Конец нулевых

(стихи в трамвае маршрута №16 «Пл. Репина – Карбюраторный завод»)

Ну, вот и кончается первое десятилетие нового века…
И я на последнем в Центре, почти фантомном трамвае
еду по хмурой улице имени человека,
которого шлюха зарезала, пока он плескался в ванне.

Размышляю под додескадены трамвайных колёс
про тех, кто застрял в этом городе, посмертно и неумолимо.
Воплощённые в бронзе и мраморе, они ничего, кроме слёз
стыда и позора, не вызывают у проходящих мимо…

В нашем пасмурно-выморочном городе вообще
чаще хочется плакать, чем беззаботно смеяться.
В закоулках пейзажа здешнего много таких вещей,
что выносят мозги мудрецам… Такие дела, Горацио.

Вроде бы жизнь продолжается, и наступают новые времена.
Но мы по-прежнему в сонном хмельном отупеньи
обречены слоняться по улицам, чьи имена
ввергают, если и не в унынье, то в недоуменье.

По улицам полководцев, кто с грозным криком «ура!»
стремительно отступал, теряя танки и самолёты.
По улицам лётчиков, кто, экономя патроны, шёл на таран;
или солдат, кто берёг гранаты, бросаясь грудью на доты.

Беспощадно забытые жертвы бесцельно-бездарной войны.
Найдите десять отличий Мориса Тореза от Хо Ши Мина…
В лобачевских трущобах окраин смотрите широкоформатные сны
о несбывшемся прошлом, что непоправимо невинно.

Вспоминайте мучительно, кто и за что упакован в бетон и кирпич
одинаковых зданий на разных краях Ойкумены.
И когда это гиблое место добьёт долгожданный коллапс-паралич,
вдруг поймёте, за что заплатили летально высокую цену.

Что осталось в итоге? Продолжить винтажный трамвайный круиз
по разбойничьей Части Ямской и, свернув неподкупной Растанной,
возле мусорной речки кладбищенской вылезти, please,
чтоб пройтись по скрипучим мосткам, под которыми спят ветераны

битв изящной словесности с хамским мурлом бытия…И, скомандовав «пли!»,
огласить горизонт неизбежной гремучей крамолой…
Чтобы отвоевать себе два кубометра Священной Земли
для последнего гопника русской классической школы.

19-21 октября 2010