До встречи в Венеции

Я не был в Венеции дожей,
не плавал по мутным каналам
в игрушечной хрупкой гондоле
под знойную песнь Арлекина,
Мне Медичи не наливали
в бокал изумрудного яда,
и я не буравил стилетом
друзей беззащитные спины…

За что ж меня мучит ночами
печальная Пьяцца Сан Марко?
Зачем меня сверлит очами
готических стрельчатых арок?
И кровь холодит злым рычаньем
сырых сквозняков, как исчадье
чёрно-белого дантова Ада?..
Зачем я, чудак-неудачник,
включив электрических свечек
слепящий накал, озираюсь
в испуге, и вижу банальный
бардак коммунальной квартиры?

… а сердце колотится в рёбра
безумным гремучим там-тамом,
и где-то в ночи беспробудной
ведут скрипачи перекличку,
чирикая мрачно смычками
по самым пронзительным струнам…
В брутальных балтийских болотах
такая симфония ночи
привычней, чем дальних Венеций
готический сумрачный ужас.

За что же мне эти канцоны
скрипучего меццо-сопрано
на призрачно-вычурном фоне
коварных интриг Ренессанса?..
Я вижу пустыню в тумане
сквозь подслеповатые окна
скандальной и затхлой квартиры
над тусклой медлительной речкой…
И там, в депрессивном мерцанье
мне машет рукой безнадёжно
забытая в сумрачном прошлом
единственная моя dolce vita…
И я выбегаю из дома
в развёрстые невские хляби,
но мне невозможно добраться
до смутной и тающей тени,
и я наблюдаю, как вязнет
в холодном и липком тумане,
в угаре фабричных окраин
её силуэт обречённый…

Моя dolce vita мне молвит:
«Buen noche!..» и далее молча
отчаливает беспечно
в игрушечной хрупкой гондоле
в просторы Маркизовой Лужи
нечайно прочерченным курсом
к надменному острову Лидо…
И я, наконец, понимаю,
за что мне насмешник-Создатель
настойчиво так причитает
ночами Венецией вечной.

Я встречу свою dolce vit’у
там, в этой чудной и увечной
столице счастливых влюблённых
и каверзных козней кровавых…
Я встречу свою dolce vit’у
на Пьяцце Сан Марко невзрачной,
в готической стрельчатой арке,
в смурных кружевах Ренессанса…
Я встречу свою dolce vit’у,
потом, после похорон тихих,
уже не пижон и не барин,
обалдев от дорог и карет…
Я встречу её в бесконечном
бесстрастном посмертном пространстве,
где эта Венеция – только
торжественный зал ожиданья
грядущей пугающей встречи
с Создателем неторопливым…
Где бродят, её не дождавшись,
по вялотекущей Сан Марко
побледневшие хмурые мавры,
забывшие подлости яго,
субтильные стайки ромео,
офелиьи в обнимку с джульеттами
с улыбками, стёртыми вечным
горячим колючим сирокко.
Где бродят Дали и Гала по-сиамски,
безрукий бунтарь Че Гевара
и Троцкий благообразный
с горящим во лбу ледорубом…

И я со своей dolce vit’ой
кручусь в хороводе угрюмом,
оплакивающем беззвучно
упущенные шансы на Чудо.
Мы видим в глазах друг у друга
ТОГДА не испитую нежность…
Но наш поцелуй в диафрагму –
в финале другой киноленты,
которую нам не покажут.
И если ленивый Создатель
до нас снизойти соизволит
когда-нибудь, в перспективе,
осмелюсь к Нему обратиться
с единственной скорбной мольбою:

«Дай шанс нам – неисправимым, –
дозволь happy end иллюзорный:
вовеки в Аду неизбежном
шипеть на одной сковородке!»

16 мая 2009


Рецензии