Облик аморали

Крепкие силой и не уроды,
Только  другой эти парни природы,
Несколько  групп этих странных людей
Распоряжаются плотью своей,
Так неестественно и не красиво,
Вот только жаль, что кивают учтиво
Им воспалённые язвой ума
Те, кто ушёл далеко от   себя!

Зрелищ и хлеба, не хитрое слово.
Вот только полнится мир этим сново.
Не разглядеть здесь трагедию, сложно,
А рассказать и расскрыть, это можно.

Был у меня пёс, хорошего склада,
Первая муза была очень рада
Тем, что любил он мужчин и детей.
Только любовью собочьей своей.

Раз на прогулке одной, повстречали
Ту же породу и шутка ль, мечтали
Разнообразить собачьей войной,
День не удавшийся между собой.

Тихо друг с другом старались, шептались,
Только едва ли их сблизить смогли,
Но, у животных собачьи мозги.

Наш без смущения принялся к делу.
И приближаясь к собачьему телу
Для продолжения рода, сумел
Вспомнить желаний своих безпридел.

Бедный кабель, истощённый от страсти
И оскорблённый от жажды её,
Не замечая оскаленной пасти
И не беря во вниманье чутьё,

С трепетом вскинул передние лапы,
Не пожалев ни его, ни себя.
Очень желал получить часть оплаты
За воздержанье от роду себя.

Бедный ратвейлер, собака печали,
Мог ли понять он процесы в мозгу,
Что возбуждали его и толкали
Волю природы унять и тоску.

Здесь бы хотелось оставить мышленье.
«Волю природы унять и тоску»
И возвратившись в своё размышленье,
Вспомнить начало письма и строку

«Крепкие силы и не уроды,
Только другой эти парни природы»
Плоть разжегая желают в бреду
Волю природы унять и тоску.

Воля природы, растлённая серость
Водит за нос впечатлённых мужей.
Слабость ума и старуха невежасть
Им посвятилась подругой своей.

Что до тоски, то унылая доля,
Больно грызёт молодые сердца.
Это на вид, столь прекрасная воля,
Воли лешает, любви и ума.