Жизнь в стихах

Кременная
2010

 

Дорогие читатели!

        Я прожила три четверти века.
       Откровенно писала  обо всем в стихах. Меня иногда просят рассказать о себе
       Я дочь своей эпохи.
      Собрала кое-что из уже известного вам. И делаю сама себе на 75-летие такой подарок. Очень откровенно? Ну, и слава Богу! Скрывать мне нечего.
      Благодарю за  внимание
.

                Надежда Ковтун



Поддерживаю дружбу много лет,
отдам друзьям последнюю рубашку
и выслушаю дружеский совет,
и  выговор, коль допущу промашку.
Жить без друзей? Мне это не понять.
Тепло души – взаимная отрада.
Мне радостно любовь подруге дать,
я нашему общенью очень рада.
Но есть знакомые, есть близкие друзья,
мне интересно с многими общаться,
отказывать в общении нельзя,
а быть полезным надо постараться.
Такой характер мне судьбою дан
и я вполне довольна этим даром.
Жаль, не всегда я чувствую обман
в знакомом новом, иногда и в старом.

* * *

Я просто дочь своей эпохи,
двадцатый век судьба моя.
Как все, ловила счастья крохи,
и как у всех в судьбе война.
И статус: дочь врага народа,
как рана, жил в душе моей.
В стране случалась непогода,
сминая взрослых и детей.
Но сестры ненависть и злоба
мне не знакомы с малых лет.
Без них я проживу до гроба.
Мне зависть – не авторитет.
Судьба запутала тропинки,
я лабиринт прошла не зря,
ценила радости искринки,
за все судьбу благодаря.
Земной поклон за то, что было,
земной поклон за то, что есть.
Я доброте не изменила,
мне не знакомы зло и лесть.
Я просто дочь своей эпохи…
62
            Валичке Цыган
Ты мне как дочь. По нашим отношеньям
и по годам могла бы ею быть.
Я Богу приношу благодаренье
за то, что ты мне помогаешь жить.
И за твое дочернее вниманье,
ведь мы с тобой знакомы сорок лет.
Ну, кто предположил бы мог заранее,
что состоится наш с тобой дуэт?
Ты всех моих родных когда-то знала
и я с твоими близкими была.
Мне Божья воля радость даровала,
ведь ты полна сердечного тепла.
Ты взрослая, прошла дорогой жизни,
ты знала и паденье, и полет.
Была всегда ты предана Отчизне,
а это ведь не всем Господь дает.
Ты от души работой увлекалась,
а так же близким предана была.
Жизнь матери ты облегчить старалась,
ей годы молодые отдала.
А дочь твоя тебе приносит радость,
щебечет внучка, сердце веселя.
Спасибо! Ты мою согрела старость!
Ты мне, как дочь, скажу я, не тая.

* * *

Мои стихи на сайте в Интернете,
заботятся о них мои друзья.
Жаль, без меня стихи на белом свете,
мне даже посмотреть на них нельзя.
Компьютер мне увы не по карману,
а впрочем, и не стоит горевать.
Я тридцать книжек своих подчас достану.
И выборочно буду их читать.
Стихов так много, но отлично помню,
кому посвящены мои слова.
Идут стихи, и я не прекословлю
в создании участвую сама.
И счастлива, что люди их читают
и верят мне, и сопереживают.
61
О, Господи! Я восхищаю вновь.
Мне, как и всем, нужна Твоя любовь!
Я за грехи прощения молю
и помощь всемогущую ценю.
Тебе молитвы добрые слова:
Благодарю Тебя, что я жива,
что кров имею я над головой,
а главное, что всей душой с Тобой.
Не устаю тебя благодарить.
Какое это счастье – просто жить.
Ты щедро даришь милости свои,
Ты подарил мне сердце для любви.
Пишу стихи, Твой дар благословляя,
к Твоим ногам бессменно припадая.
Бессчетно раз тебя благодарю
за этот мир, за счастье и зарю.

* * *

Национальность – камень преткновения.
Но вот представьте на одно мгновенье:
Господь Един и Он Создатель наш,
цвет кожи разный, но один типаж.
Да, климат все же порождал отличье
и в цвете кожи, в языке, в обличии,
в привычках и обычаях страны.
Но в сущности ведь люди все равны.
Зачатие и роды, жизнь и смерть
все одинаково. О чем тогда жалеть?
Национальность выдумали люди
ни лучшего, ни худшего не будет.
Господь создал единый род людской.
Господь создал нас, а ни кто другой.

* * *


2
Анкета «детей войны»

Я кратко отвечала: «нет»
не воевала, не успела.
И отрицание в ответ,
что в лагерях я не сидела.
В эвакуации была.
Два года нищеты голодной,
кормила мама, как могла,
копейки не было свободной.
И я всегда была, как все.
Год сорок третий, все в руинах
и Харьков в черной полосе.
Страдание людей невинных.
Квартиры нет, но есть родня,
нас тетя Маня приютила.
На фронте сын, она одна,
ей даже веселее было.
И голода проклятый стон.
О, Боже, как мне есть хотелось!
Но так у всех, со всех сторон,
тогда богатых не имелось.
Но голода не описать,
тот, кто прочувствовал, тот знает.
Не важно, где уложат спать,
что тряпка платье заменяет.
И школьный класс, где нету парт
и где чернила замерзали.
Но был благополучный старт,
ведь о Победе мы мечтали.
Мы патриотами росли,
мы преданы своей Отчизне!
Об этом бы спросить могли,
а не о трудной нашей жизни.
И я отвечу твердо: «Да!»
Я счастлива была тогда.

3
Спасибо Танюше и Юре
Накрыли гости стол вчера.
О, Господи! Как вкусно было!
И красная икра была,
я вкус ее почти забыла.
И курица под кличкой гриль!
Обжорству не было предела.
И каждый тост произносил,
а я, пожалуй, переела.
И запах радостный цветов
смешался с ароматом птицы!
Все было вкусно, нету слов,
как в лучших кабаках столицы.
Ах, гости милые мои!
Я вспомнила златые дни…

* * *

                Ларочке
Другая женщина сидела предо мною.
Веселая и от любви хмельная.
Давненько не была она такою,
прекрасная и очень молодая.
Был старый друг. Он сорок с лишним лет
жил далеко, не подавал известий.
Все изменилось за один момент:
им  было хорошо сегодня вместе.
И пусть не долог был свиданья час,
но старая любовь воскресла снова,
знать, огонек в разлуке не погас,
знакомый взгляд и ласковое слово.
Она вернулась в молодость свою,
помолодела, сразу изменилась,
знать побывала женщина в раю.
Все было в явь, ей это не приснилось.

* * *
60
Илюше Ульянову
Из прошлого ко мне явился гость,
которого я пацаненком знала.
Его семью знавать мне довелось,
частенько я в гостях у них бывала.
Года бегут. Моей подруги нет,
и внук ее в Московском институте.
Высок, умен, без пафоса одет,
по-моему достиг, житейской сути.
Ах, как бы Валя им была горда!
Внук положил цветы к ее могиле.
Смерть близкого – огромная беда,
но мы ее предотвратить не в силе.
Был пацаненком, а теперь студент,
но Украину он не забывает.
Я в прошлое шагнула на момент,
ведь дружеский костер не угасает.

* * *

         Лидочке Макаровой
Года бегут и мы с тобой стареем,
и мудрость к нам приходит невзначай.
А мы о прошлых рад остях жалеем
и гложет нас досада и печаль.
Поход кой легкой жизнь пересекали,
нам неудачи были нипочем
О старости мы очень мало знали,
мы эту гостью не пускали в дом.
Она вошла негаданно-нежданно,
согнула спины, боли принесла.
Нам кажется, она явилась рано,
ведь молодость у нас вчера была.
Ты не горюй, любимая подруга,
переживем и этот трудный час.
Конечно же, поддержим мы друг друга,
как нам с тобой случалось и не раз.
Ты умница, ты сильная натура
и нынче мудрость так тебе к лицу,
и не смотри на нашу старость хмуро.
Давай молиться Господу Отцу.
59
Безбожница! Так было много лет,
теперь я сердцем к вере приклонилась.
Учиться! Это ленинский завет,
а я азам христианства научилась.
Не углубляясь в сущность, приняла
начертанные Богом постулаты.
Я счастлива сейчас, ведь я была
противницей религии когда-то.
С прискорбием отмечу, что сейчас
не изучаю Библию прилежно.
не понимаю я мудреных фраз,
я в этом деле полная невежда.
Но веры суть: любовь и доброта,
и благодарность, что живу на свете!
И эта мысль прекрасна и проста.
А наша вера словно солнце светит.

* * *

Какая странная судьба
досталась мне на этом свете.
Иной куда сильней страдал,
а счастья просто не заметил.
А я страданий отрекусь,
пережила, жива осталась.
Промчались годы, ну и пусть,
мне много доброго досталось.
Я не философ, женский ум
и чисто женское начало.
Не пухнет голова от дум,
я в этом крепко подкачала.
Обыкновенная, как все,
ну, может чуточку добрее.
Приемлю мир во всей красе,
да вот стихи слагать умею.
Земная, грешная подчас
и в малом нахожу отраду.
Я зла не сделаю, Бог даст,
улыбкой отгоню досаду.
Вот полный мой автопортрет.
Надеюсь, возражений нет?
4
Во мне две нации собрались воедино
и каждая по-своему сильна.
Бывает, улыбаюсь я невинно,
а потому, что злость скрывать должна.
Бывает, одарю широким жестом,
бывает, что-то спрячу за спиной.
Я мыслю головой, не мягким местом,
и все же доля глупости со мной.
Кто я? По правде и сама не знаю,
считаюсь русской, верю во Христа,
но и еврейства я не отрицаю
и в этом тоже признаюсь спроста.
Я женщина и я чуть-чуть лукава,
кокетства сила до седых волос,
меня не обошла малышка – слава,
но и позор мне выпить довелось.
Мои дороги не были прямыми,
но я не уходила в темноту.
Была бы русской – были бы иными,
была б еврейкой – не сидела б тут.
Мне все равно, какая кровь играет,
как все, актрисой в жизни быть должна.
Кто я по сути? Бог, конечно, знает.
Он добр ко мне, знать, я Ему нужна.

* * *

Моя судьба других куда капризней,
уже сто раз по мне справляли б тризну.
Но Бог отвел и я еще жива,
хоть удивляюсь этому сама.
В часы войны от тифа умирала,
в Якутии тонула по весне.
Стояла рядом смерть, но не забрала,
заботился мой Ангел обо мне.
Мне б радоваться жизни бесконечно,
а я еще по мелочам грущу.
Я Господа благодарю сердечно
и, если честно, очень жить хочу!
5
       Танюше Боровской
Танюша! Слышу голос твой
и возвращается былое.
Мы в церкви. Тишина, покой,
мы молимся вдвоем с тобою.
И свечи с нами в унисон,
трепещут тихо огоньками…
Потом реки чуть слышный звон,
она сегодня третья с нами.
А разговоры по душам
в привычных и удобных креслах.
И кухня тоже хороша,
везде удобно и не тесно.
И годы, что прошли, как миг,
а были трудными когда-то.
Все наши мысли на двоих,
а у тебя ума палата.
Я помню, сколько доброты
ты для меня приберегала.
И если трудно – рядом ты
и я вдвойне сильнее стала.
Господней волей у меня
такие чудные подруги,
как будто кровная родня,
во всем, не только на досуге.

* * *

             Юре Котухе
Ты подарил мне прелесть леса,
дубовой рощи благодать.
Мне так в квартире было тесно,
тоску пером не описать.
Дорог знакомое плетенье
и наш чудесный городок,
и запах трав. Ты, без сомненья,
подарок царский сделать смог.
Благодарю за пониманье,
за помощь щедрую твою.
На август будет спецзаданье:
хочу опять побыть в раю.
58
Мои подруги! Кое-кто моложе,
но в основном пенсионеры все же.
Дорога жизни трудная была,
работа и домашние дела,
и недостатков много и обид,
и за своих детей душа болит.
Чисты душой – подруг моих обличье,
они близки мне, очень симпатичны.
Нет жадности, нет злобы – вот наш флаг.
Нет хитрости! Двуличие – наш враг.
Таких подруг судьба мне даровала
и я вдвойне душой богаче стала.


* * *


      Людочке Серебрянской
Вершитель судеб думает о нас
и нам дарует знак благоволенья.
Архангел Гавриил в заветный час
дал лилию Марии, как спасенье,
как знак избранья Матери Того,
кто будет сыном Божьим называться.
Знак чистоты! И помним мы его,
ведь лилией нельзя не любоваться.
А лилия на протяженье лет
твоим, Людмила, знаком оставалась
Возможно в жизни наступил рассвет,
возможно, чудо рядом оказалось.
Дай Бог, чтоб это было точно так,
чтоб все твои невзгоды миновали
Господь дает недаром этот знак,
тебе за доброту и веру дали.



57
Прости, Господь, былые прегрешенья,
а я ведь ошибалась много раз.
И нынче есть ошибки, без сомненья,
но кое-что я поняла сейчас.
И заповеди я не соблюдала,
и атеисткой много лет была,
но я не убивала и не крала,
вот веру очень поздно приняла.
А «Отче наш» запомнила я с детства,
меня учили тетушки мои.
Еврейское и русское соседство,
им поровну дано моей любви.
Господь един! Я это понимаю,
христианству предпочтенье отдала,
сестер отца я часто вспоминаю,
всю жизнь я их любимицей была.
И мамина родня мне помогала,
к ним память светлую я в сердце берегу.
Я часто находила и теряла,
но людям я в глаза смотреть могу.
Прости, Господь, за исповедь такую,
я очень сильно о родне тоскую.


* * *


Сын позвонил. На сердце легче стало.
Не очень много надо матерям.
Он пару слов сказал и я сказала,
мы радость разделили пополам.
И будто праздник поселился в доме,
все хорошо. Чего еще желать?
И бодрость прозвенела в каждом слове.
Звонок сыновий успокоил мать


6
Во имя Божье я свечу зажгла,
пусть огонек живой меня утешит.
Еврейской мамина семья была
их нет давно, но горе сердце режет.
Я их не знала. Дед Ефим Цитрин,
был фабрикантом, мама говорила,
мне не судилось повидаться с ним,
а бабушку я знала и любила.
Сегодня Ханука, евреи свечи жгут
и чудо Божьей ласки вспоминают,
они по старым правилам живут,
умны, талантливы, а значит, процветают.
А я отцову веру приняла.
Христианство ближе сердцу показалось,
хоть я безбожницей полвека прожила,
в существовании Бога сомневалась.
А Бог един! И был Иисус Христос
и Матерь Божья остается с нами.
Душой я веру приняла всерьез
и я иду отцовскими стопами.
Козьмин Герасим – это дед второй,
отец отца – церковный попечитель.
Ах, если бы сейчас он был живой,
увы, не на земле его обитель.
А Бог един! Он – вера и любовь!
Творя добро, Ему ты верно служишь.
Себя к суду небесному готовь
и радуйся, коли с добром ты дружишь.



* * *





7
Печальный день! Какой печальный день!
Мы поминанье в церкви заказали.
Сегодня доченька, а послезавтра – Мень.
Неделя соткана из горя и печали.
Из разных лет два образа встают:
друг юности и доченька родная.
Обоих добрым словом помянут,
я для обоих вовсе не чужая.
А мама Алика Еленою звалась,
и доченьку я в честь ее назвала.
Духовная, незыблемая связь…
И Алика, и Лену потеряла.
Печальный день…

* * *

Как странно, ты давно почил,
мы с каждым днем как будто ближе.
А ведь в дали всю жизнь прожил,
а я твой образ часто вижу.
Ты предстаешь передо мной
такой живой, такой знакомый.
Мой милый друг, секрет открой,
как обретаешь статус новый?
Улыбка, ясные глаза, и одобрение во взгляде,
ты будто что-то мне сказал.
Явись еще мне, Бога ради.
Мне в радость эти чудеса,
ты просто душу согреваешь.
Из детства слышу голоса
и не расплакаться стараюсь.






56
Ты не забыт! Но разве в этом дело?
А я с тобою встретится хотела,
ведь дружба крепко связывала нас.
Я помню наши встречи как сейчас.
Как много планов мы обговорили,
мы к подвигам большим готовы были.
Ты вере в Бога послужить желал,
а у меня другой был идеал.
На благо Родине хотела потрудиться.
И это все смогло осуществиться.
Твои труды весьма весомый вклад
в христианское ученье, говорят.
И я трудилась, рук не покладая,
и севера с восторгом покоряя.
Все было! Мы не зря прожили жизнь,
жаль, что пути когда-то разошлись.

* * *

Я выполнила миссию свою,
я о тебе так много написала.
И память о тебе в душе храню.
Сказать по правде, я затосковала.
Ты появлялся будто бы живой
и я в восторг от встречи приходила.
Ах, если б ты поговорил со мной!
как жаль, что ничего я не спросила.
Зато стихи о многом говорят,
ты их читаешь или мне диктуешь?
Все так же, как полсотни лет назад,
ты философией своей меня чаруешь.
Да, парадоксов в нашей жизни тьма,
неоднократно в этом убеждалась.
Я жизнь свою построила сама,
но, Боже мой, как часто ошибалась!
Но чудеса случались иногда,
считаю – это Божеская милость.
Господь мне очень много счастья дал.
А главное – я к вере прислонилась.
55
Я в тишине родного дома
отдохновенье нахожу.
Здесь все так мило и знакомо,
и здесь свободно я дышу.
Да, дома стены помогают
тоску тебе преодолеть
и в горе тоже утешают.
Здесь доведется умереть.
Все реже выхожу из дома.
Дом-крепость. И не ровен час
жизнь поведется вдруг сурово
и Ангел помощь не подаст.
Мой дом! Здесь вернисаж знакомый
моих излюбленных картин.
Здесь интерьер, увы, не новый,
давно обои клеил сын.
Здесь я с закрытыми глазами
смогу, что нужно, отыскать.
Мой дом со смехом и слезами,
где буду жить да поживать.
Благословение Господне
я получаю только здесь.
Узнала это не сегодня,
но это правда, так и есть.

* * *

Живи, дар Божий принимая!
Цени земную красоту!
День догорает, тихо тая,
луна на боевом посту.
Затихли, засыпая, птицы,
двор окунулся в тишину.
Пусть сон хороший всем присниться,
А счастье будет на Яву.


8
Моим молитвам внял Господь,
я получала, что просила.
Он усмирил больную плоть,
в молитве ангельская сила.
Он – Бог Отец! Он мне помог.
Я своего отца не знала,
он без вины попал в острог,
так власть бездушно приказала.
Год памятный тридцать седьмой,
без следствий и суда сажали.
Господь был рядышком со мной,
иначе выжила б едва ли.
И я прощения прошу
за все грехи, что сотворила.
Господней волею дышу,
молюсь и есть в молитве сила.


* * *

Моим родным и близким

А я чужому счастью рада,
пусть царствует добро вокруг.
Желать подругам счастья надо,
оно приходит ведь не вдруг.
Оно приходит, если очень
все для тебя его хотят.
Не осуждают позаочи,
а мыслят ласково и в лад.
Мысль материальна, говорили,
а значит, исполненья ждет.
Добро мы мысленно дарили,
и к нам ко всем оно придет.



9
Знаешь, Алик, я пишу молитвы
и стихи по прежнему пишу.
Разная тематика и ритмы.
И грехи мои простить прошу.
Нагрешила в жизни очень много,
а ведь понимала – это грех.
Я к себе не подходила строго
и грехи такие, как у всех.
Но однажды в Лавре, в Ленинграде,
за родных поставила свечу.
Небо попросила Бога ради
помянуть всех тех, кого хочу.
А потом я к вере потянулась.
Помнишь, попросила мне помочь?
Будто все в душе перевернулось.
Ты убит. Потом почила дочь.
Всей душою приобщилась к вере.
Для меня отрада Бог-Отец.
У меня сейчас по крайней мере
есть учитель жизни наконец.
Нет, не фанатизм, а пониманье,
где на первом месте – доброта.
Алик, ты мое воспоминанье,
без тебя и жизнь была пуста.
Посмотри с небесного Олимпа,
помоги ошибок избежать.
Говори со мной устами чьими-то,
можешь что-то и во сне сказать.


* * *






54
                Другу
Я плакала. Перечитала письма
и память облик твой приподнесла.
Вернуться в прошлое казалось бы не мыслимо,
а я сегодня в прошлом побыла.
Дом дяди Гани. Праздник. Наша встреча,
хотя друг друга знали мы давно.
Мы танцевали. Не нужны нам речи,
нам не забыть друг друга все равно.
И многолетье нашего романа,
хотя скорее дружба, чем роман.
Я выскочила замуж очень рано,
совсем другой в мужья судьбою дан.
На протяжении жизни были встречи:
лицом к лицу и отголоском дня.
Ты мировым признанием отмечен,
на что приятно – не забыл меня.
И переписка, и возможность встречи,
мои стихи, что предрекли конец.
И груз печали, что легла на плечи,
и  твой посмертный Ангельский венец.
Я плакала…

* * *

Обличье юноши. Ты вновь со мною рядом.
Как это странно, чудно и светло.
Ты будто что-то сообщаешь взглядом,
Но вот понять мне это не дано.
Я думаю, что это одобренье
моим стихам и помыслам моим.
Твое лицо явилось на мгновенье,
я, как всегда, залюбовалась им.
Я будто в юность светлую вернулась,
как будто Ангела крыло меня коснулось.


53
Фотоальбом! Вся жизнь отражена.
Здесь дети, предки, вся моя родня.
Друзья сегодняшних, а так же прошлых дней,
короче, отраженье жизни всей.
Смотрю и слезы не могу сдержать.
Вот фото Леночки, а вот она опять.
Отъезд в Израиль и внезапно смерть,
ей в сорок пять судилось умереть.
Вот сыновья, а вот отец и мать,
родных моих считать не сосчитать.
Друзей моих в альбоме очень много,
моих мужчин нелегкая дорога.
И я из детства на себя смотрю.
В фотоальбом я прячу жизнь свою.
А слезы притаились у ресниц.
Здесь счастье и несчастье без границ.


* * *

В альбоме фотографии семьи.
Почивших много, а живых немного.
Мои родные, милые мои!
Нам годы жизни выделяют строго.
Я старшая из всей большой семьи,
а ведь когда-то младшей называли.
Мы все дорогой жизни трудной шли,
тогда о смерти думали едва ли.
Родители и пращуры мои,
родные тетушки, двоюродные братья!
Ведь это вы мне выжить помогли,
о вас с любовью буду вспоминать я.
Да, две семьи в понятии моем
объединились при моем рождении.
Да будет раем ваш небесный дом!
А я еще иду тропой старенья

10
Моей Леночке

И нет тебя! Ты родилась в Москве,
а мы тогда учились в институте.
В Свердловске с нами жить пришлось тебе,
ну, а потом, конечно же, в Якутии.
Тебе служил постелькой чемодан,
студенты переездами богаты.
Такой тебе по жизни жребий дан,
мы со второго курса ведь женаты.
Прости меня, родная, и пойми.
Мы рвались в бой совсем не за деньгами,
мы с мужем были смелыми людьми,
а ты свою судьбу делила с нами.
Отец почил, а я еще жива
и о тебе на миг не забываю.
Не выскажут мою печаль слова.
Мы встретимся, на Бога уповаю

* * *

День памяти, ведь мама умерла
и двадцать девять лет прошло чредою.
А мама беззащитная была,
и не умела справиться с судьбою.
Интеллигентка, с музыкой дружна,
ей юность лишь подарки приносила,
но революция была, потом война,
а мужа отобрала злая сила.
Родне спасибо, помогли в беде,
а позже маму я оберегала,
она со мною ездила везде,
в Якутии, в Камчатке побывала
и помогла детишек поднимать.
Прекрасная и бабушка, и мать.


11
Я возвращаюсь в юность иногда
и это, Алик, связано с тобою.
Тебя постигла страшная беда.
Да что беда? Смерть встала за спиною.
Я прикасалась к юности твоей
и наша дружба и поныне свята.
Ученый и священник, для людей,
все знали, у тебя ума палата.
А для меня ты просто Алик Мень,
мальчишка, с кем я много лет дружила,
ровесник мой. Но нет тебя теперь,
судьба несправедливо поступила.
А над столом священника портрет,
таким тебя я никогда не знала.
Твой образ дымкой юности согрет,
об этом в письмах я тебе писала.
И пусть для всех величие твое
сверкает в ореоле вечной славы.
Ах, нет тебя! А солнышко встает,
как в утро той необратимой драмы
Господь призвал тебя на небеса,
Твой путь земной был труден, но прекрасен.
Ты столько откровений написал
и мудростью мирскую жизнь украсил.
А для меня ты прежний Алик Мень…




* * *







52
Мы в детской и воскресный день
глядит усмешливо в окно.
Мы – это я и Алик Мень
и мы стесняемся немножко.
Но тем для разговоров тьма,
друг друга мы перебиваем.
Он к вере приобщал меня
Но… мы своей судьбы не знаем.
Вдвоем идем в МПМИ.
Охотоводы, звероводы…
Любовь к зверям у нас в крови,
мы очень далеки от моды.
Я представляла как в лесу
построен домик на опушке.
Я встречу волка и лису,
узнаю годы у кукушки.
Не представляла и на миг
администраторской работы.
Мечту мы делим на двоих,
не чтя судьбы водовороты.
На каждом жизненном шагу
мы спотыкались неизменно.
Не пожелаю и врагу
конца судьбы обыкновенной.
А впрочем, ведь твоя судьба
в обыкновенных не светилась.
Была настойчивой борьба
за веру, за Господню милость.
Был у меня привычный путь,
обыкновенная работа.
А юность нашу не вернуть,
хоть очень иногда охота.
Мне не забыть воскресный день
и очень много дней похожих.
Мы дружим, я и Алик Мень,
как интересно было все же.

51
И каждый день сейчас такой огромный,
как будто обхожу я шар земной.
Моя дорога не бывает ровной,
что этот возраст делает со мной?
И о ночах я говорю, вздыхая,
часы как будто замедляют ход.
О, как мне трудно, мама дорогая!
Тебе труднее было на сто сот.
Ведь я тебя тащила на Камчатку,
где только книги скрашивают час,
скажу я откровенно правду-матку,
тебе тоскливо было там, у нас.
Еда была, тепло, мое вниманье,
но все же одинокой ты была.
Прости сейчас мое непониманье,
ты в Кременной спокойнее жила.
Я виновата пред тобой серьезно,
ведь не сумела я тебя понять.
Ума хватило управлять совхозом,
а маме не сумела счастье дать.


* * *

Зажгла свечу. Так просто, захотелось,
а вспомнился коптилки тусклый свет.
И как мне есть отчаянно хотелось,
«тошнотики» на завтрак и обед.
Гнилые овощи и хлеб военной нормы.
Какой же вкусный и желанный хлеб!
Нет в классе парт и мы не в школьной форме.
А в праздники был яством винегрет.
Военных дней не описать словами.
Да, мы в тылу и пули не свистят.
Ну детство замерзало вместе с нами
и голод мучил много лет подряд.
О, Господи! Зажгла свечу на радость,
отрепетировать хотела Новый год.
Но память взорвала такая малость,
а свечки огонек умрет вот-вот.

12
Мне часто мама говорила,
давая скудную еду:
- «Я марципанов не купила,
я вдоволь хлеба не найду».
И лишь недавно я узнала,
что это значит – марципан:
миндаль плюс сахар. Не едала,
не посещала дальних стран.
Быть может и у нас бывает
такой себе деликатес.
Но тот, кто мало получает,
чего-нибудь попроще ест.
Да нашу юность не сравнить,
но обе пережили драму
и продолжали дальше жить.
С годами, маму вспоминая,
я стала глубже понимать,
что доброта ее без края.
Как мало я ценила мать

* * *

Вплетая в речь французские слова
и этикет общенья соблюдая,
она была по своему права,
порой меня совсем не понимая.
Ах, мама! Революции плоды
таили яд простого обращенья,
а пионеров мощные ряды
твой этикет сломали без стесненья.
И я была, как все, увлечена
делами всесоюзного масштаба.
Тобою я воспитана была,
а вот жила я, как простая баба.
Прости меня! Ты не могла понять,
как тесно было мне на Украине.
Я севера решила покорять,
ведь я боец от роду и до ныне.
Прости меня, но я такая есть,
всего превыше долг, а так же честь.

13
              Александру Мень.
Опять возник вопрос: «Кто виноват?»
Подробно обсудили все детали.
Но версий бесконечный листопад
ответа на вопрос, увы, не дали.
Ужасна смерть! Кровавые следы
до сей поры не заросли травою.
Семнадцать лет лежишь в могиле ты,
а близкие не справятся с бедою.
А мысли в книгах обретают жизнь.
Кто не согласен с ними, кто согласен.
Они над суетою поднялись
и каждый постулат в них чист и ясен.
Ведь ты учил любви и доброте
и это в каждом слове отразилось.
Ты так украсить этот мир хотел,
и у тебя все это получилось.
Господь призвал тебя на небеса
и очень трудным было испытанье.
Ты о страданиях Христа писал
и сам прошел великий путь страданья.
Спи с миром. Память о тебе жива,
пред нею отступила смерть сама.






* * *







50
Я в прошлое хотела заглянуть.
Подумала: потом, когда-нибудь.
Ведь память все и так мне преподносит,
коли моя душа ее попросит.
Осколки прошлого храню в фотоальбоме,
он не один, их много в этом доме.
В них рост детей и мамы скорбный лик,
и образ мой, что как цветок, поник.
От детских лет до нынешней поры…
Катились годы колесом с горы.
Мои друзья, что в молодости были,
мои мужчины, что меня любили.
Друзья, что и сейчас со мною рядом,
всех я люблю и всех мне помнить надо.
А прошлое мое всегда со мной
и не хотела б я судьбы иной.

* * *

Вновь о тебе воспоминанья...
Не будешь ты забыт людьми.
Твои труды, твои страданья,
твой подвиг жизни на крови.
А мне осталась юность наша.
Я помню, как ты рисовал,
с тобою жизнь казалась краше.
Ты мне тогда стихи писал.
И наш ВООП, и наши встречи,
и танцы, наш с тобой конек.
Расстались мы с тобой навечно.
Господь мне преподал урок.
Покойся с миром. Ожидаю,
что мы увидимся с тобой.
Я много ошибалась, знаю,
но и права была порой.
Вновь о тебе воспоминанья...

49
Я тебя вспоминаю, мама.
Ты ушла четверть века назад.
Ну, а я все живу упрямо,
принимая болезней парад,
принимая рассветов радость,
ложь и правду вкрапляя в жизнь.
Ох, мне много чего досталось.
Я старею, злись, хоть не злись.
Мама, я умею готовить,
не поверишь, но это так.
Да, наука твоя много стоит,
раньше мучил любой пустяк.
Лены нет. Сыновья далече,
я живу и пишу стихи.
И любовь запоздалая лечит,
прикрывая мои грехи.
Четверть века! О, Боже правый!
Ты лежишь в Камчатской земле
и растут над могилой травы,
и туда не приехать мне.
Я еще раз прошу прощенья,
ведь строптивой слишком была,
сколько ты находила терпенья,
сколько долгих ночей не спала.
Пусть земля тебе будет пухом
и обиды мои прости.
Мы ведь встретимся где-то, по слухам,
на земле ведь каждый гостил.
Кончу я свое гостеванье
на привычной, родной земле.
И помчусь к тебе на свиданье,
коль Господь благоволит ко мне.





14
Нахлынуло прошлое, будто волна,
накрыло меня с головой.
А кто эта девочка? Это она
тогда называлась мной.
Забытое детство волна принесла
и мамин печальный взгляд,
и лица родных. Будто вспышка – война
и страшно смотреть назад.
Там голода щупальца, там нищета
и враг, без вины, отец.
Но выжила, выжила девочка та
и выросла наконец.
Была пионеркой и был комсомол,
звездой судьбоносной – Москва.
И все таки больно, как будто укол
мне память моя дала.
Но были и радость, и торжество.
Мне Господом много дано

* * *

Ношу фамилию Тараса,
привыкла к ней за сорок лет.
Не Бог весть что, не экстра класса.
Не с ней явилась я на свет.
Я Козьминой была когда-то.
Девчонка Надя Козьмина,
дразнили козочкой ребята.
Потом за Ричарда пошла!
Надежда. Родина. Помпезно!
Но счастья не было в семье,
друг друга мучить бесполезно
и вот пришлось уехать мне.
Тарас был младше. Ну и что же?
С ним счастья я познала все же.
Надеждой Ковтун остаюсь.
Не очень звонко? Ну и пусть.
15
На втором этаже жарят мясо уже,
а на третьем поехали в отпуск.
Капля масла застыла на остром ноже,
значит, хлеб будет с солью и постным.
Лук прибавлю для вкуса и остроты,
разыщу и горчички немного.
Запах мяса сегодня, как запах мечты.
Но бюджет просчитала я строго.
Говорят, жуй петрушку, морковь и салат,
да и каша калорий добавит.
На втором этаже ежедневно шалят,
кто их кушать зеленку заставит?
Было время котлет, шашлыков, шницелей
и в борще тоже мясо варилось.
Угощалась сама, угощала гостей.
Только все это тазом накрылось.
Ножки Буша бывают, соврать не хочу,
раз в неделю, а то еще реже.
Вы не думайте, я на судьбу не ропщу,
ведь когда-то едалось и мне же.
Я закрою окно и закрою балкон,
пусть пируют соседи по дому.
Не шампанское, нет, я налью самогон,
я живу ведь совсем по другому.
На втором этаже жарят мясо уже…

* * *

В церкви чувство неземное,
будто теплая волна
с головой тебя укроет,
входит в душу тишина.
И приходит умиленье
жизнью ясной и простой
Господу повиновенье
и страстям земным покой.

48
Взросление пришло ко мне не сразу,
а может быть и не пришло совсем.
Я говорю вам правду, а не фразу,
а я ведь постарела между тем.
Я верила и лозунгам и людям,
на амбразуру без боязни шла.
И я б сказала беспристрастным судьям,
что все равно счастливая была.
И, видит Бог, в боях не отступала,
хотя хитры житейские бои.
Я без любви мужчин не целовала
и не платили за любовь они.
Да, было так, придумаю героя
и без раздумья сердце отдаю.
Ценю я бескорыстие такое
и все отдам тому, кого люблю.
Взросление пришло ко мне не сразу,
а может быть и не пришло совсем…


* * *

Жду писем из России, из Канады.
Израиль отзовется – буду рада.
С Германией успела подружить.
Я наберусь терпенья, буду жить!
Разбросана моя родня по свету,
подруги входят под эгиду эту.
Нет – нет, издалека звонок звенит
и кто-нибудь со мной поговорит.
И в Кременной достаточно знакомых,
подруг старинных и, конечно, новых.
Об одиночестве мне стыдно говорить,
Господь, благодарю! Прекрасно жить.


* * *

47
Я родилась. Могла бы не родиться,
но появилась все таки на свет.
Родителями я могу гордиться,
как жаль, что их обоих больше нет.
Отца не помню, был он арестован,
а я совсем малышкою была.
И не было суда, час был суровым.
Он – белый офицер. Вина одна.
Лишили маму тот же час работы,
жена врага народа. Все. Конец.
Поспешные, не умные расчеты,
людей по свету гнали, как овец.
Ребенок на руках. Ну, что за дело?
Ей музыку нельзя преподавать.
С арестом папы мама помертвела,
но надо было как-то выживать.
Родные помогли в существовании,
но раненой души не оживить.
Не жизнь была у мамы – наказанье,
она отца не в силах разлюбить.
Потом война и общие утраты
и снова маме помощь от родных.
Родня отца нам помогла когда-то.
Эвакуация и мы в краях чужих.
И трудности на каждом повороте,
и голода привычного оскал.
Мне выжить помогали дяди, тети,
родных чудесных мне Господь послал.
Оставлю сей рассказ без продолженья.
Пошли, Господь, мне веры и смиренья.



* * *



16
Почившей доченьке
Тебе, как прежде, сорок пять,
ты столько прожила на свете.
А мне осталось вспоминать
тебя, внучат и годы эти.
Не сладкой жизнь твоя была,
судьба пощады не давала.
Одна все годы ты жила,
одна детишек подымала.
Я с горечью должна сказать,
что изменить судьбу не властна,
Не уставала помогать,
но ты в любви была несчастна.
Надеюсь, что душа твоя
в раю на небе обитает.
Тебя не забываю я,
тебя мне очень не хватает.

* * *

Отец! Родной! Погибший в лагерях!
Как жаль, что я тебя совсем не знала.
СССР построен на костях
и не твоя могила первой стала.
Ты в первую германскую войну
сумел в боях кровавых отличиться.
Ты честно защищал свою страну,
Ты был слуга царю, как говориться
Присяге верен! Был в России час,
когда немногим это удавалось.
Ты вправду верен был, не на показ.
И жизнь твоя внезапно оборвалась.
Кто прав? Кто виноват? Не мне судить.
В единство правды я давно не верю.
Тебя не знала я, душа болит
и не оплакать мне мою потерю.

17
Бог дал талант, как горный ручеек,
певучий, но не очень-то заметный.
И, кажется, пошла наука впрок,
мои стихи приносят людям ветры.
Стихи звенят, тая в себе весну,
и молодость даруют неустанно.
Я радость, не задумаясь, плесну
и поделюсь словами, Богом данными.
Подставь ладони под живой поток,
вооружись заветными словами,
прочти печаль и радость между строк
и помолись, чтоб Бог остался с нами.

* * *

Я играю последнюю пьесу
в многотрудном существовании.
Посылаю прошлое к бесу
и спешу к тебе на свидание.
Забываю свои седины
и резвиться с тобой готова.
Разорвала годов паутину
и в девчонки пробилась снова.
Удивятся, осудят люди,
позавидуют ненароком.
Мне в обиду это не будет,
потому что не одинока.
Потому что тебя ожидая,
распеваю любви хоралы.
Да, я стала совсем другая
и отбросила зов морали.
Что уколы и что пилюли?
Что врачебные предписанья?
Если вы в любви утонули,
на лечение ноль вниманья.
Осуждайте, если хотите,
и посмейтесь, не возражаю.
Что хотите – то говорите.
Я живу! Я люблю! Я мечтаю!
46
Люблю собак, а так же кошек
и вовсе не боюсь мышей.
Чего бояться этих крошек?
Их просто прогоню взашей.
Животный мир разнообразен,
вот змей боюсь и пауков.
Лягушек приголубишь разве?
Да, выбор у меня таков.
Я зверовод и лет немало
работе этой отдала.
Я за зверей переживала,
но дать свободу не могла.
Лисицы, норки … Шкурок ради
Им в клетки подают еду.
Подарят женам шубки дяди,
и жены щеголять пойдут.
Да, бедные меньшие братья,
привыкшие в неволе жить.
Мех очень украшает платье…
Да что об этом говорить…

* * *

Дарили мне цветы несчетно раз.
Но два букета в памяти остались.
О них я вспоминаю и сейчас,
хотя с дарящими мы все-таки расстались.
В Москве – охапкой белая сирень…
Я в самолет внесла ее когда-то.
Был солнечный, такой чудесный день.
Но не сирень в разлуке виновата.
И незабудок праздничный букет
мне на Камчатке некогда вручили.
Прошло немало очень сложных лет,
но синий цвет они не погасили.
Два человека, помня обо мне,
несли в цветах свое благословенье.
А я теперь живу в другой стране,
но помню те цветы и те мгновенья.
45
Прости, отец! Прими земной поклон!
Железом раскаленным боль утраты.
По пятьдесят восьмой ты осужден
на десять лет. И канул без возврата.
Я выросла и захотела знать,
за что тебя зовут врагом народа?
за что тебя послали умирать
Ты выдержал всего четыре года.
Где был ты? На морозной Калыме
иль Соловки твоей могилой стали?
Отцы подруг погибли на войне,
хранят они отцовские медали.
А для меня не кончилась война,
я – дочь врага. Печать неистребима.
Но Родина моя, страна моя
как прежде и прекрасна, и любима.
Наивно веря в сталинский закон,
понятия о правде не имея,
не проклинала я твоих оков,
я плакала, себя и мать жалея.
Прости, отец! Не знала я тогда,
что вынес ты, как без вины страдаешь.
Обвалом по народу шла беда,
я не внимала горю, понимаешь.
Боялась мама дочку потерять
и горести свои не доверяла.
Могу ее простить, ее понять,
она меня без злобы воспитала.
Но через много очень разных лет
нас правда будто взрывом оглушила.
Изнанкой обернулся белый свет
и до сих пор я слез не осушила.
И мертвого тебя прошу простить
я так страдаю за грехи былые,
хот и не в силах горе отвести,
мы жили в ту эпоху, как слепые.
Я радовалась собственной судьбе
и лишь сейчас я плачу о тебе.

18
О трех танкистах
          памяти моего брата Михаила

Танк вспыхнул, будто он не из железа
и кончился для них неравный бой.
Дым – горечь раскаленная полезла,
туманя ум, клубясь над головой.
Безвольного, тяжелого, как камень,
мальчишка командира приподнял.
Собравши силы, на мгновенье замер,
себя превозмогая, зашагал.
Недалеко. Ведь надобно вернуться,
водитель тоже, кажется живой.
Отяжелели ноги и не гнутся,
и пули словно пчел железный рой.
До взрыва оставалось лишь мгновенье,
рывок, еще отчаянный рывок.
Но были не напрасны опасенья,
он далеко уйти уже не смог.
Металла искореженного груда,
осколки раскаленные в ногах.
А стоны умирающего друга
в кровавой пене глохли на губах.
Из тьмы небытия дано вернуться
и он вернулся, потеряв друзей.
Над их могилой травы скорбно гнутся,
ромашки нежно светятся над ней.



* * *






19
Внезапно вспомнила Москву,
мои походы в планетарий.
Мне звезды видеть наяву
весьма любезно предлагали.
С годами страсти улеглись,
я в астрологию влюбилась.
И звезды расчертили жизнь,
даря и боль, и Божью милость.
Но не пророчество ведет
меня по жизненной дороге.
Мне Ангел помощь подает
и я счастливая в итоге.
О, звезды! Солнце и луна!
Я благодарности полна.

* * *

Я тихонько – тихонько завыла,
как волчица в холодной степи.
Постарела она, позабыла,
как себя от метели спасти.
И в бесильи упала на землю,
по привычке свернувшись в клубок.
Схоронилась она под метелью,
утром так и стоял бугорок.
Я о помощи Бога молила,
вспоминая молитвы слова.
Ах, как много я в жизни грешила,
я во всем виновата сама.


* * *





44
Большой проспект. Прекрасный летний день.
Я в светлом платье и спешу куда-то.
Из прошлого Москвы явилась тень,
вот так легко шагала я когда-то.
Замоскворечье. Вот огромный мост,
а дальше Красной площади просторы.
Мой путь привычен и предельно прост.
Иду с подругой. Тешат разговоры.
Вот Храм огромный, вот уже манеж,
идем, глазами красоту вбирая.
Захочешь и мороженое съешь,
но цель похода нашего другая.
В Столешниковом магазинов ряд,
да и Кузнецкий мост подать рукою.
Сюда ходили мы сто раз подряд,
мы любовались улицей Тверскою.
Товаров в магазинах – не объять.
И сразу не отыщешь, что хотела,
нам с Линой Ханиной хотелось платье взять,
но даже и примерит я не смела.
Да, денег нет. Но хочется смотреть,
какие все же чудные наряды!
И мы обходим магазинов сеть,
и развлеченью бесконечно рады.
Сказали мне, что Лина в США,
теперь, небось, что хочет покупает.
Стоит Москва все так же хороша
но двух девчонок явно не хватает.


* * *






43
Серебряные щипцы 1610 года
Щипцы для сахара. Наследство Козьминых,
а я привыкла сахар брать руками,
а ложечкой песок. Могу без них,
то предки стол прилично накрывали.
Четыре века птицей пронеслись,
держу в руках серебряное чудо.
У Козьминых была другая жизнь,
но я не доросла до них покуда.
И мама говорила мне подчас ,
что слишком я в манерах опростилась.
И мне немного совестно сейчас,
но, к сожаленью, так судьба сложилась.
Смешно бы было строить из себя
вальяжную, богатенькую даму.
Прости меня, почившая родня,
из чепухи не буду делать драму.
Живу как все. Пожалуй средний класс,
наш мир намного жестче, чем у вас.


* * *

                Алешеньке
А внуку восемнадцать лет.
Высокий, стройный и красивый.
Подарка лучше в мире нет.
Господь! Ты очень справедливый.
И Лена молодость свою
еще совсем не растеряла.
Я так обоих их люблю,
хоть видимся мы очень мало.
Они в Москве, я в Кременной.
Но повидались вот со мной.



20
А сыну сорок лет
Пять лет не виделись. Пять дней пробыли вместе.
Сын совершенно взрослый человек.
И вынуждена я сказать по чести,
что отчуждение будто легкий снег.
Да, в сорок лет сложившийся мужчина,
свой взгляд на мир и на добро и зло.
Наивности осталась половина,
ведь не всегда и не во всем везло.
Он выдержал большие искушенья,
остался честен, тверд, с друзьями добр,
его жена поддержит, без сомнения,
и он семьей своею очень горд.
Мой взрослый сын! Знакомый – незнакомый!
Родное, незабытое тепло.
И грусти флер, весомо-невесомый.
Мой Славик! Ты родился так давно!

* * *

Роддом и схватки участились,
до полночи остался час.
Вокруг меня засуетились.
Еще минута. «Сын у вас»!
Мальчонка с золотой головкой
кричит в пеленке на столе.
Мне на него глядеть не ловко,
прошу, чтоб показали мне.
Его уносят. Я как прежде
распластана во всей красе.
Через неделю будем вместе,
сейчас он в детской. Я – как все.
И сорок лет не потушили
воспоминанье тех минут.
Как с мужем счастливы мы были.
Да, многие меня поймут.

21
      Вилюйск. Якутия

Наш дом. Бревенчатые стены,
тройные рамы на окне.
И льдины в зиму неизменно
с Вилюя привозили мне.
И нет удобств. Ходили в баню,
в дворе скворечник – туалет.
Для дочки прикупили сани,
малышка, ей и года нет.
С ней мама. Печь с утра затопит
и приготовит нам обед.
Лед чистый для питья растопит,
оленьих напечет котлет.
Мы институт кончали вместе,
мы звероводы, я и муж.
В командировку едь, хоть тресни,
тяни, коль взялась ты за гуж.
Район огромный, а колхозы
надежно спрятаны в тайге.
Под шестьдесят зимой морозы,
но ехать к звероводам мне.
И в радость мне была работа,
тайги дыханье, путь домой,
командировок график плотный.
Я б не хотела быть иной.
Я – комсомолка! Это значит,
что все могу преодолеть.
Энтузиазм не растрачен.
Не зря ж об этом песни петь.


* * *




42
Мой Харьков. Вот и уксусный завод,
и в переулке запах круглый год.
А сразу за трамвайными путями
то место, где частенько мы бывали.
Театр оперы-балета. Но, увы,
туда смотреть кино ходили мы.
Война совсем недавно отпылала,
Все в это время по-другому стало.
С мальчишками из нашего двора
в  кино мы проходили на «ура».
Все деньги, что собрали, контролеру.
Ну, «в лапу» говорили мы в ту пору.
Мест нет, но нам удобно на полу.
Тогда так было, люди, я не вру.
Играли в «штандер» и частенько дрались,
короче, как умели, развлекались.
А летом в речку, благо, за двором.
На Металлистов десять этот дом.
В чужих садах бывали много раз.
Голодные! Ну, кто осудит нас?
Двор был большой. Детишек было много.
И юность притаилась у порога.
И детство плавно в юность перешло.
Вот вспомнила и на душе тепло.





* * *







41
Я так сейчас напоминаю маму:
и палка, и согбенная спина.
Когда-то я ходить умела прямо
и на любое расстоянье шла.
Ах, годы, годы! Что вы натворили?
Вы выбили меня из колеи,
а помню, очень добрыми вы были
и с радостной улыбкой рядом шли.
Шли рядом и меня не обижали,
я вас считала как-то не всерьез.
Сейчас вы непосильным грузом стали
и мне глотать обиды довелось.
Увы, отсчет обратным не бывает
и я об этом даже не прошу.
Мой огонек тихонько угасает
и я, как мама, кое-как хожу.

* * *

В Израиле, в далекой стороне,
родные позабыли обо мне.
Я без вины осталась виноватой
и за добро плачу ужасной платой.
Поклон подруге, пусть рассудит Бог,
как был поступок Верочки жесток.
Она сознанье сына отравила,
а я ж ее когда-то приютила.
И вот финал. Сын знает все, конечно,
но верит ядовито-злым речам.
Дочь умерла, а время быстротечно
и никогда не помириться нам.
Зла не держу , а горечь в слезы прячу.
Всем им желаю счастья, долгих лет,
достатка и всегдашнюю удачу.
А я жива. Пока что смерти нет.


22
Тарасу
Рыбачил в морях, а платили там деньги не даром
работа тяжелой и очень опасной была.
Мы в домике жили в таком неприглядном и старом,
я с маленьким сыном тебя терпеливо ждала.
Работала много, а сына в детсадик водила.
Под сопкой вода и пустынное место вокруг.
Я печку привычно сырыми дровами топила.
К Камчатке привыкла, ее полюбила не вдруг.
Счастливые годы жила в ожидании чуда
и трудности быта считала тогда нипочем.
Неверность твою я оплакивать больше не буду,
да я написать то хотела совсем не о том.
Вулканы и сопки, и томные стоны прибоя,
и травы такие, что всадника в них не видать.
Своим «героизмом» я даже гордилась, не скрою,
смешной романтизм, но и смелости ведь не отнять.
Путина кончалась, кончался и срок ожиданья.
И снова нас трое, а сын так заметно подрос.
Два раза в году было праздником это свиданье,
а я ведь с Камчаткой сроднилась надолго, всерьез.
Но годы прошли. Поменялись твои позывные,
и я в Украине продолжила жизненный путь.
Легко покоряют вершины сердца молодые,
жаль, молодость нашу уже невозможно вернуть.

* * *










23
Якутия. Пятидесятые годы
Там летом не бывает ночи,
не хочет солнце отдохнуть.
В тайге дорога, между прочим,
Вилюйск – Хампа, не долгий путь.
До Лёкачёна дальше вдвое,
не говорю про Баппагай.
Как мне знакома та дорога!
Как близок мне вилюйский край!
Сто, двести, больше километров
не на машине, на коне.
Воспоминанья в стиле ретро.
Эх, в юность бы вернуться мне!
В Мастах зимою по озерам,
Но на санях, не на коне.
Нытьё считала я позором,
хоть трудновато было мне.
Все звероводческие фермы
я посещала и не раз.
Видать, стальными были нервы,
не то, что у меня сейчас.
Госплемрассадник. Муж – директор,
семь зоотехников мужчин.
Пощады я просила редко,
ведь статус был у всех один.
А дочке год. Но мама рядом,
а  у меня всегда дела
Но ни о чем жалеть не надо,
ведь комсомолкой я была.
Всегда с людьми, добры якуты,
я одолела их язык.
Ну, а свободы ни минуты.
Не каждый так ведь жить привык.
Зимой за шестьдесят, а летом
бывает больше сорока,
мошка и комары при этом,
медведей нутряной вокал.
40
Звонок с Камчатки. Поздравленье.
И в то же самое мгновенье
Камчатка встала предо мной.
Там я еще была женой,
там я совхозом управляла,
там находила и теряла.
Наш дом. Огромный огород,
мой младшенький со мной живет.
И мама здесь, и рядом муж.
Собака, кошка есть к тому ж,
и парочка свиней в хлеву.
Не прозябаю я, живу!
Тайга и сопки, и вулканы...
Сейчас зализываю раны
и вспоминаю с умиленьем,
делюсь с подругой впечатленьем.
Но разве можно передать,
как здорово в тайге гулять,
грибы попутно собирая.
Камчатка – Родина вторая.
Но и Якутия не хуже,
там обитала с первым мужем.
Госплемрассадник. Дочке год,
а в доме мама лад дает.
Мне повезло необычайно,
порой бывала я отчаянной,
без страха шла всегда вперед.
Не каждая меня поймет.
Одежда-то второстепенно,
мне подвиг нужен непременно.
И я старалась, как могла.
А может, глупая была?
Пусть каждый думает, что хочет,
но было счастье, между прочим.
От прошлого не откажусь.
Я даже несколько горжусь.

39
Машеньке Донигевич
У Машеньки дочурка родилась.
Для Милы и Сережи это внучка.
Мне – правнучка. Событие у нас
и увеличилось родни ближайшей кучка.
Дай Бог малышке жить да поживать
и Машеньке пусть радость приносила.
Как хочется мне их расцеловать
и пожелать, чтоб с ними счастье было.

* * *

Окунусь в атмосферу прошлого
и по свойски по жизни пройдусь,
и погреюсь возле хорошего,
и с любимыми разберусь.
Я умела любить неистово,
всей душой, до последнего дня.
Но потом открывалась истина
и шокировала меня.
И ни принца, ни Грея не было,
их придумывала сама.
Посылало ведь счастье небо мне,
только я его не взяла.
Но вниманием не обижена,
претендентов хоть пруд пруди,
я при всех обстоятельствах выжила,
сохранила огонь в груди.
Были, были люди хорошие
на моем не простом пути.
Наши чувства годами скошены,
а могли бы рядом идти.
Я, пожалуй, вернусь в настоящее
и за прошлое благодаря,
помяну и любимых, и пращуров,
всех кто близок был для меня.

24
Варю уху. Убожество сплошное.
Вот на Камчатке то была уха!
и вдруг так ясно вспомнилось былое,
серьезные дела и чепуха.
Мой сын ловил Кету в реке за домом,
она как раз тогда на нерест шла.
Ему лет десять, он не бестолковый
и взрослая подсказка не нужна.
Большая рыба, с пацаненка ростом,
живая, я слегка ее боюсь.
Но для Камчатки это очень просто.
Сейчас икрою и ухой займусь.
Солили в ящиках и никаких рассолов,
но только внутренность почище убери.
Вкусна кета! Не надо разносолов,
подарок царский Матушки-Земли.
Ну, а икра! Да есть пятиминутка,
за пять минут просолится в рапе.
Я там влюбилась в рыбу не на шутку,
ее сейчас так не хватает мне.
Бесспорно, рыба есть и в Украине
и вкусную уху могу сварить.
Но восхищаюсь я кетой доныне,
мою Камчатку мне не разлюбить.



* * *









25
Я вспоминаю жизни трудный путь.
Отчетливо сегодня понимаю,
что лишь сейчас открыла веры суть
и я к ногам Господним припадаю.
Хочу Его еще благодарить
за все, что подарил Он торовато,
что научил и верить, и любить.
А я ж в Него не верила когда-то.
Но Он меня отечески простил
и отогнал подальше злые силы,
и радоваться жизни научил.
Я буду благодарна до могилы.

* * *

На Кадашевской набережной в школе
учились мы раздельно в те года.
Мирок наш женский, светлый и веселый,
я сохранила в сердце навсегда.
Я семилетку в Харькове кончала,
но тетушка моя жила в Москве
и Альтмана семья моею стала,
считаю, повезло безумно мне.
Мы беспредельно бедствовали с мамой,
отца врагом народа нарекли,
а гнет клейма не передать словами.
Да, мы отца дождаться не смогли.
У нищеты плаксивое обличье,
а я на много лет сдружилась с ней.
У дочери и мамы право птичье,
как и у всех разрушенных семей.
Мои опекуны познали горе,
Володя, старший сын, в войну убит.
Я в их семью вошла, с судьбой не споря,
освободившись от иных обид.
Москва меня сначала испугала,
все непривычно школа и семья.
Но постепенно я своею стала
и до сих пор Москва – любовь моя.
38
Игра в стихи. Названье – буримэ.
Частенько мы у дядюшки играли.
И взрослые, и дети на ровне.
И лучшего досуга мы не знали.
Три строчки стихотворных написав,
последнюю покажешь ты соседу.
Он пишет дальше, сути не узнав,
и даже о тематике не ведая.
Листок обходит всех, кто за столом,
потом читаем в слух свое творение
и громким смехом наполняем дом,
уж очень уморительно плетенье.
Дом Альтмана, где книг не сосчитать,
здесь дядя Ганя жил, писатель-критик,
где так уютно было мне мечтать.
Мой дядя, он писатель и политик.
Я столько почерпнула от него
и интересных, и высоких мыслей.
Дом Альтмана, дом детства моего.
Вот он и тетя АРА – коммунисты!
Он – подполковник, тетя – капитан
и воевали все четыре года.
Им не простой удел судьбою дан,
случалась часто в жизни непогода.
Вот вспомнила! Им в пояс поклонюсь,
они меня воспитывали строго
и я со злом сражаться не боюсь.
Я вновь благодарю сердечно Бога.
Они почили, честно жизнь пройдя,
я помню их, горжусь, что им родня

* * *





37
Быть может, до войны и были куклы,
а вот потом не помню ни одной.
Запомнила, как я учила буквы,
а страх и голод были за спиной.
В Алма-Ата снимали угол в доме,
огромный сад и я совсем одна.
Потом Москва. Война на переломе.
Мне восемь лет и на войне родня.
Освобожденный Харьков весь в руинах.
Игрушки? Да о чем там говорить.
И подрывались мальчики на минах,
как тяжело, как страшно было жить.
И банды «черной кошки» лютовали.
Был сорок третий, судьбоносный год.
О, Господи! Мы так Победу ждали
и знали твердо, что она придет.
Сейчас я получила новый статус,
не очень много нас, «детей войны».
Как страшно, ведь уже настала старость,
а мы сей титул получить смогли.
Была война. И было очень трудно,
но все народы были заодно.
И забывать об этом безрассудно,
и зачеркнуть войну не суждено.
Мы верили в сияющее завтра,
все были братья, нация не в счет.
Была одна на всех большая правда,
Был терпелив советский наш народ.
Теперь не то…

* * *






26
О, сколько я пережила!
Была война, аресты близких,
всегда голодная была,
но власти верила неистово,
горел нетленный огонек.
благова сердцу жизнелюбия.
Наверно, Ангел мне помог,
при всем при этом вышла в люди я.
Житейских трудностей не с честь,
 что ж, это даже интересней.
Быть впереди сочла за честь,
о северах слагала песни.
И я счастливая была.
Победа трудно доставалась
и пусть она была мала,
но ведь она мне подчинялась.
Судьбы удары много раз
мне, проверяя, наносила.
Но я живая и сейчас,
 знать все ж не угасила сила.
Я не завидую, не лгу,
зло и обманы избегаю.
Я счастлива, ведь я живу
и Божий дар благословляю.





* * *







27
Иркутск – Нюрба. Маршрут знакомый,
Вилюйск ведь ИЛ не принимал.
В авиалайнере, как дома,
в Якутии ведь всяк летал.
В Якутск, бывало, пароходом.
Вилюй по летнему хорош.
Глядишь, поговоришь с народом
и враз знакомого найдешь.
Три раза летом пароходы
нам привозили хлеб да соль.
Все на разгрузку выйдут сходу,
бросай дела, помочь изволь.
А ЯК – двухместная карета,
привычный транспорт вилюйчан.
Но он летает только летом,
да и не всем в подмогу дан.
Ну, полетала я немало,
район Вилюйский ведь велик.
И на ВДНХ бывала,
и знала якутов язык.
Дороги, дальние дороги!
Мастах, Хампа и Баппагай.
Поднимут ночью по тревоге,
мол, транспорт подан, выезжай.
Колхозных звероферм не мало,
госсплемрассадник наш один.
Олений ход я тоже знала,
олень в тайге как господин.
Машины летом, путь далекий,
а к ближним фермам на коне.
Вот героизма ведь истоки!
В те времена казалось мне.
И в радость мне была работа.
Простор таежный – благодать.
Меня не понимает кто-то,
но чувств своих не передать.

36
КВН – забавы и веселье!
Боже, как прекрасен КВН.
Светлое, как солнце, впечатление
от забавных игровых проблем.
Капитан! Гордилась я немало,
лихо комплименты получала.
И, конечно, дрожь перед игрой.
Боже, это было ведь со мной!
Галстук, блузка белая, как снег,
в зале, будто взрыв, веселых смех.
И четыре года – это миг.
Для меня сегодня смех утих.
Где задор, улыбка, обаянье?
КВН и юность! До свиданья.

* * *

В саду, неведомом доселе,
Сережа встретится Есенин.
Его сподоблюсь я узнать
и подойду автограф взять.
Вот Пушкин, Лермонтов с ним рядом,
я только провожу их взглядом
и постою я в стороне,
они не знают обо мне.
Вот Фет, Ахматова, Державин,
они в саду там с давних давен.
Я посмотрю одним глазком,
как много гениев кругом.
Я за ограду ни ногой,
хоть очень хочется порой.
Но мой мирок намного проще,
Я не в саду, в соседней роще.




35
Не хочу смотреть картин о прошлом,
это все сама пережила.
И в тюрьму отец безвинно брошен,
и война в судьбе моей была.
И мечты о счастье согревали.
Беззаветно Родину любя,
ехала работать в дальний дали,
чтоб на прочность испытать себя,
чтобы пользу приносить работой
той стране, в которой я живу.
Может, я не понимала что-то,
может что-то нынче не пойму.
Как обидно, что перечеркнули
наши комсомольские мечты.
Понимаю, эти дни минули,
но еще живые я и ты.
Выбросили прошлое в помойку,
памятникам головы снесли.
Неужели было все без толку?
Мир спасти хотели, не спасли.
Ошибались многомиллионно,
ошибались очень много лет.
Музыка о прошлом похоронно
зазвучала на мольбы в ответ.





* * *







28
Как будто детство страшное вернулось:
война и голод, и пустой кошель.
Я от стыда еще сильней согнулась,
прося: - «И мне тарелочку налей!»
И вспомнилась измученная мама
и пароход, что бороздил войну.
Со смертью воевали мы упрямо
и выиграли битву не одну.
Мне было шесть, теперь пенсионерка.
И жизни повернулось колесо.
Я нищая по самым строгим меркам,
хотя не умираю я еще.
Все псу под хвост. Ударная работа
и строгое молчанье северов.
Я, видно, недопоняла чего-то,
уж слишком нынче мой удел суров.
Стою перед раздаточным окошком,
краснея, жду, прогонят или нет?
Прошу: - «Налейте мне борща немножко!»
А мне не шесть, мне очень много лет.

* * *

Володе Альтману
Карточка мальчишки в черной рамке.
Жизнь идет, а брат в одной поре.
На Москву ползли когда-то танки
с пауком фашистским на броне.
В армию не взяли. В ополчение
записался он в шестнадцать лет.
Взрыв и смерть. Всего одно мгновенье
и Володи больше с нами нет.
Кем бы стал родной, но незнакомый
на войне погибший старший брат,
если б все сложилось по иному?
Для меня он навсегда солдат.

29
А прошлое приходит на поклон,
казалось бы, забытое на веки.
И детство подошло со всех сторон,
в нем слез горючих не ручьи, а реки.
В нем радость, будто солнышка лучи,
в нем шалости, а иногда проказы.
Там били животворные ключи,
которых я не предала ни разу.
Мой Харьков, позабытый, но родной.
Окраина. Не очень то престижно.
Двор у реки, а дом такой большой.
Там провела я часть огромной жизни.
Послушной, к сожаленью, не была,
с мальчишками, как равная, дружила.
Бывало, маме кой о чем врала,
с тимуровцами к старикам ходила.
И верила, что жизнь огромный сад,
прекрасный, как сама страна Советов.
Я в Харькове. Вернулась я назад,
ведь память позаботилась об этом.
Мне вспомнились не голод, не печаль,
а песни пионерского отряда.
Победы звон и горькое прощай,
когда нам с детством расставаться надо.
А прошлое приходит на поклон...


* * *









34
Парк Горького. Москва. Отличный лед,
на «бегашах» под музыку катаюсь.
А рядом, шумный, молодой народ
и я держаться молодцом стараюсь.
Мне лет семнадцать. Жизнь впереди,
заманчивая трудная дорога.
К высоким совершениям иди,
дел впереди необычайно много.
Не деньги, интересные дела
вели на севера по бездорожью.
Я самая счастливая была.
И это правда, не дружу я с ложью.
Бесстрашно мчалась на коньках вперед,
оленями бесстрашно управляла…
Я вспомнила все это в Новый год и,
кажется, сейчас моложе стала.
Тайги дыхание в сердце у меня
Якутия оставила в наследство.
Камчатка, будто добрая родня,
и от нее мне никуда не деться.
И Украина, родина моя,
она всегда была на первом месте.
Здесь путь последний продолжаю я,
а прошлое идет со мною вместе.

* * *











33
Борщ, винегрет, рассыпчатая каша,
вареники с картошкой иногда,
бывает стол и салом приукрашен,
ну, это пир по нашему тогда.
И самогона пламенная сладость,
компот, варенье или просто чай.
Меню от предков навсегда осталось.
И краткая команда: «- Наливай!»
Я знаю, есть на свете разносолы,
их богачам привычно подают,
компания бывает развеселой,
они не так, как мы, едят и пьют.
А я люблю к чему привыкла с детства:
вареник со сметаной – благодать,
гостей порадовать – испытанное средство
и шкварки могут рядышком стоять.
Соленая капуста, помидоры
и курица на праздничном столе.
Какие будут ссоры и раздоры,
когда такой обед подали мне?
Ну, а диеты – это новомодно.
Но худоба мужчин не привлечет.
Жить в Украине и ходить голодной?
Пускай Господь от этого спасет.

* * *











30
Наш эшелон кострищем погребальным
под Белгородом ночью отпылал.
А думали, дорога будет дальней,
остановил войны девятый вал.
И горсточка людей, спасенных чудом,
с детьми и стариками, наугад,
брела в ночи, а смерть была повсюду,
мы возвращались к Харькову, назад.
Но вот шоссе. Людские вереницы.
Усталые, голодные, в пыли
мы с мамой шли, боясь остановиться,
боясь отстать, а ноги не несли.
На станции опять столпотворенье,
теплушек переполненная мгла.
Посадка, напирают в исступленьи.
Последний поезд, рядом фронт, война.


* * *


Хочу костра волшебное начало,
чтоб он трещал, а рядом я молчала.
Или камина доброе тепло.
Но в этом мне, увы, не повезло.
Прохладно в комнате, зима глядит в окно
и друга повидать не суждено.
И праздник для души не сотворить,
но не об этом надо слезы лить.
Я жизнь люблю, а жить осталось мало,
а как хотелось все начать сначала.



* * *



31
Была мечта: Кижи и Командоры.
В Кижах была, на Командорах нет.
Немного странно? Может быть, не спорю,
но повидать хотелось белый свет.
На Командоры звали, было б ехать,
но муж болел, пришлось повременить.
Да, были севера весомой вехой,
мне ж на Камчатке приходилось жить.
На Сахалине тоже побывала,
была командировка для души.
А остров Беринга, увы, не повидала,
а поезд жизни на ремонт спешил.
Откуда у меня мечты такие?
Ведь Харьков так далек от северов.
И годы, не сказать чтоб молодые.
Но я, как пионер, всегда готов.
Якутия, Камчатка! Не жалею!
Я жизнь свою не даром прожила,
к судьбе упреков вовсе не имею,
уж очень я счастливая была.

* * *

Учиться музыке! Да, было и такое,
но настоянью мамы вопреки,
махнула я на музыку рукою,
ведь гаммы доводили до тоски.
Семь лет покорно подчинялась маме,
садилась к пианино каждый день.
Но обученье приравняла к драме,
а, может, мне учится было лень?
Ну, не мое! Я вовсе не жалею,
что с музыкой рассталась навсегда.
Вот восхищаться музыкой умею:
Божественно! Чудесно! Это да!


32