Перекрёстное опыление - Ант. , Кн. 1, 2011

Антология одного стихотворения. Книга первая. "ПЕРЕКРЁСТНОЕ ОПЫЛЕНИЕ". СПб, 2011.
Составители Т. Буковская, В. Мишин.
 
Диптих: "Рыбак подлёдный,как помешанный..." (1994) и "Он берет календулу в аптеке..." (1993).
Эссе Н. Симоновского и А. Домашева об этих стихах.
Эссе о стихах С.Стратановского и Б.Рыжего.

Часть 1. TODAY

МИХАИЛ ОКУНЬ
Диптих
 
1.
 
Рыбак подледный, как помешанный,
Сверлит коловоротом пруд,
И через голый парк заснеженный
Собаки радостно бегут.
 
И посреди безмолвья белого
Функционирует ларёк,
И парень вида обнаглелого
В нем восседает, как царёк.
 
И хоть скукожен я от холода,
Но день хорош — ни дать, ни взять!
И всё вокруг светло и молодо,
И слова некому сказать…
 
2.
 
Он берет календулу в аптеке
И в разливе — «стопийсят» вина.
Что мне в этом диком человеке,
Вынырнувшем с городского дна?
 
Он еще найдет себе лахудру,
Свистнет-гикнет, с ней бухнувши всласть.
Мне же в это тягостное утро
Духом невозможно не упасть.
 
И в кустах, по плечи влезших в воду,
И в старухе-нищей на углу
Не провижу тайную свободу —
Вижу только ту глухую мглу,
 
Что к последней приведет палате —
Глюки пересказывать врачу.
Если ангел на небо накатит,
Я и ангела не различу.


Углы зрения и рычаги
 
Чем отличается Руанский собор утром от Руанского собора вечером?..
Состоянием освещения и личным настроением Моне.
А чем отличается Окунь днём от Окуня утром?..
 
…это сам текст, его слог, задаёт тон, провоцируя на включение в обэриутско-блоговое ответное сотворчество, что-нибудь, типа:
Вечор, однажды, за ларьками,
Олейников, Твардовский, Блок,
Обмениваясь пузырьками,
Терзали окуневый бок…
 
Слог — как всякий инструмент — не самоцель. Он, естественно, служит поставленной задаче. В данном случае — прием понижения стиля ведет к повышению градуса высекаемой эмоции.
 
В «Диптихе» представлены два эпизода, два состояния природы через призму восприятия наблюдателем текущей жизни.
Вместо угрюмого фиксирования одиночества на почти чужом празднике дня (в первой части) и «преходящести», проступающей в смурном похмельном утре (во второй) — автор использует классические ритмы и антуражные ассоциации (из «Незнакомки») как ироничный обэриутский приём, тем самым снижая пафос, но не нивелируя смысл высказывания. Так автор добивается эмоционального углубления, остранения и «проживания» известной, в общем, истины, что судьба индейка, а жизнь копейка.
Причем с двумя решками.
Ведь поначалу, в первой части стиха (и бытия), всё говорило о чудесности данного задаром мироздания. Однако внезапная финальная фраза, хоть и иронично — в силу своей полуцитатности,;— но обрушивает всю накопившуюся гармонию радужной картины, предвещая, почти по-сонетному, следующую главку «венка».
 
В финале же второй части — пониженный до положения риз — стиль резко повышается. После атрибутики, персонажей и языка дна, после разговорных фишек («глюки») — создающих контекст насмешки и презрения к убожеству сущего — в коду неожиданно влетает ангел. Закономерно своим появлением внося трагическую инструментовку финала.
Языковые и стилистические приемы — не всегда и не только нечто «естественно» свойственное авторам. Отражающее их темперамент, языковые привычки, внутреннюю музыку. Или соответствующее канонам, диктуемым модой и языком времени. Еще это просто гардеробная, банк звуковых данных синтезатора, палитра, накопленная культурой и традициями. И автору вольно или вносить новые краски, или пользоваться любым имеющимся набором как удобным рычагом. Гармонично или, наоборот, парадоксально — но направляя читателя к своей, авторской, цели: вызвать живое чувство в ответ на сцены, столько раз прожитые в других жизнях и других глазах. Увидеть Руанский собор под неожиданным углом зрения. И замереть…

Николай Симоновский


Диптих — экспромт
 
Проще всего было бы сказать: «Гениально, старик!»
И всё — никаких эссе и никаких рецензий.
Я знаю, поэзия — это тайна. И тайна сия велика есть. Как надо писать стихи — я не знаю. Но знаю, как их не надо писать. Я думаю, что со времён античности в поэзии, по большому счёту, ничего не изменилось. Поэты (в меру возможностей и таланта) стремятся самовыразиться, читатели стремятся отыскать своих выразителей. Поэты по-прежнему ищут свои истины, а истина — это всегда идеал. Неидеальной, приблизительной истины не бывает. Значит, все поэты — идеалисты и после «что» и «как» сталкиваются с ещё одним насущным вопросом — «зачем». Поэзия требует абсолютной честности в ответе на этот последний вопрос. Кто думает иначе, тот лукавит самому себе.
Жизнь во все времена несовершенна, и поэзия во все времена компенсирует человечеству её несовершенство. В современной поэзии, к сожалению, превуалируют пересмешничество (ирония) и игра (со словами или в слова), забывая о содержательной части и о том, что пересмешничество — не только поверхностный смех, но и глубинное разрушение смысла поэзии, что в апогее затаскивает в «моднячий» абсурдизм (герметизацию стиха).
Что касается «Диптиха». Это нормальные стихи, с нормальной температурой. Ну хоть чуточку бы «хромотцы» в чём-нибудь или капельку бы «сумасшедшинки» или разгула-загула (раз уж там пьют, правда, тихо) и — сразу бы другой колорит, другая энергетика. А так — автор, не сходя с места, иронизируя, наблюдает и излагает… Плюс некая констатация чего-то. Статика, индеферентность, замедленность… Мне такие стихи не близки, но они, наверно, тоже имеют право быть — это зрение автора.
Почему я так прямо говорю это? Потому что эти пожелания я отношу и к самому себе и потому что вижу: автор — человек талантливый и достаточно опытный в стихосложении — строка крепкая. Наверняка, у него есть и то, что мне понравится больше. А быть битой мишенью — такова судьба одинокого стихотворения. Удачи нам, старик!

Анатолий Домашёв


Сергей Стратановский

Нищие и Революция *

Вот конференция:
                «Кто виноват в Революции?»
Русской, своей, не французской,
                хоть и съехались в Ниццу лазурную
А не в Питер — докладчики.

«Нищий поющий —
                вот настоящий виновник
Катастрофы тогдашней…»
 
«Нищий поющий?
                Но почему? Объясните…»
 
«Потому что на паперти
                пели о Лазаре бедном
Богатеем гонимом…
Так вот пели:
Подите, рабы мои, спихните с двора,
Спустите, рабы мои, два лютые пса,
Пускай его псы те терзают всего.
 
А потом они пели
                о том, как в аду богатей
Будет муку терпеть
                и, горя, умолять брата Лазаря:
Милостивый братец, убогий Лазарь!
Выступи, братец, из рая ты вон,
Ты поди, родимый мой, на сине море,
Помочи ты, братец, мизинный свой перст,
Покропи мне, братец, кровавы уста.
 
Нет — сказал ему Лазарь —
                не остужу твоих уст.

Гнал меня, гад, псов спускал —
                вот и мучайся в пламени, гад».
 
Пауза. Плещется море у пиний
Возле виллы старинной
                той, где симпозиум ныне
О возмездье дискуссия.
 
«Так каков же Ваш вывод, коллега?»
«Вывод печален:
                Так и в подвалах лубянских
Заключенным измученным
                также ни капли воды
Не давали тюремщики».

* В стихотворение включены цитаты
из духовного стиха о Лазаре
 
__________
 
Комментарий
 
Сплетение вечных тем — злодейство, месть, непрощение, возмездие — образуют это стихотворение С. Стратановского. И поворот их извечен: кто виноват? — богатей, спустивший лютых псов на бедного Лазаря, или Лазарь, ничего не забывший и не простивший даже в раю: «Мучайся в пламени, гад». И ни одна конференция — ни в Ницце, ни где бы то ни было,;— не даст ответа. Каждый решает для себя сам.
Как решил Бунин: «Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой… Как любил рычать это Горький! А и сон-то весь только в том, чтобы проломить голову фабриканту, вывернуть его карманы и стать стервой еще худшей, чем этот фабрикант» («Окаянные дни»).
«Когда замрут отчаянье и злоба…» — написал Блок в аккурат меж двух русских революций, в 1908 году. Прошло больше ста лет. Никогда не замрут…
Стихотворение может показаться как бы опрощенным — но иначе, на мой взгляд, и не могло быть: поэт подошел к тому пределу, когда «поэтическое» уже не требуется.
Где-то вычитал, что Томас Элиот стихи и поэзию разделял. У стихов метрический размер, они выражают ясные идеи. Содержание стихотворения можно практически сразу осмыслить при первом же прочтении.
С поэзией дело обстоит тоньше, содержание воспринимается неоднозначно, при перечитывании открываются новые смыслы.
В данном случае, если следовать Элиоту, мы имеем дело с поэзией. И жертвы, и палачи, часто занимавшие место первых. И богатей, и Лазарь. И рабы, и псы. И нищий поющий…
 
Михаил Окунь



Часть 2. YESTERDAY

Борис Рыжий
 
***
 
В обширном здании вокзала
с полуночи и до утра
гармошка тихая играла:
«та-ра-ра-ра-ра-ра-ра-ра».
 
За бесконечную разлуку,
за невозможное прости,
за искалеченную руку,
за черт-те что в конце пути —
 
нечетные играли пальцы,
седую голову трясло.
Круглоголовые китайцы
тащили мимо барахло.
 
Тургруппы чинно проходили,
несли узбеки арбузы…
Не поимеешь, выходило,
здесь ни монеты, ни слезы.
 
Зачем же, дурень и бездельник,
играешь неизвестно что?
Живи без курева и денег
в одетом наголо пальто.
 
Надрывы музыки и слезы
не выноси на первый план —
на юг уходят паровозы.
«Уходит поезд в Магадан!»
 
__________

Уходит поезд в Магадан
 
Вот картинка, многими десятилетиями бывшая и остающаяся типичной для любого вокзала любого города необъятной страны. Разве что теперь уже не играют, а просто просят милостыню. Умельцы, видать, перевелись.
А я еще помню, как слепой с гармошкой, бродивший по электричкам колпинского «рабочего» направления, неизменно говорил, заслышав звон мелочи: «Вот и я, граждане, так же сыпал фашистов из пулемета и автомата, как вы мне теперь сыплете!»
Итак, поэт встретил своего инвалида — с трясущейся седой головой, с искалеченной рукой. Но обращается к нему не слишком-то уважительно: «Зачем же, дурень и бездельник, играешь неизвестно что?..» Действительно, зачем?..
Затем, чтобы, увидев эту картину, поэт пропустил бы ее через свое сердце и душу, и посланием оставил нам. Чтобы и мы сопереживали этой «непарадной» судьбе, услышали «надрывы музыки» и увидели слезы, вынесенные «на первый план». Чтобы, наконец, запечатлели упрямое «Уходит поезд в Магадан!»
Упорно вдалбливает вокзальный калека детям разных народов, спешащим по своим делам, что есть на Руси такой город, который не вычеркнешь из памяти, какой бы распрекрасной ни сделалась жизнь. И всегда останется в ней место и для «бесконечной разлуки», и для «невозможного прости».
А поэт и пожизненно, и посмертно остается с теми, кого поезд навечно уносит в Магадан. Другого пути он для себя не видел…
 
Михаил Окунь