Четверо. 3 часть

На двенадцатые сутки пребывания грабителей на гауптвахте, один из взводов роты, в  которой они служили, заступил в гарнизонный караул. Караульное помещение размещалось в том же здании, что и гауптвахта, только камеры с арестованными были разделены с караульным помещением стеной. Для охраны арестованных из состава караула назначались часовые, и из числа сержантов - разводящий, он же выводной.

В этот вечер после вечерней проверки, старший сержант- помощник начальника гауптвахты, предупредил начальника караула, что с утра ему приказано явиться на полковой вещевой склад, для получения свежего постельного белья в офицерскую камеру. На самом деле Зверя пригласил земляк, тоже сержант, из соседнего полка, приехавший из командировки в Союз. Старшему сержанту предстояла веселая ночка в обществе земляков, за обильным угощением и выпивкой.

Начальник гауптвахты изредка позволял таким образом «расслабиться» своему подчиненному, зная, что чеченец отплатит ему за эти уступки еще большим рвением в поддержании «порядка» на гауптвахте.
Когда на вечерней проверке подследственные увидели выводного, младшего сержанта из их роты, их осунувшиеся, распухшие от укусов клопов лица, просветлели и изобразили некое подобие улыбок. Выводной  сделал вид,  будто бы их в первый раз видел, дабы не дать Зверю, стоящему рядом, повода для каких либо подозрений и недовольства.

Бдительный чеченец увидел эти улыбки, посмотрел на выводного, пытаясь понять, что во внешнем виде младшего сержанта могло вызвать иронию - ничего необычного не заметив, он, злобно сверкнув глазами, выкрикнул:

- Что улыбаетесь, бараны? Служба медом показалась?- и, обращаясь к младшему сержанту, распорядился.- Завтра утром, после проверки, этих четверых выведешь убирать туалет. Пусть повеселятся.

Выводной знал, что подследственных задействовать на работы запрещается -  опасаясь вступать в спор со Зверем, бойко ответил; «Есть, вывести для уборки в туалете!»
Чеченец протянул выводному список арестованных:
- Проводи вечернюю проверку.

Пока младший сержант зачитывал список арестованных, в голове арестованного грузина, нарастающей волной, зарождался план побега, который превратился в его сознании, в навязчивую идею, не дававшую покоя ни днем, ни ночью. Его сердце учащенно билось; ноздри раздулись; глаза сосредоточенно смотрели куда-то вдаль.

После проверки, Зверь объявил пятнадцать минут на туалет. Сам закурил - отойдя к зданию гауптвахты, стал наблюдать за тем, как выводной пропускает по двое арестованных, в сложенный из бетонных плит туалет. Когда грузин остановился возле выводного, в ожидании своей очереди, перед выкрашенными в красный цвет дверьми туалета, то, не глядя на младшего сержанта, шепнул:
-  Зайди ночью на «губу», разговор есть.
Выводной в знак согласия, слегка кивнул головой, не проронив ни слова в ответ.
В полночь, при смене часового, разводящий сказал новому часовому, чтобы тот находился вместе со смененным караульным во дворе гауптвахты, до тех пор, пока он его не позовет - сам подошел к дверям «душегубки»,- посмотрев в дверной глазок, увидел, что грузин стоит против двери в напряженном ожидании, стукнул в дверь сапогом:
- Гиви, я пришел, говори чего хотел, да побыстрей.
Хоть и ожидал сержант этого стука в дверь, но резкий звук заставил его вздрогнуть. Он подскочил вплотную к двери, и, прижавшись щекой к холодной железной обшивке, с трепетом в голосе скороговоркой выпалил:
- Привет, Санек. Открой дверь, переговорить надо.
Младший сержант ухмыльнулся, и отрицательно повертев головой, ответил:
- Нет, дорогой, говори так, через дверь. Если не хочешь, то я ухожу,- он сделал несколько шагов по коридору в направлении к входной двери.
- Саня, не уходи!- стоном вырвалось из груди грузина,- прошу тебя, братан!

Младшему сержанту льстило, что совсем еще недавно этот грозный сержант - дембель, обращается к нему с мольбой в голосе; к нему - «черпаку», которого два месяца назад, после отбоя, «рихтовал» в умывальнике, просто так, для профилактики, методически избивая, при этом, не скрывая получаемого удовольствия.

Эти воспоминания горячим потоком накрыли выводного, и все еще опасаясь грузина, не осмелился произнести вслух мысль: «Что, гнида припекло? Настал мой черед!». Он вернулся к дверям камеры, и, поправив на плече автомат, с раздражением сказал:
- У тебя минута времени, говори.
Не ожидавшего к себе такого отношения от выводного, грузина от гнева качнуло от двери, но, понимая, что сейчас он не в том положении, чтобы показывать свою гордость, в прежнем тоне продолжил:
- Нам нужны деньги. В казарме, в нычке осталось немного. Очень нам тугрики нужны. Завтра мне нужно попасть в казарму. Скоро суд, и нас увезут. Помоги, Санек!
 
- Гиви, ты с дуба рухнул? Как я тебя в казарму отведу? Ты хочешь, чтобы и я из-за тебя срок схлопотал?

- Подожди, Санек, не перебивай,- терпя наглость выводного, проговорил сержант.- Я все продумал. Завтра тебе Зверь приказал вывести нас четверых для уборки в туалете. После уборки скажешь часовому, что начгуб приказал нам  навести порядок на территории, снаружи вдоль забора. Пока мужики будут работать, мы с тобой махнем через полковой забор - и в казарму. Если поможешь, я тебе двести тугров дам, да еще скажу, где мы десять литров бражки спрятали. Я тебе слово даю, не обману. Помоги, Санек!

- Зачем тебе деньги на «губе»?- заинтересовавшись возможным заработком, спросил выводной.

- Я с чеченом договорился, он хавки подкинет,- соврал сержант.

« А что, может рискнуть? Зверя завтра с утра не будет.  Мотнем в казарму, там завтра офицерни не будет,- и назад. Гиви деваться некуда- с подводной лодки не убежишь. А двести тугров - это для меня хорошие деньги, да и брага не помешает - гульнем с пацанами».- Уже мысленно согласившись на риск Санек, решив помучить грузина  ожиданием - деловито сказал:
- Ладно, я подумаю. После завтрака скажу,- решительно развернулся, и вышел во двор гауптвахты; жестом подозвал часового:
- Гляди в оба. С Гиви не вздумай калякать.
Часовой молча зашел в коридор гауптвахты, и не спеша, стал прохаживаться вдоль дверей камер.


Грузин, дрожа от нервного возбуждения, подошел, к сидевшим на полу камеры троим приятелям, присел на корточки - потирая ладони одну об другую, со зловещей ноткой в голосе сказал:
- Кажется, клюнул, сука.
- Да, оборзел Санек,- проговорил в задумчивости один  из приятелей.- Покурить бы.
- Завтра, мужики, если все получится, то и покурим, и похаваем, как следует,- обнадежил  подельников сержант.

До утра никто из них не сомкнул глаз, предчувствуя, что грядущий день готовит им небывалые еще события, от которых зависит их дальнейшая жизнь. Во время ночного бдения сержант выложил своим приятелям  полностью, без утайки план побега, от которого у них захватило дух. Такой он был дерзкий и наглый, что для них Гиви открылся с совсем неизвестной  им стороны, вызывающий у них страх и одновременно уважение. От волнения им вовсе не хотелось спать, да и как тут уснешь, когда задуманный план побега напоминал им сцену из крутого боевика, воплотившегося в их реальную жизнь. Их одолевал страх и сомнение в том, что все пойдет, как задумано, но отказаться от побега они уже не могли, как не может сделать назад шаг человек, шагнувший в пропасть. За такими мыслями их и застал рассвет.

В шесть часов утра дверной засов «душегубки» с лязгом открылся, и в открытой двери показался выводной с сонным лицом:
- Арестованные, подъем! Выходи строиться на проверку!
Спавшие на дощатых нарах солдаты в одно мгновение очутились на полу камеры, громыхая сапогами  и толкаясь в дверях, побежали  во двор гауптвахты на построение. После проверки и туалета, арестованным из караульного помещения принесли завтрак. Двадцать минут на завтрак - и снова арестованных отправили в ненавистную камеру. Для четверых снова потянулись мучительные минуты ожидания.  Они молча сидели на корточках у двери камеры, иногда переглядываясь между собой, совершенно не обращая внимания на остальных арестованных, бранившихся  и толкающих друг друга в борьбе за удобные места в «душегубке».
Наконец дверь камеры распахнулась, впуская прохладный свежий воздух. Выводной стоя в коридоре возле камеры громко назвав фамилии подследственных скомандовал:
- Выходи во двор на работу.
Когда в коридоре выводной и сержант встретились взглядами, то на вопросительный взгляд сержанта выводной ответил утвердительным кивком.
В туалете четверо арестантов орудовали метлами и лопатой быстро, и умело, на удивление  Саньку, стоявшему в проеме двери туалета, и с удовольствием наблюдавшим, за тем,  как вчерашние дембеля чистят туалет. «Надо же, шуршат как душары, видать здорово приспичило» - со злорадством подумал Санек, затягиваясь сигаретой. Для него сегодня выдалось просто таки праздничное утро:  чеченец отсутствовал, и можно было без опаски курить при исполнении; ненавистные ему дембеля, которых не так давно побаивалась вся его рота, убирали под его присмотром туалет - просто сказка для него - «черпака». Выбрасывая окурок в мусорный бак, Санек улыбаясь, подумал: « Будет о чем пацанам рассказать».

Эта ирония не осталась не замеченной грузином и его приятелями. Они прекрасно понимали от чего такое приподнятое настроение у младшего сержанта, но не подавали вида, терпеливо выжидая подходящего момента, чтобы отплатить сполна за свои унижения этому «оборзевшему».
Когда туалет был убран, арестованные молча подошли к выводному младшему сержанту, продолжавшему стоять в проеме двери. Выводной,  приподнявшись на носки, не спеша, оглядел пол и, улыбаясь, сказал: «Все чики!». Это была очередная издевка над арестованными, которую они все так же терпеливо зачислили в актив Санька.
 
Грузин, играя желваками на скулах, глядя  на  развеселившегося младшего сержанта, прошипел:
- Туалет мы убрали, давай веди на территорию.
Выводной взглянул на побледневшее от гнева лицо сержанта, сделал несколько шагов назад, освобождая проход - пристегнул к автомату магазин с патронами, и нарочито громко скомандовал:
- В колону по два, становись,- подождав, когда четверо выполнят его команду, закинув автомат на правое плечо, сказал,- на уборку территории, шагом марш.
 Подходя к часовому, стоявшему у входа во двор гауптвахты, выводной приказал:
- Открой калитку, приказ начальника гауптвахты.
Калитка, скрипнув, отворилась, выпуская арестованных за пределы гауптвахты. Они прошли подальше от калитки вдоль высокого бетонного забора, с тем, чтобы их не видел часовой, находившийся за калиткой с внутренней стороны гауптвахты, разошлись, размахивая метлами и лопатой, имитируя уборку территории. Санек, остановился в нескольких шагах от арестованных, оглядываясь по сторонам. Убедившись, что на дороге кроме них никого нет, быстро подошел к грузину, и сказал:
- Пока никого нет, давай махнем в казарму.
Гиви молча бросил лопату, и, развернувшись, побежал в сторону полкового забора, за ним следом рванул выводной, на ходу  забросив автомат за спину. Не прошло и минуты, как грузин и выводной перемахнув через забор, оказались на полковом спортивном городке. Расположение казармы их роты позволяло подобраться к зданию, будучи не замеченными. На спортивном городке никого не было - они побежали к казарме, оглядываясь по сторонам.

Возле казармы в курилке сидел дежурный по роте. Санек, выглядывая из-за угла здания, свистнул. Дежурный,  обернувшись на свист, увидел младшего сержанта, улыбнувшись, спросил:
- Ты че свистишь, Саня? Ты же в карауле должен быть. Чего надо?
- В казарме офицеры есть?- не  отвечая на вопросы дежурного, спросил Санек, все, также выглядывая из-за угла.
- Нэт никого, толко я днэвальные,- выбрасывая окурок в урну, ответил дежурный по роте - таджик.
Из-за угла появились Санек и Гиви, и подбежали к курилке. Дежурный от удивления вскочил со скамьи, и, уставившись на грузина широко раскрытыми глазами, полушепотом спросил:
- Гиви, ты? Ты как здэсь оказался?
- Санек потом расскажет. Слушай, Дададжанов в оружейке я спрятал деньги, надо достать.
- Как я ее вскрою, у дежурного по полку разрешения надо спрашивать.
- Скажи, что завтра стрельбы, нужно полученные патроны в оружейную комнату занести,- подсказал Санек.
Торопя дежурного, Гиви обнял его за плечи - увлекая за собой в казарму, сказал:
- Брат у нас мало времени, выручай!
Высвободившись из объятий, Дададжанов молча поспешил в казарму. Войдя в казарму, они увидели на месте дневального рядового со штык-ножом на ремне. Дневальный, увидев входящих вместе с дежурным по роте,  Гиви и Санька, от неожиданности отшатнулся, слегка ударившись затылком об стену - так и замер. Грузин подошел к дневальному с улыбкой на лице, не предвещавшей ничего хорошего, грозно выкрикнул:
- Что, боец лом проглотил?
- Здравия желаю, товарищ сержант,- опомнился солдат, отдавая воинскую честь сержанту дрожащей рукой.
- Ответ правильный,- более мягким тоном ответил грузин, и, кивнув на пульт селекторной связи, приказал.- Вызывай дежурного по полку.
Дневальный, вопросительно посмотрев на дежурного по роте, и увидев, что Дададжанов утвердительно кивнул головой - нажал на кнопку вызова. Через две секунды из трещащего динамика прозвучал голос: « Помощник дежурного по полку, лейтенант Нетреба слушает». Дададжанов громким спокойным голосом ответил: « Говорит дежурный по роте, младший сержант Дададжанов. Товарищ лейтенант, отключите сигнализацию, нужно полученные патроны в ружкомнату занести. У нас стрельбы завтра». Через короткий промежуток, показавшийся для Гиви вечностью, из динамика приказным тоном прозвучал голос лейтенанта: « Отключил, вам пять минут времени. Через пять минут доложить о закрытии оружейной комнаты!»

Дададжанов на ходу доставая ключи, подошел к двери оружейной комнаты и стал открывать замок. Тем временем, Гиви повернулся к рядом стоящему Саньку, и  ударил ребром ладони его по горлу. Удар был настолько сокрушительный и сильный, что вместо стона из горла выводного раздался какой-то хруст, и он без сознания упал на спину, широко раскинув руки. Гиви мгновенно схватил упавший рядом с Санькою автомат, передернув затвор, громко свистнул. Входная дверь тут же распахнулась, и в казарму ввалились трое приятелей грузина.

- Ложись!- крикнул грузин, наводя ствол автомата на  Дададжанова еще не понимавшего, что происходит,- Я не шучу.
Вид распростертого на полу Санька, убедительно показывал, что грузин действительно не в игры играет. Дежурный упал на пол перед открытой оружейной комнатой, за ним последовал и дневальный, уткнувшись носом в деревянный пол.
Трое, вбежавшие арестанта, без промедления устремились в оружейную комнату, хватая из пирамиды автоматы, штык-ножы и магазины с подсумками.
- Гиви, где ключи от ящика с патронами?- задыхаясь от нервного напряжения, спросил один из приятелей.
- Возьмите цинк с патронами, он стоит в углу за ящиком, некогда с колодками возиться,- продолжая следить за лежавшими на полу, грузин торопил приятелей. Он помнил о тех пяти минутах, по прошествии которых Дададжанов должен доложить  лейтенанту о закрытии оружейной комнаты.
Когда трое выбежали из комнаты, Гиви подошел к Дададжанову, ткнул его сапогом в бок, и приказал:
- Встать, снимай ремень и закрывай оружейку,- глянув на своих троих подельников, стоящих  возле тумбочки дневального, с раздражением крикнул,- чего стоите, вяжите дневального и Санька к койкам.
Трое бросились выполнять приказание сержанта. Они сбросили  с коек матрасы, принесли не приходящего в сознание Санька и, бросив его на сетку койки, привязали простынями. Таким же образом был привязан и дневальный, которому воткнули в рот кляп из пилотки, предварительно сняв с него ремень со штык-ножом.
После того как Дададжанов доложил по селектору о закрытии оружейки, его так же привязали к койке.
- Теперь, мужики успокоились, приводим себя в порядок - и идем к парку,- спокойным голосом распорядился Гиви.
- А где второй дневальный?- спросил испуганным голосом один из преступников.
Сержант, выпучив глаза, ответил, растягивая слова:
- Молодец, Гриня, я про него совсем забыл. Проверьте умывальник.
Грохоча сапогами, двое бросились в умывальник. Вскоре оттуда послышались крики и возня. Через минуту из умывальника показались двое, которые волочили по полу оглушенного прикладом автомата второго дневального:
- Вот, гнида за штык схватился,- взволнованно сказал один из двоих, когда они тащили бесчувственного солдата мимо Гиви в спальное помещение.
- Давайте привязывайте его побыстрей,- глядя на часы висевшие, на стене против места дневального, распорядился Гиви,- через двадцать пять минут конец политзанятий, если не успеем, нам хана.

Они все точно рассчитали. Занятия по политической подготовке всегда проводились неукоснительно. И в эти девяносто минут на территории полка было минимум передвижений.  Вся замполитовская братия, начиная с замполита полка и заканчивая замполитами батальонов, строго следила за тем, чтобы весь личный состав, расположившись в ленинских комнатах, внимал курсу партии. Отменить эти занятия мог особый случай: Боевая тревога, стихийное бедствие или ЧП крупного масштаба. Вот эта строгость соблюдения расписания и сыграла на руку, теперь уже опасным преступникам.

Выйдя из казармы, четверо построились в колону по одному, с оружием «на ремень»,  бодрым шагом  направились к парку боевых машин, изображая из себя караульных следующих на смену часовых. Со стороны все казалось обычным, вот только -то обстоятельство, что караульный шедший последним в смене, нес на левом плече цинк с патронами - могло вызвать у какого-нибудь бдительного офицера подозрение, но по дороге  к парку им никто не встретился - политзанятие.
Метрах в пятидесяти от здания дежурного по парку стоял дежурный автомобиль ГАЗ 66, в кабине, положив голову на руль, дремал водитель. Когда четверо  подошли  к грузовику, Гиви молча, указал на кузов автомобиля. Трое, не откидывая задний борт, стараясь не шуметь, забрались в кузов, крытый брезентовым тентом. Гиви подошел к кабине с правой стороны, и резко открыв дверь, запрыгивая на мягкое сиденье, крикнул:
- Не спи, боец! Заводи машину!
Водитель, вздрогнув от крика сержанта, откинулся на спинку сиденья, и, глядя на незнакомого ему сержанта, растеряно, спросил:
- А где тот разводящий?
- В санчасть увели,- уверенным тоном ответил Гиви,- с желудком что-то у него. Заводи, поехали!
- Мы всего час назад, как приехали. Не рано?- донимал расспросами водитель.
- Слышь, боец много вопросов задаешь. Вызов на пост. Заводи, кому сказал. Караульные в кузове.
Машина резво взяла с места, подымая клубы пыли. Через минуту Гиви приказным тоном сказал водителю:
- Едем в сторону Китайской границы, на юг.
- Не понял. Ты че, сержант?- недоуменно глядя на грузина, водитель отпустил педаль газа, сбрасывая обороты.
Гиви вскинув автомат, и направив ствол в лицо солдата, крикнул, брызгая слюной:
- Заткнись, душара! Если жить хочешь, молча дави на педаль!
Испуганный водитель, резко повернув машину в сторону границы, вдавил до упора педаль газа.
               
                ****

Через два часа после побега, мотострелковая дивизия была поднята по тревоге. Но командир дивизии, сгоряча отдавший приказ, быстро опомнился, сообразив, что незапланированный выход такого количества техники с мест дислокации, мог навести много шума. Генерал- майор дал отбой выходу техники из парков боевых машин, но приказал, чтобы личный состав находился в парках до особого распоряжения.
В ходе короткого совещания с командирами полков, командир дивизии приказал  командиру мотострелкового полка, в котором служили беглецы, вывести в степь два батальона на поиск преступников. В случае оказания сопротивления беглецами, генерал дал приказ их уничтожить. Видимо, на тот момент такой приказ ему уже поступил от вышестоящего командования.
Командир дивизии, лично возглавивший поисковый отряд, взяв с собой группу офицеров из десантно-штурмового батальона, вылетел на вертолете в направлении Китайской границы, приказав командиру полка докладывать ему по радиосвязи, каждые тридцать минут о результатах поиска.
               
Через пятьдесят километров, у автомобиля, в котором ехали беглецы, закончилось горючее. Разъяренный такой неудачей Гиви хотел застрелить водителя, но мольбы солдата и заступничество приятелей сержанта, охладили разгоряченную кровь грузина. Свою злобу он выместил на автомобиле, расстреляв весь магазин по кабине.

- Что будем делать с водилой?- спросил грузин приятелей, пристегивая к автомату магазин с патронами.- Нам торопиться нужно, чувствую, что нас уже ищут.
- Мужики, отпустите меня. Пока я пешком дойду до полка, вы будете далеко,- взмолился водитель.
- Давай его свяжем и бросим в кузов. Выживет - его счастье,- предложил Гриня.
- Так и сделаем,- согласился Гиви, и грозно глянув на водителя, приказал.- Снимай ремень и брючной пояс!

Связанного по рукам и ногам водителя бросили в кузов.
Затем, вскрыв штык-ножом цинк с патронами, беглецы снарядили имеющиеся у них шестнадцать магазинов, и, договорившись нести по очереди цинк с оставшимися патронами, пешком в быстром темпе, направились к спасительной границе.
В начале идти было легко, но изматывающая жара и ослепляющее солнце постепенно забирали силы у беглецов. С каждой минутой автоматы и подсумки с магазинами прибавляли в весе, врезаясь в изнывающие от жажды тела. Они не взяли с собой ни капли воды. Поспешно покидая полк, они забыли об извечном законе пустыни: вода- это жизнь, без воды - смерть, пустыня ошибок не прощает. Проклиная свою неосмотрительность мысленно и вслух, беглецы  брели по бесконечной степи, до боли в глазах, вглядываясь вдаль.
Они все чаще останавливались на привал, распростершись на раскаленной земле, давая отдых ногам. После очередного привала, цинк с патронами, ставший для беглецов обузой, был брошен обессилившими парнями, без особых колебаний. Но измотанным жаждой и жарой приятелям - это не принесло особенного облегчения.

Ближе к вечеру злые и усталые беглецы увидели далеко в степи белое как снег пятно. Приглядевшись, они поняли, что это стоит монгольская юрта. Крик радости разнесся над пустыней, забирая остаток сил. Им стоило огромных усилий, чтобы преодолеть эти несколько километров, до одиноко стоящей  юрты, словно манившей к себе обессиленных приятелей своей очаровывавшей белизной.
Когда  беглецы  оказались примерно в сотне метров от юрты, то из-за невидимой им стороны жилища выбежали  на встречу несколько огромных псов, захлебывавшихся истошным лаем. Из юрты вышел могол, одетый в темно-синий халат, подпоясанный оранжевым поясом из материи. Увидев советских солдат, он криком остановил разъяренных псов несущихся на  незнакомцев. Собаки послушно вернулись к своему хозяину, и улеглись у входа в юрту, продолжая рычать.
Напуганные видом огромных псов, изможденные приятели остановились, не решаясь приближаться к зверюгам.               
Находчивый Гиви положил на землю автомат, приветливо махнув монголу рукой, сделал несколько шагов вперед, и что есть силы, крикнул:
- Самбайнур, компан! Мы хотим пить. Дай нам воды.
Монгол жестом позвал солдат к юрте, и, отведя собак за жилище, вернувшись, зашел в юрту. Буквально через несколько секунд из юрты выбежала краснощекая девочка, лет десяти, за ней показалась молодая женщина с трехлитровым  бидоном  в одной руке и с огромной пиалой в другой, вслед за женщиной вышел монгол, приветливо улыбаясь. Нужно сказать, что монголы гостеприимный народ, многие вполне сносно знали русский язык, и поэтому советским солдатам было легко общаться с населением.
Подождав пока гости утолят жажду, хозяин пригласил приятелей в юрту. В юрте было прохладно и уютно. Солнечные лучи, проникавшие в жилище через дымоходное отверстие, находящееся в центре свода юрты, падали ярким пятном в центр помещения,  рассеиваясь во все стороны, образуя у стены слабые сумерки. Весь пол, кроме центра, был устлан мягкими коврами, вдоль стены размещались несколько сундуков, на которых стояла всякая утварь, ближе к центру располагался  небольшой столик на коротких резных ножках. Это скромное жилище кочевников действовало на обозленных беглецов успокаивающе. Они, усевшись вдоль стены, положили перед собой оружие - стали молча оглядываться по сторонам, рассматривая  впервые увиденное ими внутреннее убранство юрты.
- Отдыхайте, товарищи,- нарушил молчание хозяин, словно фокусник, доставая, откуда-то пачку папирос, положил ее на столик.- Если хотите, курите. Скоро будем пить чай.
Не задавая лишних вопросов, монгол дал каждому гостю по папиросе, зажегши спичку, помог подкурить, и сам, закурив, сходил за пиалой, и, подойдя к приятелям сел с ними рядом. Все, также молча, сделав несколько затяжек, сбил пепел в пиалу и поставил ее на ковер.
Вдруг снаружи послышался какой-то гул. В юрту вбежала девочка, и энергично размахивая руками, стала тараторить по-монгольски что-то отцу. Монгол, взволновано глянув на Гиви, сказал:
- К нам подлетает вертолет. Наверное, это за вами.
- Да, отец, это за нами,- бросая окурок в пиалу, обреченно ответил грузин,- Прости нас. Сейчас здесь будет стрельба - прячь жену и ребенка.
Монгол, схватив девочку, выбежал из юрты, что-то крича своей жене. Сержант схватил автомат, и, дослав патрон в патронник, глядя на столб солнечного света, словно подпиравшего свод юрты, задумчиво, сказал:
- Не успели мы, ребята. Я в тюрьму не хочу. Мы лет по десять на рыло наработали…
- А может, сдадимся?- дрожащим голосом спросил Гриня.
Гиви презрительно глянув на подельника, спокойно сказал:
- Твое дело, я пошел.
Решительно вскочив на ноги, сержант вышел из юрты. За ним вышли двое с автоматами на изготовку, оставив  Гриню наедине со своим страхом.
Тем временем подлетевший вертолет, зависнув начал снижаться, не оставляя беглецам никаких надежд.
- Огонь!- в последний раз скомандовал сержант.
Трое обреченных неистово стали поливать свинцовым дождем прилетевшего за их жизнями монстра.
Вертолет в ответ изрыгнул длинную пулеметную очередь. Трое приятелей, изорванные пулями рухнули на землю.