Генерал Скобелев. Часть 3

Генерал Скобелев.   Часть 3.

   Из докладной записки Главнокомандующему от представителя
Генерального штаба полковника П.Д.Паренсова, участвующего во
втором штурме Плевны.

       « Заслуга свиты Его Величества генерал-майора Скобелева в деле велика: он своим верным быстрым военным глазомером сразу оценивал положение дел и выбирал надлежащий образ действий, затем своим блистательным спокойствием и распорядительностью, в адском огне, своим геройским личным примером воодушевлял войска и сделал их способными на чудеса храбрости. Одна лошадь под ним была убита, другая ранена. Когда пришло время отступать, генерал-майор Скобелев слез с коня и, вложив саблю в ножны, лично замыкал отступление».

    Выдержка из Сводки военных операций в ходе второго штурма Плевны, составляемой Газенкампфом для Главнокомандующего и Его Императорского Величества

       « … Одного Скобелева все единогласно восхваляют. Многие убеждены, что если бы его поддержали на левом фланге, то сражение решилось бы в нашу пользу; будто бы турки уже приготовились к отступлению и даже начали вытягивать свои обозы на софийскую дорогу».

х         х          х          х          х          х          х          х

              БОЙ под ЛОВЧЕЙ.    

               «Красивей Вас быть может лишь атака!..
               Представьте:  лето…  Ловча…  без прикрас
               войска топтались… под созвездьем Рака
               (коль Вам угодно освежить рассказ)…

               А может, Льва…  Какое в том значенье?..
               Я жил в долине у отрогов гор…
               Князь Имеретинский привозит назначенье –
               взять этот город!..  Только уговор:

               ( мужчине предложил бы на балет
               отправиться развеяться )   …короче,
               я Вам рассказ о том, что было в Ловче,
               а Вы в ответ – беседу тет-а-тет…»


Был разработан следующий план:
сначала «поработать» батареям…
Когда ж их основательно «согреем»,
то дальше, от предгория Балкан

( чтобы не быть мишенью для снарядов),
пойдёт пехота строем рассыпным,
и постепенно, сквозь огонь и дым,
вновь соберётся в мощь своих отрядов

у выжженной под солнцем, без травы,
горы ( за что её прозвали «Рыжей» ).
И к туркам подойдя как можно ближе…
А дальше – штурм!..  Атака… через рвы…

за шагом шаг… к траншее от траншеи…
штыком и злостью пробивая путь
( и вспоминать потом, когда-нибудь,
пророчество случайной ворожеи –

о славе на полях чужой страны… ),
к командному редуту, что над Ловчей
повис зловещим соколом…  а ловчий –
Рифат-паша, смотря со стороны


на эту «соколиную охоту»,
увидел бы, как завершался бой:
последний табор шёл, как на убой,
под казаков…  И вот, за ротой роту,

уже встречал бы тихий городок
и наполнялся радостью, слезами
и ракией над павшими телами…
Примерно так мог выглядеть итог.

    Итак, 

Пять тридцать… утро… первые лучи
ещё скрывались в горных перевалах…
Синь медленно тонула в красках алых…
Так подбирают ноты скрипачи

( здесь за рассказ уместен комплимент ).
Уже сосредоточился в лощине
полк Добровольского…  в засаде ( по причине
ударить в тыл в решающий момент).

Деревья укрывали их листвой.
Стояли правильно: колоннами, поротно,
( как вскоре оказалось, слишком плотно)…
Вдруг утро растревожилось трубой

и первый залп разрушил пенье птиц…
Разрывы первые и первые проклятья,
объятия с землёю, как распятья,
и отрешённость первых мёртвых лиц.

И взрывы, как крыжовника кусты,
колючие и серые, под осень…
А клубы дыма поднимались в просинь,
и воздух с гарью был за три версты.

Так длилось три часа, хотя по плану
должно быть пять… Но тут Рифат-паша
в бинокль увидел полк у камыша…
Огонь из всех стволов… в сплошную рану

мог превратить готовый к бою полк..
И полк, нарушив стройность диспозиций,
пошёл вперёд… но «хитрою лисицей» –
не ровным строем ( барабаны, шёлк

знамён), а рассыпным, под залпы ружей
ныряя, будто в реку… И опять
бросок вперёд ( а не от страха вспять!..)
и без потерь… Такой вот неуклюжей

атакой наугад, «не в полный рост».
Да мы ещё паше трепали нервы
возможным штурмом… и свои резервы
он не рискнул перевести.  И мост

через глубокий илистый ручей
был взят под наблюденье пластунами
со старой мельницы ( скажу Вам, между нами,
один из первых ловчинских «ключей»).

И фланги артиллерией прикрыв,
мы поддержали ложным наступленьем
всех главных сил бросок тот…  Стал знаменьем
успеха неожиданный прорыв.

«Ложись!» – такой команды не бывало
у русской армии ещё до этих пор,
она несла «карьерный приговор»…
Но в том бою  - победу открывала

у Осминских высот… А значит, был
в ней смысл глубокий – выполнить задачу
и уберечь солдат…  И – на удачу!..
Стал авангардом вдруг глубокий тыл.

… И вот – сигнал!..  Распущены знамёна
казанского полка…  И цепь стрелков
уже прошла до самых берегов
под барабаны, под защиту склона,

высокого и скользкого, а там –
по ружьям, по плечам и по кореньям
был взят обрыв… И с яростным стремленьем
ещё бросок… Аскеров по кустам

рубили осетины… В кукурузе
затихли залпы… Торжество штыков
гуляет в ложементах… и клинков
горячий свист «своей внимает музе»…

Траншея пала…  Сразу ко второй
ушла волна повторного удара…
Свеча удачи турок догорала.
Казался бой весёлою игрой,

когда б не кровь и смерть… И вдруг как будто
попятились  либавцы… Этот полк –
из необстрелянных - ещё не взявший в толк
в то ясное и солнечное утро

простую истину: «Победа – впереди!..
на бруствере ревущего редута…
Когда атака яростью раздута,
сметает всё, что встретит на пути…

Бой – это праздник!  Белого коня!..»
И белый китель, белая фуражка…
И никому не выпала поблажка…
Всех рассудила линия огня…

Редут был взят преодоленьем страха…
(« там подо мной убило двух коней…
но это, к слову» )   Ловча… а над ней –
ещё редут…  и в ощущенье краха

Рифат-паша отправил на убой
последние два табора пехоты
под наши наступающие роты
и казаков…  Так завершился бой.

И распахнулся тихий городок,
и наполнялся радостью, слезами
и ракией над мёртвыми телами…

Как был задуман,
              так и выглядел итог…

х          х          х          х          х          х          х


    Князь Имеретинский ( один из тех, кто имел мужество признать превосходство Скобелева), в ответ на просьбу Скобелева « снисходительно смотреть на некоторую его самостоятельность во время проведения операции под Ловчей », сказал ему : « Михаил Дмитриевич, было бы странно, если бы я вздумал строить из себя человека, знающего больше, чем ты; ни от кого из идущих теперь с нами не сегодня-завтра в бой не секрет, что я в предстоящем для нас деле неуч сравнительно с тобой, а потому, оставаясь старшим над тобой и над попавшим под моё командование отрядом, я вполне сумею подчиниться тебе в эти дни при всех обстоятельствах, когда скажется или обозначится к тому необходимость. Ты своим большим умом поймёшь, где и насколько тебе  надлежит пользоваться тем  plein pouvour, который я тебе охотно предоставляю ».
                («Исторический вестник» 1916г. V. Е.К.Андриевский )

      « Ловча взята сегодня, после двенадцатичасового боя, несмотря на упорное сопротивление противника, сложный рельеф местности и сильно укреплённые позиции. Войска, по большей части участвующие в деле в первый раз, дрались молодцами. Нечего и говорить о гвардейцах и конниках, которые преследуют противника. Герой дня – Скобелев…»
      (Из телеграммы князя Имеретинского в Ставку Главнокомандующего 22 августа 1877г.)