ОНИ

По талой воде прошлогоднего града и инея мчали, натыкаясь и спотыкаясь друг о друга безумные беглецы.
В руках у каждого был зажат полыхающий зонт, прикрывавший их углеводородные части от своеобразных, присущих данным "местам", осадкам, в виде то ли искр, то ли языков пламени, то ли потоков магмы. Под их босыми подошвами шуршала и пружинила тугая молодая зелёная листва и щекотала им пятки шустро распускающимися бутонамисамых разнообразных цветов.
Глазные отверствия их испускали лучи такого пронзительно-яркого света, что когда они переглядывались,а "переглядывались" они всегда, так как, по непостижимым законам тех мест, положения их объёмов, относительно друг дружки, напоминали свалку металлолома после жуткой аварии. Так вот сияние, получавшееся путём перкрещивания, накладывания, скольжения, отражения их взглядов, передать словами невозможно вообще. Кроме того,оно, сияние, преломлялось в миллиардах капелек, которые с каждым новым их выдохом разлетались в разные стороны, впоследствии, собираясь сначала - в лужицы, потом - в облака, которые улетали, рождая и вокруг, и здесь же разнообразные вихри, ветры и ураганы.
А ведь они видели перед собой лишь чёрную полоску горизонта, совершенно голую, далёкую и неприветливую; чувствовали только резь в глазах от постоянных чередований вспышек света и непроглядной, слепой темноты; ощущали  леденящий холод земли и боль в кровоточащих ступнях; задыхались от отсутствия воздуха и безконечно-безпредельного одиночества на своём пути.
И Слава Им, уверенным в единственности спасительного горизонта, раскалённого и обжигающего, который каждый не выпускал из обугленных рук. Потому что когда-то все они, глядя вверх, срывались с места, тем самым поджигая каждый свой зонт, и уже не могли остановиться, а мчались, мчались, мчались, зная - когда-то обязательно получат крылья...