687. Не могу объяснить...

Хочу, но никак не могу написать стихами об этом. Возможно, для кого-то это послужит сюжетом, и получится неплохой стих.
  До сих пор не могу  объяснить то психическое состояние, в котором я находился дважды во время войны, будучи на волосок от смерти.

       Шёл август 1942 года. Наша часть располагалась в Алагирском ущелье в селении Верхний Унал  в верховье реки Ардон. Немцы подошли вплотную к г. Орджоникидзе (ныне Владикавказ). Они были остановлены в сражении под Гизелем.
       Наш отряд получил приказ спуститься по Алагирскому ущелью и выйти к г. Орджо-
 никидзе. Алагирское ущелье  - это с одной стороны высокая обрывистая стена метров 300 – 400, а с другой – обрыв, под которым бурлит горный Ардон. Между ними узкая лента  дороги, по которой рано утром мы и двинулись в путь. Навстречу, по этой же узкой доро- ге, убегая от немцев, поднималась в горы огромная масса людей. Ехали телеги со скарбом, стариками, детьми, гнали скот.
       Не успели мы пройти пару километров, как в небе появились немецкие бомбардиров- щики и начали бомбёжку. Первый их залп пришёлся по верхней части ущелья. Лавина  камней обрушилась на дорогу, превратив едущих, идущих в сплошное кровавое месиво.
Бомбардировщики развернулись и сделали второй заход. Мелкие бомбы полетели прямо на дорогу, добивая  оставшихся в живых. Грохот, крики, стоны… Заработал немецкий пулемёт… Я, как и мои товарищи, упал на дорогу, спасаясь от пуль. И вновь засвистели бомбы…
         И тут я совершенно спокойно, хладнокровно сказал себе: "Вот и пришла моя смерть".
         Не было ни страха, ни волнения… А было мне тогда всего 17 лет.


         Второй раз я пережил подобное состояние в конце января 1945 года во время наступления на Сандомирском плацдарме, где мы вели бои за пункт Кухары (Польша).
Наш отряд двигался цепью, перебежками. Когда после очередной перебежки я встал, две пули прямо передо мной зарылись в снег. Я понял, что попал на мушку немецкого снай-
пера. Я упал, делая вид, что меня убили, пытаясь обмануть снайпера. Я лежал довольно долго, а когда поднял голову, увидел, что остался на поле один. Перебежками я  добрался до ближайшего дома посёлка и как только выскочил из-за него, оказался перед группой немцев. Они, очевидно, не сразу заметили меня, но когда я  попытался скрыться, органи-
зовали погоню за мной. Я успел заскочить в один из домов и спрятаться на чердаке.  Немцы окружили дом, начали обстреливать его , крича: "Рус, сдавайся!" Я положил перед собой две ручные гранаты и тоже совершенно спокойно сказал себе: "Живым не сдамся".
        Но и на этот раз судьба уберегла меня. На окраине появились наши самоходки, немцы бросились в бегство, а я слез с чердака , присоединился к отряду, и мы с криком "УРА!"  начали преследовать немцев.
       Обезумевший от счастья, в азарте преследования я вырвался вперёд и опять оказался лицом к лицу с немцами, поднявшимися в контратаку. И вместо того, чтоб спрятаться, я начал в упор расстреливать их. Это длилось секунды. Немцы открыли огонь из крупнокалиберного пулемёта, и я получил ранение разрывной пулей в ногу.
        Так и закончилась моя военная карьера.