Парижское перо - мысль русская

Профессор Богословского института в Париже С.Н.Булгаков после выхода в свет важнейшей его работы «О богочеловечестве» все чаще обращается к осмыслению пройденного пути. Перед много повидавшими, усталыми старческими глазами в уютном рабочем кабинете возникают картины прошлого: небольшой уездный городок Ливны, где он родился, семинария, в которой он учился с четырнадцати лет. Притупившиеся чувства вновь ожили, по-хорошему волнуя сердце. Ливны! Дорого дал бы он за возможность краешком глаза посмотреть на родные места. Многое - незримое даже для самых близких друзей - связано в нем с далеким провинциальным городком. Он хорошо помнил жителей - спокойных, трудолюбивых, мудрых в решении повседневных забот. Такие разве могли взбаламутить Русь? Противопоставляя свое понимание Бога и человека разрушительному нигилизму, он еще в 1917 году дал одной из своих работ многозначительное название - «Свет невечерний». И это в ту пору, когда вокруг автора все более сгущалась тьма. А в новом, совсем уж тревожному году вышел сборник «Тихие думы». Ни одно лихолетье не породило столь не соответствующий своему духу философский труд! Малая родина, ее неспешные будни подвигли преданного своему делу ученого на противостояние с властью. Противостояние чисто научное, мировоззренческое. Принял сан священника. Не испугался. Не юлил змеем. Результат - высылка за границу, далеко от города его детства. Смена вех состоялась во всех отношениях зримо и бесповоротно, но остались указатели возвратного пути. На них он работал целую жизнь. Была одно время пора, когда материализм вошел в моду. Он искушение преодолел, потому что смотрел вглубь. В сборнике «Вехи» это запечатлено еще до всеобщей сумятицы. За границей - «Смена вех», в которой он тоже не считал нужным кривить душой. Стихия не бывает бесконечной. Возрождается разрушенное.

Нынче не зря он стал итожить пройденное. Надо подготовить речь, посвященную гибели Пушкина. Если в прошлое не окунуться, ничего не получится. Речь предстоит произнести на торжественном заседании в Богословском институте. Назвал ее просто, но выразительно: «Жребий Пушкина». По-иному просто нельзя. Будут присутствовать люди, чрезвычайно чуткие ко всякой фальши. Поэтому озаглавить лучше по существу, в соответствии с печальной датой - столетием со дня смерти. «Жребий» - пушкинское слово - в его произведениях не раз встречается в значении «судьба, участь». Итак, название есть. Главная мысль: Пушкин - «самооткровение русского народа и русского гения». Полились энергичные, образные строки, посвященные поэту. Но только ли ему? «...Определяющим началом в мышлении Пушкина в пору его зрелости было духовное возвращение на родину, конкретный историзм в мышлении, почвенность. В этом же контексте он понимал и значение православия в исторических судьбах русского народа. Последнее, естественно, пришло вместе с преодолением безбожия и связанной с этим переоценкой ценностей. Действительно, мог ли Пушкин с его проникающим в глубину вещей взором остаться при скудной и слепой доктрине безбожия и не постигнуть всего величия и силы христианства? Только бесстыдство и тупоумие способны утверждать безбожие Пушкина перед лицом неопровержимых свидетельств его жизни, как и его поэзии. Переворот, или естественный переход Пушкина от неверия (в котором, впрочем, и раньше было больше легкомыслия и снобизма, нежели серьезного умонастроения), совершается в середине 20-х годов, когда в Пушкине мы наблюдаем определенно начавшуюся религиозную жизнь».

«Духовное возвращение на родину» присуще и самому старому философу. Перо в руках - парижское, а мысль по-русски глубокая, как старинный колодец посредине села. Любой может утолить жажду. И докопаться до сокровенного смысла строк. Собственную жизнь он сопоставил с жизнью национального гения. У обоих «естественный переход» к вере произошел после двадцати пяти. До того еще была брошюра «О рынках при капиталистическом производстве», была «Гаврилиада». Разрыв с легкодумными увлечениями молодости был неизбежен. К нему привела не только логика развития дарования, но и почвенность, подкрепленная знанием провинциальной России. Уездный городок снабдил своего сына чуткостью души, глубиной мысли.

Речь старого философа в Париже раскрыла некоторые тайны его собственной биографии. «Простая детская вера в Бога и Его милосердие, столь свойственная светлой детскости его духа, озаряет его своим миром», - сказал с кафедры в Богословском институте Сергей Булгаков, имея в виду последние часы жизни великого поэта. Глубокая вера озаряла и старость мыслителя, сохранившего родину в своем сердце.
Дмитрий ГАВРИЛЕНКО

(Первая публикация - газета "Орловская правда", г. Орёл).