Что наделал я, тать-лихоимец!..

Что наделал я, тать-лихоимец!..
Свист блесны на тугой тетиве —
И природы упругий гостинец
Бьется в жухлой, осенней траве.

Ты скажи мне, судак-судачина,
Не похмельный ли это дурман?
Ведь была, вероятно, причина
Поддаваться на низкий обман?

Может, обморок вод охладелых,
Разогнав косяки мелюзги,
Иззаботил несытое тело,
Повихнул на безумье мозги?

Или страстью любовной объятый,
Перед нею желая блеснуть,
Залихватски, молодцевато
Ты захватывал эту блесну?

Но о чем я? — раздумная осень
Тянет грусть, а не буйство любви…
И заколки ржавеющих сосен
На серебряный иней легли.

Ты прости — это в жизни не ново,
И меня как-нибудь пожалей…
Мы ведь тоже бросаться готовы
На блесну самых жутких страстей.

Сожалеть о случившемся поздно —
Отрыдали свое кулики.
Вновь калины горячие гроздья
Воду пьют из смиренной реки.

Но доволен я, «тать-лихоимец»,
С папиросой вонючей в руке,
Что природы желанный гостинец
Холодеет в моем рюкзаке.