Куликовская битва
Куликовская битва
…И тако сступишася обе силы великиа на бой, и бысть брань крепка и сеча зла, а леашеся кровь, аки вода, и падоша мертвых множество бесчисленно от обоих сил, от татарскиа и русскиа…; всюду бо множество мертвых лежаху, и не можаху кони ступати по мертвым; не токмо же оружием убивахуся, но и сами себя бьющее, и под конскими ногами умираху, от великой тесноты задыхахуся, яко немощно бе вместитися на поле Куликове…
О славе былинной сказать я берусь,
Затем, что желанием скован
Припомнить, как бились и гибли за Русь
На поле, что звать Куликовым.
Попомните ныне ,потомки, всех тех,
Испивших кровавую чашу,
Кто бился за Русь, за победный успех,
За жизнь и Отечество наше.
Лишь живы в преданиях те времена,
Когда на поганого разом,
Сплотившись, вся Русь поднялась в стремена
По зову московского князя.
Немало с тех пор пронеслось долгих лет,
Но чтит благородное сердце
Ту славу, с которой погиб Пересвет
В бою супротив иноверца.
Ту храбрость, ту ярость, с которой полки,
Прибегнув к последней молитве,
Плечами к плечам, от реки до реки,
Стояли стеною в той битве.
Кто знает теперь, сколько их полегло,
На этом болотистом поле,
Тех витязей славных, развеявших зло,
Горевшее в каждом монголе.
Давно гром той сечи великой утих,
Стрелой разлетевшись по свету.
Так вспомним же предков, и подвиги их,
Чья слава доныне бессмертна!
***
В тот год на беду запоздала весна.
Сражаясь со льдами и снегом,
Пыталась она пробудить ото сна
Дороги и сонные реки.
Она прогоняла морозы с крыльца,
Круша снеговые заторы,
Пытаясь скорей дать дорогу гонцам,
С великою вестью о сборе.
И все же пришел этот радостный миг,
И только лишь грянули грозы,
По вешним дорогам к Москве напрямик
Вовсю заскрипели обозы.
Вовсю зашумели по рекам гребцы,
Под песни, что пели их деды,
О том, как сражались на битвах отцы,
И как возвращались с победой.
Казалось, к Москве колесила вся Русь
По венам дорожного плена,
Спеша через вечно знакомую грусть,
К крутым белокаменным стенам.
Великое войско встречала Москва
Густым колокольным трезвоном,
Казалось, что даже ее купола
Встречали дружины с поклоном.
Из града Владимира, с брега Двины,
Из Суздаля, Галича, Пскова,
Полки новгородцев, дружины Литвы,
Отряд устюжан, белозера
Сошлись под Москвою в великую рать,
Какую не знали ордынцы,
Не славы в великом бою поискать-
За Русь да веру сразиться.
И шли они дальше, в Коломну, а там,
Как пишется в старых сказаньях,
Всем воинством двинулись смело к врагам
На встречу по землям Рязани.
***
Олега рязанского сковывал страх,
В Москве он врагом почитался,
С дружиной своей он укрылся в лесах,
Где долго в раздумьях терялся.
Не знал он: идти ли с Москвой бить орду,
И мстить окаянным татарам,
Но если орда победит, то беду
Накличет он вновь, да пожары.
Нарушит с ордою союз - даже дань
Ему снисхожденья не сыщет,
И вновь его земли и сам град Рязань
Мамай превратит в пепелище.
Быть может, дождаться Ягайла, а там
С ним вместе, единою силой,
В начавшейся сече московским полкам
Ударить предательски в спину?
Но если победу одержит Москва
В бою над мамаевым войском,
То с плеч полетит и его голова,
Рязань его станет московской.
Рязань лишь его, под Москвой ей не быть,
Не быть и под властью ордынцев!
Никак он не мог в своих думах решить,
На чьей стороне ему биться.
И с болью в душе, со слезами в глазах
Решил не идти он на битву,
Остался резанец с дружиной в лесах,
Как в сказке «с разбитым корытом».
А русское войско за пару недель,
В пути растянувшись колонной,
Прошло лишь по краю рязанских земель
И вышло к могучему Дону.
***
И вот перед ними раскинулся Дон,
За ними-то самое поле,
Что сковано реками с разных сторон,-
Где нет для ордынцев раздолья!
Князь Дмитрий собрал на совет воевод,
И задал вопрос воеводам:
-«Прикрыться ли нам глубиной этих вод,
Иль выйти в то поле за Доном?
Простора там нет для ордынских коней,
И , чтобы в бою не опешить,
Придется Мамаю, «царю всех царей»,
Для битвы часть воинов спешить.
А пешее полчище нам не страшно,
Привыкшие к конному бою.
Ордынцы, не знавшие строй, всеравно
Что волки, заблудшие в поле».
Ответ был таков:
- «Непременно идти!
И сжечь все мосты за собою,
Чтоб не было войску обратно пути,
Назад из великого боя!»
И этой же ночью, под звон топоров,
Под звездами, снова и снова
Мостами скреплялись края берегов,
И вскоре все было готово.
К утру, в Пресвятой Богородицы день,
Полки, облачившись в обновы,
Вошли величаво в осеннюю сень,
В туман и луга Куликова.
И встали в туманной зарнице полки
Плотнее дремучего леса,
Плечами к плечам, от реки до реки,
Укрытые плотно железом.
Огромной Жар-птицей на поле теснясь,
На поле для них не широком,
Расставил для битвы полки свои князь,
С самим воеводой Боброком.
Раскинулся вширь от болотной реки,
На правом краю Куликова,
Закованный в брони полк правой руки
Литовцев из Брянска и Пскова.
А слева, у берега Смолки- реки,
От центра до перелесков,
Поставил князь Дмитрий полк левой руки,
Под руку- князей Белозерских.
По центру велел воевода Боброк
Поставить полк конницы первым,
За ним же, фалангой, большой пеший полк,
А полк устюженский - резервным.
Для верности полной еще один полк,
На горе татарской ораве,
Возглавив, укрыл воевода Боброк
В могучей зеленой дубраве.
И каждый в бою был готов жизнь отдать,
За Русь, друг за друга, как брата,
И дело осталось за малым: лишь ждать
Терзавшего Русь супостата.
***
Тем временем, утром, ордынская рать,
С приходом ночных сакмагонов*, разведчики
Оставила тихую Кузьмину гать
И двинулась к полю изгоном* поход конницы без привалов и остановок
То полчище вел за собою злодей;
Среди кочевого народа
Себя называл он царем всех царей,
Хотя не был царского рода.
То темник Мамай шел из степи на Русь.
Наняв генуэзцев и фрягов,
Собрал он в единую силу улус,
Покорных ордынскому стягу.
***
Лишь солнечный свет озарил русский стан,
Земля задрожала под дерном,
И Дмитрий увидел сквозь слабый туман,
Как Красный холм в поле стал черным.
Не ночь то спускалась на радужный край,
Не тень и не мгла это были,
То вышел с ордынцами в поле Мамай,
В поднявшемся облаке пыли.
И охнула в ужасе Родина-мать
От полчища вражеской силы,
Оно вдвое больше, чем русская рать
Количеством воинов было.
Но свет, ослепивший безбожному взгляд
От блеска «железной Жар-птицы»
Ему показал, что не малый отряд,
Вся Русь вышла биться с ордынцем.
Признаться, тому был Мамай удивлен,
Не думал, что Русь выйдет биться,
Решил испытать он на прочность заслон,
С надеждой, что Русь разбежится.
И грянули трубы на Красном холме,
И в бой от большого улуса
Помчался огромный татарский тумен* воинское подразделение =10000 воинам
В бою испытать силу русов.
От тысяч копыт задрожала земля,
И в реках вода помутнела,
Взметнулись с ветвей сотни стай воронья
И поле от пыли темнело.
***
И молвил князь Дмитрий пред воинством речь:
-« О братья мои, перед битвой,
Пред тем, как вы вступите в ярую сечь,
Скрепите дух ратный молитвой.
Молитесь, не думая встретить здесь смерть,
Встречайте поганых беспечно,
Ведь если нам здесь суждено умереть,
То только затем, чтоб жить вечно!
Сражайтесь с врагом, не щадя своих сил,
С великим напутствием церкви,
И знайте, все воинство благословил
В священном письме отец Сергий.
Попомните ныне, Отчизны сыны,
Как бились за Русь наши деды,
Так будьте же предков достойны и вы,
Сражайтесь до полной победы!»
И звон прозвенел, заглушив мерзкий гам,
И дрожь ненавистная, словно
В тот миг подчинилась тяжелым шагам,
Звенящим так дружно и ровно.
И то не гроза поднялась грохотать,
Не гром, не небесная кара,
То двинулась дружно вся русская рать
Навстречу поганым татарам.
Но , сблизившись, рати в решающий миг,
Примерно на выстрел из лука,
Укрывшись щитами и древками пик,
Застыли напротив друг друга.
И вызвались биться один на один,
Чтоб насмерть сойтись в поединке,
Монгол Челубей- поединщика сын,
И наш Пересвет, витязь-инок.
Ударили шпоры коням под бока
Под крики и рев иноверцев,
И каждого острою пикой рука
Прицелилась каждому в сердце.
И вырвался крик, и померк белый свет,
И вздрогнул весь мир от испуга,
Монгол Челубей и монах Пересвет
При стычке пронзили друг друга.
Они позабыли про боль и про страх,
Лишь вскрикнули оба от боли,
И пали ордынец и русский монах,
Пронзенные, в травы на поле.
***
Ударили бубны! Под гром сотен труб
Склонились уверенно копья,
Сменилось зловещее сжатие губ
На громкие крики и вопли,
И ринулись русичи в конном строю
На конные рати ордынцев,
Чтоб в этом, быть может, последнем бою,
С погаными насмерть сразиться.
За горе, пожары, за смерть и за плен
Полк русских, закованный в брони,
Развеял по полю татарский тумен,
Но все ж не помчался в погоню.
Прекрасно все знали дальнейший исход,-
Назад отступая умело,
Манили они за собой воевод
На свежие силы и стрелы.
Но русы вернулись, построились в строй,
Слились со стеною, как было.
Ордынцы же в гневе вновь кинулись в бой,
На этот раз с большею силой.
***
Князь Дмитрий позвал Михаила Бренька
И молвил он другу, как брату:
-«Встань вместо меня за спиною полка,
Я ж выйду встречать супостата.
Не гоже мне , братья под стягом сидеть,
И биться с врагом лишь словами,
Коль вас я поставил на верную смерть,
То должен стоять рядом с вами».
И князь облачился в доспехи Бренька,
Тайком от ордынского глаза,
И вот уже слева он, в гущу полка
Встал в строй рядовым, а не князем.
Он видел, как поле окутало мглой,
То близилось время пить чашу.
Не мгла то, а полчища конных шли в бой,
И вел их царевич Арапша.* Арапша, или Арапшах, сторонник Мамая
На сей раз решил грозный темник Мамай,
Всем левым крылом его войска
На прочность в бою испытать правый край,
Дружинников русско- литовских.
Дрожала под воинством русским земля,
Забыла она о покое.
Ордынские кони скакали, гремя
Копытами, грозно по полю.
Но гром вдруг раздался и треснула мгла,
И первых, что были так смелы,
Жестоко сразили, смели из седла.
Стальные, железные стрелы.
Не сотни, а тысячи пущенных стрел
Упали дождем в злые лица.
То мощью своей превзошел самострел
Хваленые луки ордынцев.
Немного из первых осталось в живых,
Средь сотен жестоко убитых.
Но новые сотни прошли через них,
Подмяв первый строй под копыта.
И тут же ударил по ним залп второй,
Подмяв этот строй к первым, мертвым,
За ним через миг был сметен третий строй.
И далее, так же, четвертый.
***
Впервые орде здесь пришлось нелегко,
Кто спасся от стрел, пал от пули,
Но русы стояли еще далеко
Для стрел из ордынского лука.
Большое желание русам отмстить
Горело в сердцах иноверцев,
И каждый готовил свой лук, чтоб пустить
Стрелу прямо в русское сердце.
Сближаясь с врагом, натянув тетиву,
Прицелившись в витязей смело.
Пустили рой стрел по врагу на скаку,
И грянул ответ самострелов.
Ордынские стрелы, вонзившись в шиты,
Не стали для воинства порчей,
А русские стрелы, как гибель орды,
Порвали строй вражеский в клочья.
От павших тряслась и гудела земля
Под стрелами снова и снова…
Убило стрелой под Арапшей коня,
Но слуги пригнали другого.
***
Стремительно рвались татары гурьбой
(И каждый из них был безумец)
На русские копья, что выставил строй,
Укрывшись щитами от сулиц* короткое копье для метания
Тяжелая конница правой руки,
Что вышла ордынцам навстречу,
При стыке разбила тумен на куски,
И дружно ударилась в сечу.
Литовские княжичи крепкой рукой,
Пришедшие с Брянска и Пскова,
Сдавили тумен меж собой и рекой,
На самом краю Куликова.
Познали ордынцы здесь рыцарский меч
С могуществом воинов ратных.
И вскоре, не выдержав, бросили сечь
И в злобе бежали обратно.
И гнали их пешие копьями прочь,
Отбросив от правого фланга,
Орда не могла здесь Руси превозмочь,
И даже на долю форсанга*. Мера длины в улусе Джучи
***
Не думал Мамай, что отступит орда,
Не думал, что так приключится,
Такого и быть не могло никогда,
Чтоб русы погнали ордынца.
В былые года лишь почуют беду,
Как тут же в лесах схоронятся,
Боялись покорные русы орду,
А нынче- то что не боятся?
Когда-то рубили друг друга, и пусть,
То на руку было улусу.
А нынче с ордою сразиться за Русь
Сошлись непокорные русы.
То Дмитрий московский, всему он виной.
Проклятый улусник двуликий,
Сплотил гордых руссов и вывел на бой,
Сражаться со мною, владыкой!
И то не холопы пришли полевать,* искать ратных подвигов на поле брани
Не люд городской неумелый,
То витязей храбрых могучая рать,
Обученных ратному делу.
Коль князю не страшен мой яростный гнев,
Видать , он уверен в победе.
Ну что же сказать? Изрубить нужно всех,
Пока нам сопутствует ветер.
***
Мамай повелел спешить много орды,
И встать им надежным оплотом,
За строго одетые в брони ряды,
Ряды генуэзской пехоты.
И встали они грозно, пешей ордой,
Простершись от фланга до фланга,
И двинулось пешее полчище в бой
На руссов огромной фалангой.
Но то не сплоченность московских полков,
Обученных действовать строго,
Скорее то стая голодных волков,
Бредущих по полю не в ногу.
Арапша повел в битву новый тумен
Вдоль Смолки до дивной дубравы,
Помчался на левый полк руссов затем,
Что был послабей он, чем правый.
На сей раз хитрей оказалась орда.
Огромная конная масса
Погнала вперед, как бараньи стада,
На стрелы косогов и ясов.
Их встретил тяжелый по силе удар
Со звуком сигнального рога,
Который пришелся не в сотни татар,
А в сотни невольных косогов.
И конское ржание, крики навзрыд
От ран ,в заметавшейся гуще.
В мгновение смолкли под тенью копыт,
Под сотнями сзади идущих.
Не раз раздавался отрывисто гром,
Несущий смертельные раны,
Не раз били стрелы железным дождем
В живую защиту поганых.
Орда не жалела подвластных племен,
Считая косогов за трусов.
Ордынцы, использовав этот заслон,
Напали на левый полк руссов.
Не дрогнул и здесь смелый русский народ,
Их конница вышла навстречу,
Теперь же настал в этот раз их черед
С ордою вступить в злую сечу.
***
Взметнулись с далеких болот кулики
От грома начавшейся битвы,
То сшиблись орда и полк левой руки,
В котором стоял сам князь Дмитрий.
Дружины отважных князей на ходу,
За Русь, за былую обиду,
Вонзили тяжелые копья в орду,
И строй ее был опрокинут.
И ратная сила силу нашла,
И грохот разнесся по полю,
Жестокая сеча меж ними пошла,
Деля между сил злую долю,
Свистели вокруг за стрелою стрела,
Взмыл скрежет шеломов пробитых,
И в давке рубиться мешали тела,
Зажатых живыми убитых.
Из гущи рядов, обнажив острый меч,
Вперед, за победой бесстрашно
Сам Дмитрий московский вступил в злую сечь
С дружиною гридней* отважных гридни- княжеские телохранители
И бился князь Дмитрий с проклятым врагом,
Был храбростью славы достоин.
И враг, отбиваясь, не ведал о том,
Что был это князь, а не воин.
И тысячи также сражались за Русь,
Как он, и в смешавшейся куче,
Крушили вдоль Смолки проклятый улус
Потомков кровавого Джучи.* Джучи- один из сыновей Чингиз- хана
Не выдержав натиска, дрогнул здесь враг.
Могучим, сплоченным напором,
Подняв над врагом белоозерский стяг,
Погнали орду белозера!
Но все ж неспроста этим кончился спор,
Таилась в нем хитрость большая,
Манили враги русский полк на простор,
На свежие силы Мамая.
Взревел им вослед к отступлению рог.
Но клич о победе был брошен,
В погоне, по полю рассыпался полк,
Как тысячи крупных горошин.
***
О страшном суде возвестил страшный треск,
Раздавшийся громом в округе,
То тьма вековая и солнечный блеск
Сошлись в поединке друг с другом.
Жестоким для многих в бою стал тот миг,
О многих удача забыла:
Закрывшись щитами и древками пик.
Сошлись в битве главные силы.
Огромное полчище пеших броском,
При стыке ломая фалангу,
Схлестнулось с большим русским пешим полком
И конницей правого фланга.
Здесь многим из первых досталось копьем,
Кого же копье миновало,
Был смят и задавлен при стыке живьем,
Вот тут-то и время настало
Для грозного боя, страшнее, чем ад,
Чтоб в сече решилось все разом,
С обеих сторон отступили назад,
Чтоб рухнули мертвые наземь,
И тут же схлестнулись над павшими вновь,
И грянула грозная сеча,
И хлынула наземь пролитая кровь,
И жизни здесь гасли, как свечи,
И солнце исчезло за тучами стрел,
И быстро росли под ногами
Большие холмы окровавленных тел,
Изрубленных напрочь клинками.
Жестоко сражались с фалангой полки,
Отчаянно витязи бились
Но в поле, в отважный полк левой руки,
Резервы Мамая вонзились.
Вновь Русичи били ордынцев копьем,
Порой забывая про раны.
Как соколы, храбро дрались с вороньем,
Но силы их были неравны.
Орда оказалась намного сильней,
Обманом была ее трусость,
Один за другим, под копыта коней
Склонялись убитые русы.
Но были и те, кто сражался, как лев,
Но бой их, увы, был недолгим.
Не все через ярость и вражеский гнев
Прорвались обратно до Смолки.
Вода покраснела в той Смолке- реке
От крови, смешавшейся с нею,
И полк, что сражался по левой руке,
Ордою был смят и развеян.
Попятились силы большого полка,
Давили ордынцы и фряги,
У многих рубить уставала рука.
И грозные русские стяги,
Склоняясь к поганым ордынским ногам
Смертельным, покорным поклоном,
И вскоре Арапша ,под вопли и гам,
Прорвался с ордынцами к Дону.
Не выдержав подлый ордынский удар.,
Погибли лихие дружины,
Открыв злому полчищу конных татар
Дорогу за русские спины.
Но встали преградой туменам врага
Одетые в брони резервы,
То полк устюжан, да дружина Бренька,
Который врага встретил первым.
И первым он был в этой схватке сражен,
Но гибель Бренька стала броской,-
Он первым за смертью пошел на рожон,
Чтоб встрянул дух русского войска!
И витязи кинулись в битву за ним,
И так же, как он, были смелы.
Нещадно свистели над ворогом злым
Мечи и железные стрелы.
Тяжелые копья пронзали насквозь
Тела ненавистных ордынцев,
Но русский строй в давке был порван , и врозь
Пришлось русским витязям биться.
Упавших на землю давили без слов,
Топча их тела сапогами,
Пока на земле не захлюпала кровь
У тех и других под ногами.
Пусть силы уже оставались не те,
Но храбрые русы ,со звоном,
Отважно сражались в сплошной тесноте,
Пока не попятились к Дону.
И время пришло! Дрогнул в ужасе враг
За миг до победного срока,
Когда увидал позади русский стяг
И полк воеводы Боброка.
Сомкнулись дружины. Арапша в кольце,
Зажали поганого ловко,
Как мышь, изловили на русском крыльце
Степного орла в мышеловку.
Зажатые плотно щитами полков,
От Смолки до Дона, по кругу
Метались враги, словно стая волков,
Давя в суматохе друг друга.
Арапшу в замятне сразила стрела,
Он рухнул с коня под копыта,
Так кончилось время степного орла,
Не в небе, а здесь, средь убитых.
И тут же туманы рассыпались в прах,
И витязи в гневе разили
Всех тех из орды, кто стоял на ногах,
Кто падал в поклоне- давили.
Окрасились кровью Непрядва и Дон,
И бились в агонии кони,
Бежали остатки кочевников вон,
Спасаясь, кто как от погони.
Пугаясь расплаты, бежал и Мамай,
Оставив попытки отпора,
С остатками битых своих волчих стай
Ушел он в кочевье с позором.
Отныне в бою «царь царей» был разбит,
Не выдержав русскую храбрость,
И был он обманут и дерзко убит
Руками своих же, за слабость.
***
Угасла та битва, утих ее гром,
И смолкли в тиши волны Дона,
Лишь в поле, устеленном мертвым ковром,
Стихали последние стоны.
Была эта битва жестока и зла
На поле на том Куликове,
Земля, здесь впервые, в тот день не смогла
Впитать столько пролитой крови.
Здесь многих мужей порубили враги,
Да, много их пало в той битве.
Пропал среди них у болотной реки
И храбрый московский князь Дмитрий.
Пошли его в поле искать да глядеть
Средь тел и затупленной стали,
Лишь только тогда, когда стало темнеть,
Великого князя сыскали.
У Смолки, где русичи все полегли,
Лежал он без чувств, обессилен,
Дружинники в чувства его привели
И на ноги встать пособили.
И в мертвой тиши, со слезами в глазах,
Скорбя и ликуя, князь Дмитрий
На время забыл про жестокость и страх.
И как победитель в той битве,
Одною ногой встав на тело врага,
Как делали прежде прадеды,
Трубил в рог не князь, государь, на века
Над ворогом грозным победу.
И он обратил свой неистовый взор
На поле, ища горьким взглядом,
Где билась дружина лихих белозер,
С московской дружиною рядом.
Где в центре и конных. И пеших полки,
В бою оглушенные звоном,
Сражаясь отважно, за Русь полегли
На поле, что звать Куликовым.
И там же, где бился и пал левый полк,
К живым обратился он с речью:
- Исполним же, братья пред павшими долг,
Для коих здесь жизнь стала вечной.
Дружинники храбрые, други- князья,
Избавим же силу святую
От злых поруганий и стай воронья,
Схороним их в землю сырую.
И ныне, не мешкая, надо поднять
Израненных наших во поле,
Страдания их утишить и унять
Заботой жестокие боли.
Спешите к изъявленным* в поле, друзья, *раненым, больным
Нельзя помирать их оставить.
И пусть будет павшим в бою с сего дня
И слава, и вечная память.
И многие тысячи в поле живых,
От Курцы, до самого Дона
Искали с огнем ,среди павших, своих,
Израненных в битве, по стонам.
Жгли русы костры, не жалеючи дров,
И то было верное дело,
Чтоб весть о победе с огнями костров
К утру до Москвы долетела.
Взлетел поутру над Москвой громкий звон
В тиши уходящего лета,
И он возвестил русским людям о том,
Что враг был разгромлен. Победа!
***
И радость была на Руси в этот день,
И скорби в тот день было много
О тех, кого скрыла могильная сень,
Чей дух теперь был рядом с богом.
Ослабля, Бренек, Александр Пересвет
И тысячи им же подобных
Со славой героев живут сотни лет
В священных былинах народных.
И пели им славу во все времена,
И я отзовусь добрым словом
О тех, чьи прославили Русь имена
На поле, что звать Куликовым.
Запомните ныне, Отчизны сыны
Великую эту победу,
И будьте отныне до веку и вы
Достойными славы прадедов!
И бысть битва сия
от сотворения мира
в лето 6888 сентября в день восьмой,
а по новому стилю- 8 сентября 1380 года.
Свидетельство о публикации №111010609790
Сергей Созин 04.07.2013 21:22 Заявить о нарушении