Тигры

Прислонившись бедром к раскалённой тигриной шкуре,
Впутав в ворох волос конфетти золотых опилок,
Дрессировщица в алом трико одержимо курит,
Посылая серебряный дым всем небесным силам.

Где-то клоун смывает с лица свой оскал кровавый,
Акробаты сплелись телами в фургонном чреве.
Дрессировщице больше не нужно дешёвой славы.
Она молча курит, пока её тигры греют.

Завтра снова - в путь по чужим для неё дорогам,
Будут мысли-тигры о ржавые прутья биться.
Дрессировщица больше не верит в чужого бога,
Ей постыли чужие игры, чужие лица.

Клоун пьян давно и ругает судьбу актёра,
Акробаты спят, и считают монеты мимы.
Дрессировщице чудятся клетки, замки, запоры,
И как будто лицо её скрыто под маской грима.

И луна во тьме - точно клоунский рот багровый.
Завтра - новый путь, завтра снова - чужие игры.
Дрессировщица хочет открыть, наконец, засовы,
Чтобы выпустить в ночь своих кровожадных тигров.

Но они лишь глядят на неё бесконечно мудро,
Их глаза горят изумрудным извечным светом.
Это просто - ночь. Завтра снова наступит утро,
Догорит луна, как окурок от сигареты.

Завтра снова - в путь, и кто знает, что он готовит?
Где бы ни был дом - мы однажды в него вернёмся.
Завтра - новый день, и весь мир будет также - новый,
И небесным тигром её обогреет Солнце.