Кассиопи

Креветок запах, чаек суматоха,
портовая таверна, тяжкий зной.
Сижу в тени, пью воду залпом. Кроха
лет четырёх, качая головой,
запас бензина проверяет в баке
подержанной игрушечной тойоты -
за ним следят ленивые собаки.
Штрихами света отмечая йоты,
на глади моря солнце пишет строки
той старой песни, что хозяин бара
мурлычет вслух. Котов поджарых пара
спит рядом, обнимая землю. Горьким
тимьяном веет от прибрежных скал,
как от жаркого, что шкворчит на гриле,
и море плещется, дразня штурвал,
как тёплая вода в моей бутыли.
В тарелке круглой гавани, на дне,
мальки собрались в стайку, как перчинки,
и пузырьки, взобравшись по волне,
с шипением превращаются в песчинки.
Застыл геккон зелёный на стене,
соль на швартовых, окна все открыты.
Албанский берег в дымке, как во сне -
пустынный, неприветливый, забытый.
Но стоит вслух сказать: "Эвхаристо!",
как тотчас мне, в таверны мерном шуме,
приносит ветер, завиляв хвостом,
ответный шёпот гор: "Эвхаристуме".

03.01.2011