Может быть

Милый мой, в жизни так много неправильного и иррационального.
Научись уже быть менее скрупулезным и до трясучки правильным.
Я бы полюбила тебя, конечно полюбила бы еще тысячу раз.
Если бы ты умел, ну хоть ненадолго, сбрасывать этот пласт.

А ты был бы очень хорошим мужем. И примерным ужасно отцом.
Да и как можно быть плохим человеком - с твоим-то добрым лицом.
Ты бы выходил с детьми в парк каждое воскресенье с часов, скажем, пяти.
Водил кормить уток, покупал бы мороженое, звонил жене и смотрел на часы.

А летом вы ездили бы на острова. На далекие и красивые острова.
Там только небо, такое прозрачное, и с ним на горизонте сливается вода.
Жена купалась бы в заливе, красивая, с идеальной фигурой и цветом волос.
А ты ходил бы вдоль прибоя, искал ракушки, отдаляясь от коралловых полос.

Каждую ночь ты бы обнимал ее, пока она не заснет или хотя бы сделает вид.
Отодвигался и смотрел в потолок, слушая, как она мерно во сне сопит.
Вставал бы и выкуривал одну - всего-то, какой, право слово, пустяк.
В жизни все четко и правильно, но ночью почему-то кажется, что все наперекосяк.

Это просто холодно. И жена так раздражает, когда спит, невозможно уже.
А еще - когда жует, одевается, звонит, ходит в этом глупом отчаянном неглиже.
Чавкает и смотрит, не курит, ругнулась бы хоть разок, для проформы.
А то иногда кажется - она подключена к розетке, в ней нет ничего, кроме формы.

Но с утра на работу, и ты загоняешь эти мысли далеко в сознание - нечего думать.
Все устроилось, улеглось. Все так крепко и плотно - бесполезно и дунуть.
Ты будешь засыпать рядом со своею правильной блондинкой с красивым лицом,
Вспоминать меня и чувствовать себя таким дураком и подлецом.

Но все это будет потом, и карьера, и семья, и быт, и успех.
Пройдут годы. Но ты не забудешь мой сегодняшний
Двадцатилетний смех.