Как басист стихи писал

Короче, знаете что, ребят… про ямбы, хореи и анапесты. Нельзя к ним без топора и напильника, я это понял. Если целый длиннющий стих написан одним и тем же однообразным размером – это все равно что басить свою партию нотами одной длительности. Тудудудудудудум… Может, и мелодично – но страшно занудно. Нельзя так уже, не наш век и не наш метод. Как показала недолгая, но интенсивная практика, стих пишется вообще по-другому.  В общем, у меня теперь так:

Сначала понимается темп. Потом на темп ложатся первые две-три строки и получается ритм и мелодика. А дальше этим ритму и мелодике остается только следовать. Не тупым копипастом количества ударных и безударных слогов в строке, а эдаким джазом. С вариациями на тему того, что получилось в первых строках, с возвратами, развитиями… ни единой ноты, ясен пень – только ритм, фонетика и поверх этого – смысл в пару-тройку слоев. Не больше. Иначе заумь, да)))

С рифмой отдельная песня. Она вообще не обязана появляться, как в школе учили, по принципу аа-бб или там аб-ба. Она должна появляться там, где нужна. И все. Очевидно, правда? А когда читаешь – диковато смотрится. Надо прочесть один раз, другой, третий – а потом все, ловится ритм и ходишь бормочешь такой стих, напеваешь его, катаешь на языке и пробуешь. С кирпичным ямбом так не получится. Проверено. Он невкусный.

Вообще-то я так давно уже пишу. Но вот тут у меня один товарищ спросил, как оно, мол, получается так. И тысяченог задумался. ;)

Первой мыслью, которая пришла в голову, было то, что на самом деле, на месте этого текста должен быть текст о том, как теперь стихи читать. Потому что читать стихи теперь надо так, как никто другой кроме тебя не прочтет – речитативом, или под музыку… в общем, так, чтобы донести до слушателя то, что не поместилось на бумаге и не может быть понято с бумаги глазами без чтеца. И вот с этого места в голову мне принесли вторую мысль. И принесла ее Эрна Ульвунге(ulvunge.livejournal.com) металл-журналист и филолог.

«Так я и думала, что тебе античная метрика поест моск :) Но, повторюсь, именно она в современной рок-поэзии неожиданно решила воскреснуть. А что до чтения – я давно развиваю мысль, что круг замкнулся и мы опять приехали в «поэзию-для-слушания» после двух тысяч лет господства «поэзии-для-чтения». Ибо уже давно произошло разделение на стихи и тексты, в том же металле значительную часть текстов без музыки воспринимать невозможно.» – коммент к моему посту в ЖЖ «на тему».

С одной стороны – да. Если стих нельзя спеть так, чтоб песня получилась единым выдохом, такой стих многое теряет. Стих, оставшийся на бумаге – мертв, звучащий ровно так, как читают его глаза, не меняющийся от прочтения, можно смело считать мертворожденным. То есть, он по-прежнему может оставаться хорошо составленными строчками в столбик. Но разница – как между оригиналом и скульптурой – в наличии и отсутствии пульса.

А с другой… это если послушать Калугина – его однажды(а я думаю, даже и не единожды) спросили, как он пишет стихи. Он заявил, мол, сейчас складывать строчки в столбик может каждый менеджер, поэтому обращать внимание надо прежде всего на то, что ты хотел сказать. И если не хочешь срать сказать нечего – не мучай жопу никакая стилистическая красота уже не спасет, она в наш просвещенный век как раз дело обыденное. Впрочем, если смотреть на лирику Калугина, он и правда на поэтику забивает с царственной небрежностью. С другой стороны, какой нафиг пульс у чистого духа, например? Ему не надо.

Когда-то давным-давно, в греко-римском сообществе стихи тоже не были делом печати. И античное стихосложение было целиком и полностью заточено под пение, организовано с учетом кратких и длинных гласных в языке, а потом до варварской Европы дошли только кирпичики, из которых строилось здание произведения. Те самые – два-слога-первый-ударный, три-слога-последний-ударный, украшенные, самое сложное, стихотворным «затактом». Кому придет в голову идея раскладывать по классическим размерам античной поэзии лирику «Арии» или «Мановара»? А зря. Или, например, «Возвращение». Недавно я нашел их тексты в интернете и прочел – мало, ужасно мало от того, что слышно в наушниках.

Чем больше возможностей у изобразительного средства – тем большие требования к конечному результату. В начале 19 века было круто просто писать в рифму по-русски. В начале 20 века задачей-максимум было сказать что-то сверх Пушкинского вклада в русскую словесность. В начале 21 века, при учете того, что словарный запас среднего менеджера равняется четверти словарного запаса Пушкина, получается интересное свойство информационно развитой культуры. При нынешнем словарном запасе среднему человеку не составляет труда срифмовать десяток строк на бумаге типовым размером, чтобы выразить свое настроение, так сказать, максимально близко к оригиналу. А базовые/продвинутые понятия о стиле позволяют сделать это еще и поэтически грамотно.

Соответственно, задачей становится уже не сформулировать мысль. И даже не донести ее до аудитории, не пробить к самому сердцу. Закончилось время игры с инструментом(а слово – суть инструмент) – настало время проверить – есть ли в сердце истина, которую этот инструмент уже вполне способен выразить. Ну что, граждане шаманы-стихоплеты? Приступим?