Yory

Ты знаешь, Yory. Я все такой неслышный
Как треск расплавленных дверей. Горчичный
Аромат по воздуху. И этот твой привычный
Смех, и десять сантиметров от тетради,
ремень, свисающий по краешку кровати,
нарочно брошенный на стену взгляд,
рязрядом в двести семь электроват,
Преследует меня и манит.

Послушай, Yory. Я не скажу, что не права,
лишь потому, что без меня и так была
чуть менее, чем полностью такая:
чуть резкая, и днем почти немая,
сжимала руки на плечах
и укрывала в своих снах
нагое горло.

Ты видишь, Yory. Вот же я,
стою перед тобою, несмотря
на пульс остановившийся, хотя
могла уйти и не сказать ни слова
чтобы потом не обернуться снова,
и чувствовать твой мертвый взгляд,
бежать, кричать, лгать всем подряд,
быть в армии, вступать в наряд,
потом сбегать, и подрывать снаряд,
стрелять в твои ботфорты
и видеть, как воротят морды
твои погибшие зеленые младенцы,
как ты их бережно задушишь полотенцем,
как ты засолишь в бочьке с огурцами,
заколотив едва дрожащими руками,
свои лучистые глаза.

Ты чуешь, Yory, что готова оступиться
секунды говорят поторопиться,
(как будто можно на поминках не напиться!)
сложить в свинцовый гроб дыханье
и, незабыв переписать нам завещанье,
покорно умереть.

Побойся Б-га, Yory.