израильские мотивы

1. Бедуин приходит с сыном и с заезженным верблюдом

Бедуин приходит с сыном и с заезженным верблюдом
На площадку, где автобус подают приезжим людям.
Предлагает прокатиться до ближайшего бархана,
И сынишку оставляет у витрины ресторана
А мальчишка знает точно, что отец его не бросит
Он танцует и смеётся, подаянье громко просит.
Как не влезть верблюду в ушко старой дедовской иголки,
Не найти судьбу другую бедуинскому ребёнку


2.Сижу под пальмою

Сижу под пальмою и кофе молча пью.
Передо мною море голубое
И парусник, который мы с тобою
Мечтали обрести в чужом краю.
Сижу на пляже, кофе молча пью.
Гляжу на пальму, на песок, на дельтаплан
 На русского бомжа, который вечно пьян,
На девочку, читающую книжку,
На негритянского весёлого парнишку.
Сижу и пью, а думаю о том,
Как далеко сегодня отчий дом,
В котором не было на пляже ресторана,
Зато в нём были и отец и мама.
И ты был там, мечтатель и поэт
Нет никого… И дома - тоже нет…



3 Давным - давно

Давным - давно,  давным - давно  когда - то,
Мы  с братом  проходили  по  Арбату.
И  на  углу   увидели  котенка...
Он  замерзал  и  плакал  потихоньку...
Я  спрятала  котенка  под  пальто.
И он  затих.  А  мы  в  метро  потом
Всё  волновались,  что  нам  мама  скажет
Когда  заявимся  мы  со  своей  поклажей
А  мама  нам  сказала: "молодцы,
Что  вы  в   беде не  бросили  котенка".
Дала  котенку  чистую пеленку,
И напоила  теплым  молоком...
Я  вспомнила  об  этом   потому,
Что  утром,   здесь  у  нас  в  Кирьят-Шарете,
 В  футбол  играли  на  асфальте  дети
Живым  котенком. Он  кричал  от  боли...
Я  отобрала  бедное  дитя,
Но  он  не  выжил -  покричал и умер.
А я заплакала. Мне  было  жаль  котенка,
Себя,  живущую  среди  таких  детей,
Их   глупых  и  несчастных   матерей,
Которым   много  раз  еще  придется,
Узнать жестокость  взрослых  сыновей.
Прости  их, Господи,  они  не  знают,
Они  не  знают,  что  они  творят.
Когда - же, наконец,  они  узнают-
Они  нас  передавят, как  котят!

4 Летели журавли

Покорные  привычке  или  силе
В  страну парного  молока  и  мёда
вернулись  журавли  сквозь  непогоду
И  воздух  осени  над  озером  месили.

Их  длинные  натруженные  крылья
Казались мне,  присыпанными  пылью
Без  крика, без  надежды,  обречённо.
Они  летели  вереницей чёрной.

Спасённые  от  бед  и  лихолетья,
За  перелёт  взрослее  стали  дети,
Но  старые    измученные  птицы
Не все смогли из странствий возвратиться.



6 я хочу домой
             в горах моё сердце
             а сам я внизу

Здесь даже дождь идёт иначе.
И ветер здесь иначе плачет.
И птицы в спутанных ветвях
Не так поют в родных краях.

У нас в лугах цветёт ромашка.
И шмель гудит над белой кашкой.
И голубыми вечерами
Туман клубится над полями...

И сердце бьётся, боже мой,
Как я хочу назад- домой!
Назад к туману и цветам...
Но дом мой здесь,
А сердце - там!




7 ожидание мессии

Метут асфальт репатрианты!
Учёные и музыканты,
Когда - то умницы и франты,
Послушно улицы метут,
А знанье Гегеля и Канта,
И очевидные таланты
Не облегчат их рабский труд!

И, как во время фараона,
Они заметят удивлённо,
Что им давно не рады тут...
И как тогда, во время оно,
От этой жизни злой и сонной
Они в пустыню убегут...
Пустыню вспашут и засеют...
Дай бог, дождаться Моисея!




8 время камни собирать

То ли в Лоде, то ли в Рамле закрывают люди ставни,
Потому, что здесь в Израйле, стали камни собирать.
Собирать простые камни.  Только, милый друг, не нам ли,
Оказавшимся  в  Израйле, эти игрища не  знать.
 Если надо вдруг кому-то, если надо почему-то,
Если надо для чего-то эти камни собирать.
Значит  нам  придётся скоро  от  резни и  от  погрома
убегать опять  из дома  и пристанище  искать.

9 В парке Альпаим2

В парке Альпаим
август сметает цветы.
В  мареве зноя   
фиников гроздья висят         
 и  зеленеют  оливы.

В мареве зноя
что-то  пекут на кострах
Словно в пустыне
пахнет  жаренным  мясом
и  чем-то  палённым

Словно в пустыне
Не говорят, а кричат.
грязь. и бумажки..
Вечны. традиции  предков.
Их  соблюденье  -закон

грязь и  бумажки
Уберут , и на утро-
В парке Альпаим
Вновь серебрятся оливы.
Зреют фиников гроздья

10 Рыжебородый предок мой

Рыжебородый предок мой,
Сбежавший от сатрапов фараона,
Не только скот, не только нежных жён,
В стране рабов он взял ещё законы...

Бесправный раб и жалкий сын раба
Он твёрдо помнил: власть всегда права.
И надо управлять рукой железной,
Что б спорить с властью было бесполезно.

Вот почему тебе и мне знакомо
Бесправие перед лицом закона..

10 В истоптанных лаптях, с котомкой пилигрима

В потёртой  обуви  с котомкой пилигрима
Иду наверх исхоженным путём.
И словно волны протекают мимо:
То каменистые холмы Иерусалима,
То монастырь, то роща над холмом.
Проехал старичок на ослике верхом.
А я иду наверх неутомимо.
За что же эту землю любят так?
За что её так ненавидят люто?
Вот дом стоит похожий на барак,
Из детства нашего, перенесён как – будто.
Всё как у всех,  а всё-таки не так:
Вон на холме стоит фанерный танк,
А  на  стене  после  теракта  дыры,
Но  рядом  продают  еду  и  сувениры
Страна ,   привыкла  к  яростным  сраженьям
Но давит  сердце боль  и  сожаленье,
Что я ничем помочь не в силах им
Я просто пилигрим, я думою томим:
"Спаси их, Господи, и дом их сохрани!"


11  Река времен - бездонная река,

Река времен - бездонная река,
Над ней века плывут как облака,
И неизменно проплывают мимо
Истерзанных камней Иерусалима.

Река времен - бездушная река,
Она в тебе. Она течёт пока,
Ты теплишься свечою холокоста
На вечно обновляемом погосте.

И глядя в черные глазницы мертвых зданий
Предчувствуешь крушенье мирозданий.
Чтобы опять, из  слова  и металла
Течение реки создать сначала.


12 На Голанских высотах

На Голанских высотах разбитые дзоты
Приграничный ручей на камнях серебрится…
Да в темнеющем небе какая-то птица
Над разбитыми дзотами молча кружится…
Молча кружит и черными крыльями машет
Над Кинерета жёлтой , топазовой чашей,
Над дорогой"змеёю",ползущей по склону,
Над землёю недавней войной опалённой ...

 Что их ждет, эти строгие синие дали?
И какие пожары эти склоны опалят?
Но на бархат заката , по небу скользя
Скоро выпадут первые капли дождя...
Нужно просто надеяться, верить и ждать.


13 Ты скоро станешь забывать

Ты скоро станешь забывать:
Упругий ветер над волнами,
И дождик, что шагал за нами,
По темным улицам в Бат-Яме
Ты скоро станешь забывать...
Все будет у тебя потом:
Друзья, работа, новый дом...
Другие города и люди...
А вот гулянья под дождем
У нас с тобой уже не будет.
Не будет кофе в ресторане
И пол салата на двоих...
Но чтение стихов моих,
Таких беспомощных и странных
Пусть будет для тебя всегда
Как память о ночном Бат-Яме,
О дождике и о волне...
Ну и конечно, обо мне.


14 Стеною плача названа стена

Стеною плача названа стена.
На старой площади оставлена она,
Чтоб люди помнили о разрушеньи храма.
Но память человечества проста:
И на кристальной белизне листа
Мы докучаем богу ежечасно,
Своими просьбами и суетой напрасной.
А бог? Что бог? Он смотрит и грустит,
Ему никто грустить не запретит.
Он сам слепил из грязи, пепла,   глины
Дум невесёлых вескую причину...

15 На горизонте Негев синий-

На горизонте Негев синий,
Пески поросшие травой...
Горячий ветер дует в спину,
Но спит цветущая пустыня
Под непрерывный ветра вой...

В ромашках рыжих у дороги
Остатки древней синагоги.
Здесь  выцветшие письмена
Напоминают нам о Боге,
И о минувших временах...


И  кактусов резные лапы
Нам повествуют, что когда -то
Среди песков была вода,
Паслись несметные стада.
Евреи жили здесь когда -то...
.
А по воде, да по воде…
Как говориться в старой сказке,
Плыла ладья царицы Савской
Навстречу собственной судьбе

16 Кочуют бедолаги бедуины

Кочуют бедолаги бедуины
С верблюдами по выжженной пустыне,
От жажды и жары под солнцем маясь
И с нашей жизнью не пересекаясь.

Как марсиане без воды и хлеба,
Под непрерывно недовольным небом
Накрыв от солнца голову и плечи,
 Бредут они своей судьбе навстречу,

Их бог безжалостен , жесток и вечен-
Любых  богов начало и предтеча ...
Из глины их создав без вдохновенья,
И  наградив  душою  человечьей,
За краткой жизни тяжкие  мгновенья
Он требует любви и поклоненья!
 
17 Хамсин

Колониальных пальм колонны
Хамсин качает над Холоном…
Он за окном рычит и воет
И красит рыжим небосклон…
А на душе… а есть душа ли?…
Молчат заснеженные дали,
Которые теперь едва ли,
Украсят мой тревожный сон!
Рычит и буйствует природа…
Как джинн почуявший свободу!

18 жало кинжала

Острое жало кинжала
 Я сегодня купила в Яффо,
Чтоб в нашей стране дикарской
Мой племянник не ведал страха…
Чтобы был он силен и весел ,
Готовый на подвиг ратный
И был ему верным другом
Этот клинок булатный.
Чтобы хворым, слабым и бедным
Был надеждой он и опорой,
Но также как Гамлет медлил,
Свершая удар свой скорый.

19 Весенний вечер
 

Весенний вечер в Кирьят-Шарете,
Гуляют люди , смеются дети…
И теплый ветер при лунном свете
Цветами пахнет в Кирьят-Шарете…

Жизнь так прекрасна, легка и сытна…
Но, боже правый, как беззащитна!
И острой болью сжимает сердце:
-Их ждет Освенцим .Нас ждет Освенцим!


20 сидят на скамейке
Сидят на скамейке
 старушки еврейки,
А рядом в аллее
гуляют евреи…
Над ними закатное
солнце алеет
Качаются пальмы
и финики зреют.
Их бог милосердный
любя и карая
Им создал в Израиле
подобие рая,
Но верные древним
еврейским заветам,
Они и в раю
проживают как в гетто…
Гуляют как в гетто,
едят словно в гетто,
И в черные шляпы
как в гетто одеты.
А бог милосердный,
от скуки зевая,
На их постоянство
с улыбкой взирает…


21 О мечте и реальности

На окне серебряные джунгли.
Лунный свет сквозь лёгкие узоры.
Скоро ночь. И в нашей печке скоро
В серый пепел превратятся угли.

Надо спать. Уснули половицы.
Не скрипят за стенкой разговоры.
Засыпай, и пусть тебе приснится
В белых джунглях белый лунный город.

В белый город с крышами из меди...
Мы с тобой когда-нибудь уедем.

С тех пор прошло почти пол сотни лет.
Пол сотни лет - ни много и ни мало...
И время книгу лет до корки пролистало,
И сына у меня сегодня нет...
Но я приехала - исполнила обет.

Одна стою на площади в порту.
Шумит вокруг крикливый южный город
За вязью металлических заборов
Качаются лимоны на ветру...
Одна стою на площади в порту

21 иврит
 В  надежде  на  чудо  учу  я  иврит.
Душа  на  иврите  давно  говорит.
Но  что-то  мешает  мне  выразить  в  звуке
Плоды  этой  долгой и трудной  науки...
 
В  надежде  на  чудо  учу  я  слова.
От  этой  работы  болит  голова.
А  может  быть  бросить,а  может  не  стоит,
А  может  остаться   немой  и  глухою.

Но  стыдно  не  знать, как  сказать  " извините" ,
В  стране, где  любой  говорит  на  иврите.
И  я  повторяю  как  попка  слова:
"    Хатима  това,  хатима  това  "

22 здесь  в  январе
Здесь в январе цветёт алое
И алым в небо голубое
Глядят библейские цветы...
Здесь дождик брызнув с высоты
До пыльных трав не долетает...
И журавлей безмолвных стая
Проходит в небе надо мною...
Здесь в январе цветёт алое.

А там в преддверии зимы
В пустых кустах тумана клочья
Да одинокий крик сорочий
Звучит в преддверии зимы...
Там ни врага кругом, ни друга
И вьюга, скоро грянет вьюга...

А мне, живущей на чужбине,
Все чудится, что старый сад,
И дом неприбранный, но милый,
И одинокие могилы
С надеждой ждут меня назад...

Но я у них прошу прощенья -
Я не осилю возвращения...
И к необычному цветению
Я начинаю привыкать...

24  мы

Мы    пастухов бездомные потомки.
Язык  наш   древний  дик  и  даже  груб.
Слова ,  как  из  пращи  слетают с  губ,
Так в  бурю  с  привязи срывает плоскодонки.
Сквозь  времени  растресканный  кристалл,
Срываются  гортанные  слова,
Как - будто  горло  выплюнуть  их  хочет.
Над  нами  небо  рыжее  хохочет,
А  мы  проходим  караванными  путями
И  только  прах  веков  пылит  за  нами
И  тащит   скарб  трудяга  скарабей
Но  наши  песни,  и  ночные  сны,
не выразимой нежности  полны.

25
------------Стоим  по колено  в  реке.

Стоим  по  колено в  реке  Иордан.
Потомки   евреев, потомки  славян,
Лишенные веры,  любви  и  надежды,
В священной  воде  омываем  одежды.

И  к  нам  выплывают из мутных глубин
  Безмолвные  тени  огромных  рыбин.

И,  кажется,  все  возвращается вспять.
И   к  этой  реке  некто  выйдет опять,               
Чтоб  нас  научить  и  любви  и  надежде...               
Он  будет  учить  и  погибнет  как  прежде...
               
Но  толпы  потомков опять  и  опять
Будут  в  реке  по  колено  стоять…


26      В  интернете
Прочла я сегодня, друзья, в Интернете,
Что войны евреи ввели на планете.
И мир, если верить статейке из Гугла,
Купил по дешевке мой родственник смуглый.

От новости этой я плакать готова,
Кричать и ругаться на всех перекрёстках.
Опять, как и прежде, спокойно и просто
 Звездою Давида украсят  нас  снова.

Хочу я спросить у того басурмана:
Не нас ли в войну убивали в Треблинке,
Не нас ли закапывали в суглинке,
А после всего, ещё в печках сжигали?

За мир, как и все, мы платили слезами
И жизнью родных ,как и все  мы платили.
А басни о жидо - масонах веками,
Среди ненормальных  вампиров ходили.