Новогодняя...

 Снег падал мягко и тихо, как ему и подобает в Новогоднюю ночь. Собственно, ночь уже подходила к своему логическому и физическому завершению. Шампанское выдохлось в недопитых бокалах, обезображенные салаты засыхали, уставшие от питья и телевизора гости, кто в одиночку, а кто скученно, уткнулись каждый в своём углу. Пьяные крики гуляющих и звуки хлопушек угасали, растворяясь в морозном воздухе, а снег шёл медленно но верно, не обращая на это никакого внимания.
   Меня всё это тоже не касалось, если бы я мог думать, я понял бы,  что мы в чём-то сродни со снегом, но я не мог ...  Я лежал, полуоткрытым глазом глядя на снежинки, нагло садящиеся мне на лицо. Новый год, новые надежды, новая ... чушь...  Такой же день, как и любой другой, ничего нового в нём нет, та же боль, холод  и тоска ...
  - У тебя осталось десять минут, - раздался неожиданный голос.
  - Десять минут до чего? - спросил я, приоткрыв второй глаз, но всё равно никого не увидев. Видимо, он стоял сзади, на заснеженном газоне.
  - До того, как твоё тело потеряет запас тепла, необходимый для выживания - огонь в бочке давно догорел.
  - А ты что, Дед Мороз? - огрызнулся я, потеряв и без того минимальный интерес к беседе, продолжая лежать, зарывшись в лохмотья, брошенные на несколько слоёв картона. Снег продолжал падать, покрывая  крышу, которую я соорудил из коробки от холодильника, как будто помогая мне сохранить это самое тепло.  Ресницы слиплись ото льда,  а потому глаза открывать было больно. Отогреть их было нечем, и я лежал как крот, неожиданно выползший из под снега и совершенно оцепеневший.
  - Осталось пять минут, - прозвучал тот же голос.
  - Ты ещё здесь? Тебе что, делать нечего? - прохрипел я, еле шевеля сухими, потрескавшимися от холода губами.
  - Я здесь. Я пришёл пригласить тебя отогреться, поесть, забыть обо всей этой суете. Всё таки - праздник, Новый год, новые надежды, новая ... жизнь.  У тебя есть пять минут на сборы.
  - А куда идти? - прошипел я еле слышно, уже не обращая внимания на противные снежинки на своём лице.
  - Далеко отсюда, пойдём, не пожалеешь.
  - Да, сейчас ещё минуту полежу и пойдём.
  - Хорошо, у тебя есть ещё две.

  Какое-то небывалое тепло вдруг начало разливаться по телу, я почувствовал что пальцы снова стали сгибаться без усилий и боли, огрубевшее от мороза лицо начало приобретать давно забытую мягкость.  Я поймал себя на мысли, что боль вообще исчезла, как комок старого почерневшего снега в лучах яркого весеннего солнца.
  - Время твоё истекает, - напомнил голос.
  - Знаешь, спасибо конечно, но не пойду я никуда, - сказал я во весь голос, чувствуя прилив сил и отряхивая снег с лица. - Сейчас встану, брошу что-нибудь в бочку, спички где-то есть, запалю огонь, обогреюсь, пойду найду что-нибудь пожрать. Сам знаешь - Новый год, новые надежды, новое начало ...
  - Только догадываюсь.  Так ведь и замёрзнешь когда-нибудь ...
  - А ты слышал такую песню: "Всех нас когда-нибудь кто-то задавит, за исключением тех, кто в гробу"? - спросил я, улыбнувшись.
  - Подумай, у тебя есть ещё шанс бросить всё это.  Неужели самому не надоело?
  - Ты, я понимаю, мужик добрый, как лучше хочешь, - сказал я, поворачиваясь, чтобы увидеть собеседника. - Но я уж здесь, как верный пёс.
   Повернувшись, я никого не увидел ни на заваленом снегом газоне, ни на дороге, уходящей в даль из под моста, под которым я лежал.  Я услышал как хлопнула дверь подъехавшей машины, но самой машины не увидел.
   Я проснулся оттого, что кто-то тряс меня за плечи.  С трудом приоткрыв обледеневшие глаза, я увидел какого-то парня с маленьким чемоданом в руках и мигающие красные огни у него за спиной.
   Очнувшись вечером в полутёмной комнате, я не сразу понял что нахожусь на больничной койке.  В руку была вставлена игла с трубкой, конец которой уходил куда-то в тёмную высь.  Было тепло, тихо.  Голова немного кружилась, но тело чувствовало себя спокойно и даже уютно.
  Всё таки Новый год, новые надежды, новая ...