Памяти Спартака

Здесь снова будет протестансткий храм.
Теперь так много стало протестантов,
что видно, есть, чему протестовать.
Но мы-то помним церковь без креста,
когда скрывался в плюшевой утробе
кинотеатр имени раба.
Был этот  раб печально знаменит
своим дурным характером, который,
в конце концов, привёл к паденью Рим.
Не сам Спартак, но то, что бунт его
успешно и эффектно подавили…
Патриции расслабились, и тут
пришли  вандалы, или готы, или
какие гунны, чёрт их разберёт…
Однако можно видеть результат:
Италия в руинах и поныне,
и с их осмотра кормится народ,
возникший в этом месте от смешенья
традиций, рас, религий и т.п.
Народ поганый, надобно сказать.
Он пиццей с пастой закормил весь мир.
Такой вот наглый экспорт ожиренья…
Но, впрочем, это – на другую тему.
Вернёмся к храму, потому что храм –
такое место на твоём пути,
где ты обычно обретаешь веру,
однажды, и на всю оставшуюся жизнь.
Но мы росли в неправильной стране,
покинутой обидевшимся Богом,
где храмы были под запретом. Их
сносили или заполняли всякой дрянью,
вроде лечебных мастерских для алкашей,
а то и попросту – гнилой картошкой.
Поэтому печальная судьба
костёла Анны (возле Аннешуле)
не столь печальна, как твердил кюре.
В стране безверья именно кино
обречено стать суррогатом Веры,
поскольку в нём всегда есть «хэппи-знд».
Когда кругом разруха, нищета,
хронический послеблокадный голод,
а по экрану прыгает Тарзан,
вдруг понимаешь – вот она, Мечта:
тепло, свобода, сладкие бананы,
и к ним в придачу – с крепким бюстом Джейн.
За гривенник – сеанс сплошного счастья…
Поэтому в утробу «Спартака»
от скучной геометрии сбегал
один еврейский рыжий хулиган
(а в будущем – последний русский нобель)
дрочить на Ц. Леандр и М. Рёкк.
А вместе с ним смотрели на экран,
свободою заморскою питаясь,
те, кто потом захватят власть в стране
и будут строить благостный фантом,
известный миру, как «Эпоха Горби»
или «социализм с мишуткиным лицом».
Трофейных фильмов насмотревшись в детстве,
они решили, что возможно Кинга Конга
трудами Маркса вразумить вполне.
У них в мозгах кубанские казаки
дружили с флибустьерами Э.Флинна
и В.Чапаев плыл через Гудзон…
Но главное, под грохот Перестройки
«Спартак» прибрал к рукам «ГосФильмоФонд» –
верховный бог эстетов местечковых.
И Юра Шуйский нам крутил кино,
такое, что в гробу вертелся Ленин,
а Сталин в саркофаге выпью выл.
Там был Фассбиндер, были Братья Маркс
(без Карла!), Пазолини и Феллини,
заглядывали Бергман и Уэллс,
подмигивал с экрана Бельмондо,
а Вендерс бил депрессией под дышло
и хрипло пела вечная Марлен…
«Спартак» по новой превратился в храм,
сюда ходили преклонять колени
перед великим богом  CINEMA.
Был этот бог живее всех живых,
цветной и даже широкоэкранный…
…и Юра Шуйский, как его Пророк.
Однако, этот торопливый бог,
двадцать четыре раза за секунду
менявший выражение лица,
от верной паствы требовал порой
своеобразных жертвоприношений,
ну, типа бормотухи чемодан.
Она текла во имя Бертолуччи
или Скорсезе прямо из горла
в почти интеллигентные тела,
одним касаньем просветляя разум.
Здесь пили нечто Гаухман Мурад,
покойный Свин и ваш слуга покорный
не ради пьянства, но во имя Муз.
Верней, одной – Десятой, незаконно-
рожденной, но главной средь сестёр.
И Муза посылала нам в ответ
истерику взаимопониманья.
Мы чувствовали кожей каждый кадр.
Её сдирали с нас Брессон и Вайда,
А Терри Гилльям лил на раны йод.
О, Господи! Лихие времена,
на кладбищах росли многоэтажки
братковских просвинцованных могил…
А мы молились Линчу и Висконти,
считая их святыми в Пантеоне
картинок, движущихся из экрана в Вечность…
Но кончился дурной ХХ век,
а раньше кончился «Спартак», поскольку
здесь дискотеки вытеснили Муз.
И в знак протеста старый храм сгорел.
По воле ангелов, а вовсе не из жажды
каких-нибудь там новых Геростратов
войти в Историю. История – она
такая безобразнейшая стерва,
что сохранит скорей ритмичный бред
ахматовского пасынка, чем сполох
пожара, коих ныне три-четыре в сутки.
Все нулевые здесь стоял скелет
не то ангара для картошки, то ли
кинотеатра. Ныне здесь почти
ремэйк костёла, созданного волей
создателя мистической решётки
Летнего Сада, откуда сволочь-Каракозов
стрелял в царя. Но, впрочем, сволочей
в России завсегда с лихвой хватало…
Пускай здесь будет иноверный храм.
У нас на это есть программа «Толерантность».
Мы стерпим пасторов и их немую паству,
а также всех исламских террористов,
что по ночам бесстыже режут нас.
Мы стерпим. Нам не привыкать. Мы будем
по Кирочной бродить с угрюмым видом
и совершать в окрестных подворотнях
трагические жертвоприношенья…
«Спартак» погиб! Да здравствует «Спартак»!

12 ноября 2010