По-марьянчиковски дуплетом

     Инна Селивёрстова

     Мой бедный кораблик, прогнивший и утлый, команда рассорилась, крысы сбежали, осталась на свалке ненужная утварь, почил смелый юнга в чертогах Валгаллы...
     Забытое время побед-поражений, где каждый пытался прослыть Дон Жуаном... Последний игривый повеса оженен, бобровые шубки сменили жупаны. Мечты растворились в аккордах попсовых, в египтах встречаются новые годы, бежит по дорогам российским кроссовер, тесня на обочину ВАЗик народный.
     Не пишут стихов, не поют серенады, за женскую честь постоять не готовы, мельчают мужчины в желаниях стадных, всё реже влекут их наташи ростовы... И хочется в голос от этого плакать, быть слабым, больным, безнадёжно убитым, наклеить на лоб никотиновый пластырь и пробюллетенить под этой эгидой.

     Что им остаётся? Начать всё сначала? Охота на мамонтов, рыцарский орден? Погибнуть в бою от копья янычара? На кухне хрущевки всю ночь колобродить?

~*~*~

Мысли по поводу: http://www.stihi.ru/2010/02/21/5237

***

Марьян Чик

Залог долголетья (подстать амулету) – фонтана желаний завинченный краник. Что им остается, не канувшим в Лету, не павшим на поле отборнейшей брани? Они – марафонцы, их путь некороткий, как путь муравья по отвесному стеблю. Что им остается, спокойным и кротким? Всего-ничего: унаследовать землю.

Чураясь опасных подводных течений, искать мелководья для верного брода, сбиваться в стада, избегать приключений (в египтах встречаются новые годы). Копить на кроссовер, на кроличью шубку, поменьше раздумий: зачем ты и кто ты, для них донжуанство – не больше, чем шутка, Наташа Ростова – герой анекдота.

Крадутся по жизни почти на пуантах, по ровным дорожкам без ям и колдобин. Их подвиг, однако, – есть подвиг Атланта, который плечами пожать не способен. Их подвиг, однако, сквозь мели и рифы вести свой кораблик, прогнивший и утлый. Их подвиг, однако, - есть подвиг Сизифа: вставать на работу в унылое утро.

Их битва – не та, про которую в школе расскажет вояка «тебе в назиданье». Их руки давно не видали мозолей, но держат, при этом, само мирозданье. Их труд – первороден (читатель, не смейся): попсовую песню прожить в ля-миноре, под звездами – домик, а в доме – семейство, на елке – игрушка, свеча – на меноре.

И пусть этот домик от ливня промокнет, простынет от ветра, продрогнет от вьюги, но с завистью смотрят сквозь узкие окна сиротные дети погибшего юнги. А в доме вещают, о жизни судача, мораль: не спешить отбиваться от стада, не лезть на рожон, не попасть под раздачу. Валгалла – не рай, а исчадие ада.

Они не стучались в ворота Валгаллы, и Хава-нагилу на вражьей могиле с коллекцией скальпов, зубов и влагалищ они не плясали. Они победили.

http://stihi.ru/2010/12/25/1243