Генерал Скобелев. Часть 8

Генерал Скобелев.   Часть 8

Дорога на Адрианополь.

И вновь, немедля в путь, вперёд – на юг!
И цель ясна: на купола Стамбула!
Пусть правый бой порвёт порочный круг,
чтоб Византия радостно вздохнула

и христианский мир опять вернул
столицу мощью орудийных сопл:
Царьград–Константинополь и Стамбул…
Стамбул и …  вновь – Царьград-Константинополь!

Но Порта из последних сил «неверным»
готовит испытание опять –
Адрианополь… Укрепленья Плевны
слабее были. Гарнизон раз в пять

поболе станет, если дать прибыть
и слиться двум отрядам: Сулеймана
( шёл от Софии ) с армией Гассана…
Вопрос извечный: быть или не быть!

И ничего, что внешний  вид неброский,
что сапоги обмотаны тряпьём,
шинели, обожжённые огнём,
изорваны о скалы перевала,
всё мокрое… Одно лишь согревало -
что скоро бой!..
                Такое было войско.

И вера в командира: « Этот – смел!
Он – наш: по духу, крови, по закваске…»
И по суровой, по солдатской ласке
всё выполняли, чтобы ни велел.

А значит – марш! И снова в путь-дорогу…
И стременами рвать бока коней
ушёл отряд казачий…  На подмогу –
драгуны… артиллерия… за ней

пошла пехота…  Повезло – на лодках,
сквозь льдины по разлившейся реке
переплывали…  Согревались водкой
кто – ружья вверх – шли бродом, налегке.

Шли молча, зло, угрюмо, но упорно,
сквозь дождь и ветер, снег и талый лёд…
За десять дней - то был для них повторный
такой невероятный переход.

Почти без сна (ну, разве что в седле ),
отряд казачий в грозном нетерпенье,
со свистом, может, чуть навеселе,
брал без боёв притихшие селенья.

Вперёд! Вперёд - в долинах ли, в горах,
где пропасти – «у чёрта на пороге»…
А турок-беженцев сковал животный страх
в заснеженных кибитках вдоль дороги.

Но их не обижали – был приказ
по корпусу: « Не трогать населенье!..
… Свободу дарят просто, без прикрас,
по зову сердца и без сожаленья…».

( … и, может, Бог когда-нибудь простит,
что сделали с одним таким обозом,
всего лишь раз на бешеном пути -
в ответ на выстрел, смутную угрозу).

А кавалерия, как только не пыталась
уйти вперёд, но стало, как игрой:
под вечер там пехота появлялась,
привал короткий и…  обратно в строй.

Уж «Сулейман» оставлен за спиной.
Вот на беду свою отряд турецкий
возник….  Казаки устремились в бой,
а пикам в помощь посвист молодецкий.

В недолгой схватке был обоз верблюжий
захвачен (лишь патроны да кальян).
Верблюды, хоть и с виду неуклюжи,
но быстро вняли лексике славян –

пустив за горб казаков вездесущих,
тащили пушки по грязи дорог.
Вот так и шли, укладываясь в срок,
и не было на марше отстающих.

Парламентёры прибыли с поклоном
на поезде. И – так мог только Он –
недавно подошедший батальон,
разбужен был командой: «По вагонам!»

А план – предельно прост: на кураже,
на дерзости, внезапности, удаче
ворваться в город-крепость и уже
(покуда пыл победный не растрачен),

немедля, к бастионам, в арсенал…
Набег, похожий более на кражу.
Кто проклинал судьбу, кто заклинал,
но…  весело готовились к вояжу.

Мост над Ардой уже пылал в огне.
Но, реку вплавь преодолев, казаки
в короткой, с тыла, сабельной атаке
расчистили проезд на Эдирне°

           (°  Эдирне – турецкое название Адрианополя.)

Недолго Слава мучилась вопросом
кого в Герои выбрать в этот день.
А Он – дремал, посматривая косо,
с улыбкой на причудливую тень.

Но мозг работал, будто что-то слышал,
записывая в памяти ходы…
Солдаты грелись солнышком на крышах…
То утро было добрым, без беды.

А вот и станция: решительно и нагло
они свалились, как кошмарный сон.
Хоть с минаретов доносилось «Ал-ла-а»,
был деморализован гарнизон –

«… не может быть, чтоб только батальоном
сквозь армию отважились пройти!?.
Да поездом – не тучею по склонам –
сомнения сметая по пути…»

А тут и кавалерия, да с марша –
лишь небольшой передовой отряд –
как в праздник у себя на Патриарших:
чуть вольный строй, чуть из-под лобья взгляд,

и спесь, и дерзость, удаль и кураж…
И запахи дурманящего кофе.
Столица древняя – восточный антураж:
на фоне неба величавый профиль –

Султан-Селим!..  На куполе грачи
друг дружке объясняют: «Скоро лето!»,
вокруг, как обнажённые мечи,
четыре грациозных минарета…

Сады ещё без листьев, но уже
цветочным ароматом полон ветер…
Фонтаны в развесёлом кутеже,
сверкая рокотали….  Вот в карете

случайные турчанки пронеслись…
В домах у окон затаились люди,
и в строй казачий сотни глаз впились
С немым вопросом: «Что же с нами будет?».

И город сдался!..  Грозен и колюч
был форт его, так обделённый славой…
Готовый к ней….  И символичный ключ
вручён был Скобелеву городской управой.

Сдалась «османская Москва»!..  спаслась
в своих мечетях, арках…  сохранилась
в фонтанах, рынках, парках, но…  сдалась
на милость победителя – на милость!

И был порядок.  «Честь не уронить!» -
звучало вновь по скобелевским ротам.
И продолжали жить – не хоронить,
и открывались ставни и ворота.

Казачьи патрули: нагайки, сабли…
Болгаро-турко-греческая речь
на рынках…   Город взят, но не разграблен
и под охраной главная мечеть.

А Он – в седле, на белом скакуне
в военно-политическом финале.
Был Скобелев недолго в Эдирне,
но добрым словом долго вспоминали.

И снова в путь… Он остановлен был
лишь Государем в «яблоке раздора» -
Константинополе….   Но клятвы не забыл,
и мыл-таки коня в волнах Босфора!

                х                х                х                х                х

19 февраля 1878г. русским послом в Стамбуле графом Н.П.Игнатьевым в городке Сан-Стефано (под Стамбулом) был подписан мирный договор между Россией и Турцией.  Согласно договору:
      - Сербия, Черногория и Румыния признавались независимыми государствами;
      - Босния и Герцеговина получали автономию;
      - Болгария становилась обширным автономным княжеством с Македонией в своём
         составе. «Болгария образует самоуправляющееся, платящее лишь дань княжество, с
         христианским правительством и земским войском».  Русские войска должны были
        оставаться в Болгарии два года для обеспечения условий договора;
      - Россия получала от Турции  310 млн. руб. контрибуции.  Вместо уплаты 110млн.руб.,
        Турция передавала России Тульчинский санджак, который Россия, в свою очередь,
        передавала  Румынии  в обмен на южную часть Бесарабии.  На Кавказе к России
        присоединялись крепости Батум, Карс, Ардаган и Баязет, то есть почти вся  Южная
        Грузия и большая часть Западной Армении освобождались из-под власти Османской
        империи.

Однако, сразу же по подписании Сан-Стефанского договора, ведущие державы Европы – Англия, Австро-Венгрия, Германия, а так же Турция и Америка начали вести планомерную работу по пересмотру условий договора и созданию новой военной коалиции против изнурённой войной России, против возможной и реальной угрозы – создания сильного славянского государ-ства, равного которому в Европе, да и в мире не будет.
      И под этим постоянно нарастающим давлением, перед угрозой новой кровопролитной
 войны, Россия на Берлинском конгрессе в июле 1878г. была вынуждена отказаться от ряда завоеваний, а именно:
       -  территория Болгарии была разделена на Северную – независимую от Турции и
          Южную, оставшуюся под Османской империей ( и тем не менее, в 1885г. обе части
          Болгарии воссоединились в единое независимое государство).
       -  Австро-Венгрия получила право оккупировать Боснию и Герцеговину.
       -  к Англии перешёл Кипр.
       -  завоёванные Россией территории Закавказья заметно сократились, в том числе
          крепость Баязет осталась за Турцией.
       -  ясно проявилась сущность политики Германии – навсегда вырвать Балканы из зоны
           влияния России.

                х                х                х                х                х
               
                Из писем М.Д.Скобелева

           «  С глубоким радостным волнением прочел я глазами, и в особенности сердцем, передовую статью в N 53 « Руси ». Это честное русское слово возобновило в моем представлении недавнее столь тяжелое, чтобы не сказать позорное, прошлое. Стояние ввиду Константинополя, якобы с целью надругания над родными знаменами, преступный индефферентизм к русской чести и интересам, дипломатически вынужденное отступление к Адрианополю, при громких ликованиях не только врагов, но, что тяжелее, и всего нерусского в русских мундирах и вицмундирах, плач оставленных на жертву православных братий, вверивших нам свою судьбу, глумление британского флота и, наконец, окончательные результаты берлинского самобичевания. Тогда уже для слишком многих из нас было очевидно, что Россия окончательно заболеет тяжелым недугом нравственного свойства, заразительным, разлагающим. Опасение высказалось тогда открыто, патриотическое чувство, увы, не обмануло нас!  Да, ещё не миновала опасность , чтобы произвольно не доделанное под Царьградом не разрушилось бы завтра громом на Висле и Бобре. В одно, однако, верую и исповедую, что наша «крамола» есть в весьма значительной степени результат того, почти безвыходного разочарования, которое навязано было России мирным договором, не заслуженным ни ею, ни её знаменами… ».

                х                х                х                х                х

  Россию  Фридрих Энгельс  не любил.  Он так писал:
    «Вы могли бы спросить меня, неужели я не питаю никакой симпатии к славянским народам? В самом деле, - чертовски мало!»,   «… я не могу интересоваться их непосредственным, немедленным освобождением, они остаются нашими прямыми врагами…»
     «… славяне, которые до сих пор не только ничего не сделали для Европы и её развития, а являются её тормозом…  благодаря своим основным качествам: склонностью к воровству, разбою, веронетерпимости (и ни одной положительной черты славянского характера!),  … надо без сожаления пожертвовать ими (славянами!)».
                из писем Ф.Энгельса (Соч. изд.2-е т.35 с.222, с.228-236)

       Явная симпатия Ф.Энгельса к туркам во время Балканской войны:
        «… добродетельные болгары быстро очищают теперь Болгарию и Восточную Румелию от турок, убивая их и поджигая их жилища. Если бы турки действовали таким же образом… то болгарского вопроса уже не существовало бы».       ( т.35, стр. 233)   
  ( о зверствах турок на Балканах в предыдущие годы Энгельс не   упоминает нигде и никогда, так как они, по-видимому, хотя и далеки от Европы, но держали в долгой кабале презренных и отвратительных славян, что уже, наверно, по его мнению хорошо).
       Энгельс цинично и чётко определяет для России те границы, которыми её надо ограничить:  «… унылое прозябание… когда в дальнейшем речь идёт о России, то под ней нужно понимать не всю Российскую Империю, а исключительно Великороссию, т.е. область, у которой на крайнем западе находятся губернии Псковская и Смоленская, а на крайнем юге – Курская и Воронежская…»      (т.18, стр.568)
      
       « Славяне… постоянно служили как раз главным орудием контрреволюции… На сентиментальные фразы о братстве, обращённые к нам от имени самых контрреволюционных наций Европы, мы отвечаем: ненависть к русским была и продолжает ещё быть у немцев их первой революционной страстью…, и только при помощи самого решительного терроризма против этих славянских народов можем мы совместно с поляками и мадьярами оградить революцию от опасности. Мы знаем теперь, где сконцентрировались враги революции: в России и славянских областях Австрии, и никакие фразы и указания на неопределённое демократическое будущее этих стран не помешает нам относиться к нашим врагам, как к врагам. ».  ( Ф.Энгельс.  Собр.соч.  т.6, стр.299,305-306)

     В 1848-1849 и 1853-1857г.г. К.Маркс писал в «Новой Рейнской газете» (органе «Союза коммунистов»):
     «Россия стала колоссом, не перестающим вызывать удивление. Россия – это единственное в своём роде явление в истории: страшно могущество этой огромной империи… в мировом масштабе».
      « В России, у этого деспотического правительства, у этой варварской расы, имеется такая энергия и активность, которых тщетно было бы искать у монархий более старых государств».
      «Славянские варвары – природные контрреволюционеры», «особенные враги демократии».
         Марксу вторил Энгельс. Он писал: необходима «безжалостная борьба не на жизнь, а на смерть с изменническим, предательским по отношению к революции славянством, истребительная война и безудержный террор». «Кровавой местью отплатит славянским варварам всеобщая война». «Да, ближайшая всемирная война сотрёт с лица земли не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы, - и это также будет прогрессом!».
        После смерти Ф.Энгельса  Ленин написал: «Русские революционеры потеряли в нём лучшего друга».