откройся портом Партенита,
где сокровенен трюма приз,
и призменная синь, как прежде,
метнёт улыбку сверху вниз...
Первосвященством побережья,
и в этот раз спасётся мир!
Бьюсь об заклад – опять инжир,
чернильный, жёлтый и лиловый,
поспел в береговых камнях...
И о семи желанных днях
план вызрел в солнечных осях.
Уйдёт троллейбус в полседьмого
туда, где август держит слово,
где в лоне утра золотого
коханка-жизнь проснётся снова -
возлюбленная на сносях
на ясно-синих воздусях!


editor_interpoezia@hotmail.com