Париж явился мне...

Мне, повидавшему столиц различных в сердце отражение,
Себе чем объяснить необъяснимое Парижа притяжение.
Ведь были и Мадрид, гордынею испанцев преисполнен,
И чопорный, себе цену познавший, Лондон.

Трудом ль Дюма, Игнатьева, Золя,
Мы с детства знаем, что в Париже есть Поля,
Что русским именем они ласкают слух,
Сближая помыслы народов наших двух.

Дошедшие до нас средневековья храмы,
Дворцы Людовиков, Медичи, Карлов.
Французов отношенье к ним,
Напоминают мне Иерусалим.

Шотландии, воспетую безбожным Бернсом, даль,
Напоминают мне огни Палац Пигаль.
Повенчанных одной рекою Будапешт и Вену,
В моём сознании отожествляет храм Святой Мадлены.

Монмартра холм, Святого Сердца храм.
Гюго воспетый Нотр-Дам.
Свет Елисеевских Полей в разливе Рождества.
Париж явился мне, как символ жизни торжества.

Наполнен верой ты, иль атеист.
Талантлив ли, ленив. Учёный иль артист.
Коль мы грешны, а мы грешны бесспорно,
Свои мы здесь, между Монмартром и Сорбоной.

Здесь понимаешь, вдруг, как мы несхожи.
И не везде души баланс  для нас возможен.
И города, давая человеку гамму ощущений,
На самом деле - лишь его стремлений отраженья.

То там, то здесь он вдруг воюет,
Стихи слагает, храмы строит, любит и рисует.
И объясняю тем себе Парижа притяжение,
Что примет всех он нас. И в том его земное назначение.

       Париж.                24 декабря. 1994 год.