Пасхальное

… а к Пасхе все внезапно подобреют,
обмениваясь яйцами и хлебом,
немилосердно жён чужих целуя,
забыв произнести «Христос Воскресе!»
Лишь первый дождь прошепелявит что-то,
невнятное, как катакомбы Рима,
и крестный ход, редея год от года,
подагрой маясь и камнями в почках,
прокашляет и провздыхает мимо
пустеющих и рушащихся храмов,
сопровождаемый сопеньем напряжённым
сержантов, продуваемых ветрами,
в шинелях цвета мрамора и дыма
и с лицами, как доменные печи…
Да иноземец вдруг зевнёт от скуки
в отеле фешенебельном напротив.
Да заорёт над кладбищем ворона.
Вот и симфония пасхальной ночи...
Ещё до появления трамвая
тысячелетья два по крайней мере.
Храм Иерусалимский не разрушен,
Империя не выкупана в Тибре.
… и можно жить, часов не наблюдая,
когда в запасе эра христианства,
высматривая силуэт знакомый
то в чёрных дырах хмурых подворотен,
то в мёртвом свете ламп люминисцентных.
Случайно получить благословенье
от скрюченной и набожной старушки
(она детей в Блокаду схоронила,
Христос остался – сын её последний,
единственный, который воскресает
ежевесенне… и слезу смахнула).
И вся-то жизнь, как ожиданье Чуда,
которого, наверное, не случится…

Апрель 1982