Голос падающей воды

                Посвящается человеку, увидев которого
                с рукой на книге, сказала: ты станешь моей
                книгой! Так и случилось…

        ***
Меня делает пьяным, словно вино,
Музыки алой струнное дно.
Но на сердце моём оставляет следы
Голос падающей воды.

Мою радость тёмное время взрастит,
И цветами день мой будет укрыт.
Но стеклянные в сердце ломает цветы
Голос падающей воды.

Учили меня: мы не можем вовек
Слышать голос того, что не человек.
Но капли словес уронил с высоты
Голос падающей воды.

Разум мой человеческий ищет пути,
По которым бы мог мою честь провести.
Но твердит: не иначе поступишь ты… -
Голос падающей воды.

Эти капли сил странных играют на мне,
Как на натянутой туго струне.
Эхо взрыва при вспышке моей звезды –
Голос падающей воды.
                Слушайте голос воды,
                Падающей воды…

    ***
Пусть к стенке ведут или в поле под дулом,
Деревьев цари и владыки камней,
Командуйте стройкой, войной и разгулом,
А этим парадом командовать мне!
В ряды всех построив, принять его может
И тот, кто не рад, кто для всех виноват.
С концом моим мир мой закончится тоже,
Так этот парад – мой последний парад!

Наряды – всецветны. Все вымпелы – вьются.
В глазах стоубойная злоба, аж жуть.
Сверкает оружье, и песни поются,
И я на последний парад выхожу.

Одним – куча денег. За прочими – правда.
Иным новый мир будет в здешних краях.
Всё между собой вы решите, но – завтра.
А этим парадом командую я!

ЧАСТЬ 1. ЧЕЛОВЕЙНИК.
        ***
Чёрную нитку от белой,
Чёрные ветви от неба
                Ещё могу отличить.

Бунт ветвей под небесным покоем,
Доброе слово и злое
                В силах ещё различить.

Зло – от добра, ложь – от правды,
Ненужное – от награды
                Ещё должна отличить.

Только вот своего от чужого
И тебя от кого другого
                Смогу ли я отличить?

         ***
Опутаны сетью,
Опутаны смертью,
Овеяны славой,
Примяты державой,
Окутаны тайной,
Как сбитые в стаю.
Сквозь тёмную стаю
Огнём прорастают.
Да только что толку
От вспышки недолгой!
Как птицы, как дети
Запутались в сети…

      ***
Эка! – в такое-то время
     Людское колышется племя,
Как трава на зелёных долинах.
И я слушаю вместе со всеми
     Шорох слов лебединых.

Эка! – в такую-то пору
     Умный обходит гору.
Стал стар и не улыбнётся
Тот самый, о котором
     Сказано: он вернётся.

Эка! – в такие-то годы,
     Судьба, твои тёмные воды
Сомкнутся над благодатью,
Не сменив своей тёмной природы,
     Повинуясь заклятью.

Эка! – в такие-то дни –
      Спаси нас и сохрани!

  ***
Наши соседи живут
    Вблизи – по ту сторону гор.
И с нами они ведут
    Тысячелетний спор.

Та сторона далеко.
   А нам говорят, что на ней.
Уж и птицы летят высоко,
   И деревья растут зеленей,
И само облаков молоко
    Будет белей да нежней,
А под сенью тех облаков
     Ненавидят и любят сильней.

Кажется, эти слова
    Проверить очень легко,
Но – оказавшись сперва
    По ту сторону гор.

                ***
Ни о чём их песни, ни за что их драки,
Нет при них дитяти, старца и собаки,
Нету у них дачи, нету огорода,
Нету у них, родненьких, никакой заботы.
Все их огорченья – их изобретенья.
Вот для них все эти пустые развлеченья.

Так – пока в бюджете
Восполнимы бреши.
Будет ли, что вспомнить?
              Киберпанк заешь их!

          ***
Лицом к лицу с иною расой
Нам очутиться суждено –
Вот прорицанье злого часа.
И  исполняется оно

Лицом к лицу должны столкнуться
С цивилизацией иной,
Хоть космоса и не коснуться –
С иною, но вполне земной!

Лицом к лицу с чужим укладом,
Не различив его лица,
Возможно, нам сражаться надо,
Хоть до какого-то конца!

Лицом к лицу сойтись с другими
И лбами стукнуться… Увы!
Хоть нами от души судимы,
Законы мира таковы.

            ***
С бутылкою вина, с вагоном мяса,
А может быть ещё, с тележкой сала,
С «пеньём и прыганьем», с биеньем в бубны,
И с воплями, и с «пляской огневою»;
И с чтеньем заклинаний непонятных
Они в весельи скоро, очень быстро
Поехали неведомо куда –
Справлять Бог весть какой дикарский праздник,
Справлять какой-нибудь Поганый День.

А что тебя, в невежестве твоём,
Туда же вместе с ними потащило?

               ***
Ваша страна –
                в центре ада.
Говорят,
                будто так Вам и надо.
Ветер воет:
                «Верчу да кручу-у!»
Ветер воет:
                «В Мир Мрака лечу-у!2
Нет, Вы мне не противны ничуть,
Только я Вас и знать не хочу!
Говорят,
                будто мало вас.
Как спросить:
                не надо ли нас? –
Не в своё-то дело суясь?
На холме, среди ровного поля
Вы стоите, покорный доле.
Тот, кто руки скрестил на груди,
Взор опустит и в землю глядит.
В этот миг его воля стальная,
Меча клинок напоминая,
До сердца земли проникает.
Вкруг его одинокой фигуры
Вьётся вихрем невидимым –
                буря!
Но она никому не слышна,
Так же, как никому не видна.
И стоит тишина, тишина…
Змеи бури, свиваясь в кольцо,
Словно рама, обводят лицо,
Что подобно предсмертной минуте:
Раз увидевший – век не забудет.
Мал упавший на дно чаши жизни,
Но способен привлечь катаклизмы,
Незаметной работой своей
Изменившие мир и людей,
Чтоб людская судьба надломилась,
Чтобы мира лицо изменилось,
И дивились все лет через пять:
«Не узнать этот мир,
                не узнать!»
Мы не чуем
                энергий крученья,
Их взвихрения,
                их возмущенья,
Как не чувствуем мы
                облученья,
Хотя всем нам (из книг) давно ясно,
Что оно чрезвычайно опасно…

Неужели придёт такой час,
Что никто и не вспомнит о Вас?

              ***
Хлещет дождь – страшнее смерти.
   Чёрный камень, чёрный мир.
То ль вороны, то ли черти
  Собираются на пир.

То ль колёса, то ли топот,
   То ль погоня, то ли зов
В горы мокрые торопят
   Вереницу беглецов.

Рыжая вода струится.
   Не имеющим лица,
Лужа грязная сквернится
    Белым телом мертвеца.

Словно сломанная кукла,
  Среди грязи он распят.
И раскинутые руки
   В обе стороны торчат.

Матери спешат руками
   Прикрывать глаза детей.
Погоняет, как кнутами,
   Страх испуганных людей.

Ноги, шустро путь свой мерьте!
   Побыстрее уходи1
Человек – страшнее смерти –
   Догоняет позади…

           ***
В год, предначертанный календарём,
Определившим также день и час,
Оскаленная Смерть приходит к миру
Из своего подземного приюта.
Она гуляет по горам высоким,
Она гуляет по лугам широким,
По топким берегам больших озёр.
Она страну, как жертву выбирает,
Несчастным же пребудет этот край!
Ух, лучше далеко от нас, чем близко!
И люди в нём лишаются рассудка,
Все предаются драке и резне.
Валяется по улицам трупьё.
Никто не ведает причин разумных,
Чтоб люди так глумились друг над другом!
Дома разрушены, горят машины.
В истерике колотится о стену
Чья мать и головой, и кулаками?
А тут же подоспеет и природа –
С потопом, бурей и земли трясеньем.
Да тут же, ясно дело, глад и мор.
Возможно, Смерть тогда угомонится,
Когда всю свою жатву соберёт
И смоется в подземный мир… возможно.

Дай Бог, чтобы случилось так не с нами,
Не с нашими ближайшими друзьями
И не с соседями… Увы, увы!
Плохое сроду не бывает слишком
Вдали от наших жизней и сердец,
Чего никак не скажешь о хорошем…

             ***
Стремится к осаждённым враг.
Он истребить их всех желает.
Вот чей-то меткий выстрел флаг
Над красной крышею срезает.

Подбитой птицей флаг летит
И загорается в полёте…
Вас кто-то так там костерит:
Что ж вы на помощь не идёте?!!

Глядит в оконное стекло
Плюющееся смертью дуло.
И тот, кому не повезло,
Осаживается сутуло.

Начищенная солнца медь
Проваливается куда-то.
Что там – спасенье или смерть
За яркою чертой заката?

В удушливую вонь войны
Дыханье лёгкое пробилось;
С восточной тёмной стороны
Слепая туча накатилась.

Вбивает гвозди в землю дождь,
Вершится мрачная работа.
Нет мига, чтоб почуять дрожь.
А сердце шепчет: жить охота…

       ***
Монополия дня
На владение светом.
Монополия дня,
Завладевшая всем.
На лучи и сиянье
Монополия дня!
Тёмной ночью
Деревья-рабы,
Подстрекаемы ветром,
Возбуждаемы ливнем,
Учиняют бунты
Супротив тирании
Дня, который хозяин
В долине пленённой.
Но является небу
И усталой земле
Обновлённый рассвет.
И снова тогда
Ветви никнут,
Покорно смирившись
Перед жестоким владыкой,
В чьём безраздельном владеньи
Отныне и навсегда
Находится каждый светлый,
Посвящённый событиям час..
    ***
Салют – мутно-серому полдню…
Я в небо, как в душу стрелял.
Свинцовый, кровавый, блевотный
Комок в моём горле стоял.

Я видел, как гибнут без стона.
Как уголь, черны, кого жгут.
Как сбитая пулей ворона,
С небес падал чёрный лоскут.

Кого б мы и чем не встречали
(Хоть рюмкой, хоть пулей) – средь дней
День был ли, столь полный печали,
Которая ЭТОЙ черней?

Да, слава героям… в покое…
Сверк! Бряк! – на парад прямиком,
Но мне показалось, что кроют
Всё это с небес матюком.

«Брат бури», «из пламя и света»,
Кто с кем, кто каков, кто похож,
Кто прав, кто красив, кто хорош…
Но мне показалось, что это –
СПЛОШНАЯ.
                УЖАСНАЯ.
                ЛОЖЬ!!!

                ***
Те, что встали – и взяли,
                снялись – и пошли,
Те, кто решился и смог,
Часто чуют на шее жгучесть петли,
Холод стали капкана у ног.

Я – отчаянно яростный дерзостный враг
И готов от таких смерть принять.
Но мне нагадали, что будет не так:
Не железо убьёт меня!

Тех, кто смеет смеяться и плакать открыто,
Много позже сбивают влёт.
Не утопишь их душу в грязном корыте!
Не железо меня убьёт…

Тех, кто скроет от мира тайны свои,
Своей стойкости мнимой рад, -
Тех, кто скроет, кто от людей утаит
Тайны боли, слабости, горя, любви,
Накопившись отравит яд,
                Их собственный внутренний яд,
                Жгучий медленный яд…

Если стыд разъедает, как кислота,
Если страшно свой страх обнажить, -
Вот и причина уйти навсегда,
Прекратить жить уставшему жить.

Опалённые страстью лишаются сна
И тоскуют по простоте.
Но когда наступает в душе тишина,
То дышать нельзя в пустоте.

Пусть в просторе полей, в городской тесноте
Злые острые стрелы звенят,
Ищут сердце моё…
                Да не сыщут нигде!
Не железо убьёт меня…

           ***
Цое-бутусовский был персонаж,
Приказчик брата-скоробогатея.
Ух, и мечтал о славе, холодея,
Как злую сталь оттачивал свой раж.

Потом чудесный и ужасный мир,
Во всём подобный мрака океану,
Куда он так стремился неустанно,
Пред ним свою распахивает ширь.

Но он был должен выбрать для начала
Печальный, хоть значенья полный, герб-
Обглодан да изгрызен лунный серп,
Луна, коли отчалит от причала,
Нигде не сможет возместить ущерб…

                ***
Мечтает герой,
                чтоб его распяли.

Злодей заслужил,
                чтоб его расстреляли.

Простой человек
                заслужил едва ли

Жуткую смерть,
                чтоб его терзали.

Да только со многими
                так поступали…

На безвинность и простоту
                не взирали!

             ***
Заблудший знает: весь свой род
Он – крепкий чёрт! – переживёт.

Он близких бедами шутил –
Приговорён увидеть был,

Как воплощаются слова
Людей, лишённых волшебства.

Средь дней, годов и белых льдин
Стоять останется один.

И с ним не будет никого
Из тех, кто окружал его.

Он будет умолять о том,
Чтоб обрести ему свой дом.

За той чертой, куда с земли
Все близкие ему сошли.

Туда стремясь, а не назад,
Укатятся его глаза,

В страну, в далёкую страну,
Где радость и беда уснут.

Но этот свет и эту тьму
Никто не сможет дать ему.

            ***
Известно мне: кого жалеет Бог,
Тот доживёт до марта и до мая.
Закрыты  двери в душу на замок
И не откроются, я это знаю.

«Закройся моё сердце» до конца,
«Навек закройся», как шкатулка долга!
Пусть сволочь хоть оближет подлеца,
Но у таких любовь не длится долго…

На вечные – до труб – на времена
Всё будет прощено и всё забыто,
Но не забуду, не прощу – одна,
Но дверь моя перед тобой закрыта!

          ***
В кустах сидели Сила и Солома
Да выясняли – у кого все дома.
Покуда не дождались Лома.

         ***
Сколько б ни сеяли – не пожать
Больше единственного снопа.
Не скрыться, не смыться и не сбежать…
Уж простите –
                судьба.

        ***
Может, петли рисуя, а может, колечки,
Но течёт-извивается чёрная речка.

Может быть, берег левый, а может быть, правый –
Там сидят черноверцы и варят отраву.

И врага ей опоят, а может, и друга,
Может быть, усыпят, может быть, споят с круга.

Допьяна, досыта, может быть, -  и до смерти
Или чтобы приснились зелёные черти.

Может, это во зло, может, это во благо,
Чтоб рекой утекла подсознания брага…

Может, это тоска, может, это награда…
Говорили же мне – ядом лечат от яда.

Говорили же мне – я дом лечат от жизни.
Может, глупого сердца ум вещий капризней?

Может, где-то вдали, может быть, совсем рядом
Черноверцы сидят, гонят-стряпают яды.

А на третьем холме (может быть, на четвёртом)
Возвышается идол, похожий на чёрта…

               ***
В того, кто в Чёрной Вере состоял,
Направил Свет две огненных стрелы.
    Так воина, любившего свой меч,
    Но не желающего ни за что
    В дни мирные сменить его на плуг
    Молитва молний поражает дважды.
Одна стрела направлена в глаза,
    Не устыдившиеся видеть срам,
    Не убоявшиеся видеть кровь,
    Не плачущие над бедой детей,
    Не отвернувшиеся от греха.
Стрела вторая метит прямо в грудь,
    Туда, где бьётся сердце ради зла,
    Туда, откуда правды крик не рвётся,
    Туда, где жалость не сжимает душу,
    Туда, где чёрная струится взвесь,
     Яд тьмы по жилам всем распространяя…

Так грешник уязвлён в дому Судьбы,
Судьбы своей назначенной не минет.
И Родина ему – его Судьба.
 
О человеки! Избегайте зла!
Прочь от его сверкающих соблазнов!
Иначе сгинут и язык, и раса..

Размоет Время чёткость ваших лиц…

                ***
На танке было б веселей,
Да с техники здесь толку мало.
По кручам скачут сто чертей,
Чьи бороды – как одеяла.

Верёвка, пуля и топор
Их с того края ожидают.
Только когда? А до сих пор –
Они к нам это применяют.

Что ж. путь людской и волчий путь –
В один не слиться им от века.
В глаза б друг другу заглянуть –
А вдруг увидишь человека?

        ***
Здесь яростны враги, здесь скалы круты,
На сём мосту, как на реснице сяк – слеза.
Но, навсегда закрыв твои глаза,
Что стоит и свои закрыть… лишь на минуту.

И так, ужасным словом  именуем,
Последует когда-то за тобой,
Жизнь вырвавший со смертною стрелой,
Смяв крик, заткнувший рот твой – поцелуем.

       ***
Глаза наполнив смутной болью,
Злом ярым, глупостью большой,
Выходят зомби из подполья,
Простясь с бессмертною душой.

Речей не надо о природе,
Культуре и движеньи масс!
Ведь на тропу войны выходят
Они охотиться на НАС!

Их разум вытекал по трубкам
Беды, вонзённым в плоть вины.
Не судят их по их поступкам,
Они в поступках не вольны.

Да будут прокляты сегодня
«Разумные», кто создал их!
Грош, ложь и нож – об этом поднят
На всех углах ужасный крик.

С ножами делом нехорошим
Не хватит ли вам тешить Тьму?
Ответят зомби: мы не можем! –
Не объясняя – почему.

Конечно, можно, если надо
Нам затаиться: в свой черёд
Вслед за их нравственным распадом
Распад физический грядёт.

Излишен гнев. Давно известно,
Что ими некто управлял.
Жалеть их тоже бесполезно –
В них чувств запас ничтожно мал.

Всё правильно и всё отлично,
Всё схвачено и учтено.
Не может умереть вторично
Тот, кто был мёртв давным-давно.

Заря по небу расплескалась,
Позолотила новый день…
Кому чужды, как гнев, так жалость,
Те сами-то хоть из людей?

…А зомби слов не понимают
И не способны полюбить…
        Лишь тех Бог разума лишает,
        Кого задумал погубить…

          ***
Есть что-то такое в твоей особе,
Чего ни в ком другом и не встретить…
О Стрелоокий! Если ты зомби,
То самый прекрасный зомби на свете!

            ***
Есть те кресты, которых не снести –
Мне и другим.

Об этом за окном всю ночь вещает дождь –
Мне и другим.
Он шепчет, называя имена, -
Мне и другим.

Но их не разобрать и не запомнить
Мне и другим.

Он шепчет о любви с заката до утра,
Которую, плетясь издалека,
Которую, несясь из Царств Другого,
В себе несут невидимые тучи –
Мне и другим.

И лепетом дождя на тёмную листву
Любовь дождя прольётся за окном.
Мы не коснёмся влаги, не откроем
Окна. Мы не поймём речей дождя.
Мне и другим –
Напоминает дождь:
Есть ноши те, чья тяжесть неподъёмна.

Есть те кресты, которых не снести,
                Не донести…

               ***
Несносимым крестом неусыпной беды,
Неизбывного горя крестом несносимым
Вместе с жизнью моей наделил меня ты,
Превратив мою жизнь в стеклолёдные зимы.

Есть же то, что живёт в нашем сердце всегда!
С самых детских ночей не устанут нам сниться,
Хоть и отроду их наяву не видал,
Много раз да всё те ж стрелоокие лица.
 
Мне твердят, будто жизнь, как ничто, хороша.
Но всё тянет туда, где с тобой буду вскоре.
Вся в закатной смоле, выгорает душа,
И не спит никогда неизбывное горе…

   ***
Всё шаг быстрей. Всё ближе рай.
В огне сгорая, петь могу.
Но с круга мне сойти не дай,
Убей стоящим на кругу!

Что ж наконечник стрел всё сух?
Они отскочат, не войдут…
Убей, пока летит мой дух,
Я, словно птица, упаду!

Какая сила нас несёт?
Лишь бы не меньше четырёх –
А там до нескольких хоть сот.
Иль дух, в меня вошедший плох?

На плечи руки двум другим.
Быстрей, быстрей, ещё быстрей!
Я, кажется, неуязвим.
Но если сможешь, то убей!

Как корни, в душу гнев врастил,
Любви и единенья пыл
Искоренил из недр тоску…
Но, чтоб я с круга не сходил,
Убей стоящим на кругу!

            ***
То ли настал поминальный час,
То ли тьма заслонила солнце от нас,
То ли попросту тучи сгустились,
Но людские скопления впали в экстаз,
Но мужчины все и женщины в пляс
Вокруг призрачной тени пустились.
                Час пляшут… два пляшут…
                Всем хорошо.
Может, землю заставим всплыть в космос вверх дном,
Наизнанку-то вывернув, пе-ре-вер-нём,
На свет Божий подняв преисподнесть.
Может, рухнет от топота ног злобы дом,
Может, солнце, приблизившись, чистым огнём
Зла нелепость выжжет сегодня…
                День пляшут…два пляшут…
                Всё ничем ничего…
То ли забыта небес тишина,
То ли испита горечь до дна,
То ли разум заснул до рассвета,
То ли ещё не пришли времена,
То ли труба ещё не слышна,
Не исполнены, может, обеты?
                Год пляшут…два пляшут…
                Ни черта не видать….
                Пыль столбом…
              ***
В одном – как звери, а в другом – как дети,
Которые не дружат с головой.
Им жить ох не легко на белом свете,
Самими оставаяся собой.
Смотри внимательней на лица эти!
Вот те, кто не становятся под плети,
Но кто стоит пред напастью стеной…
Жаль, нет добра в угрюмом их обете –
                В одном…
Кто нехитёр – тот и за всё в ответе,
Решительно бросающийся в бой,
Давно в почёте он… и на примете.
В одном – как звери, а в другом – как дети.
Мечта и ужас, ставшие судьбой, -
                В одном…

          ***
Лишь слепые не видят этого –
Хорошо, что зрячие мы!
Душа твоя – эллипс света
Между ладонями тьмы…

            ***
Облако в виде горы золотой,
Не тай, хоть минуту на месте постой,
Облако в виде горы золотой!

Облако, сетью накрывшею рай
Побудь хоть недолго, не улетай,
Облако – сеть, накрывшая рай!

Облако, в сердце таишь ты дожди,
Хоть до заката прочь не уходи!
Облако, в сердце таишь ты дожди…

Облако, ты – как небесный алмаз,
Не покидай горизонт моих глаз!
Облако, ты – как небесный алмаз!

Годы и годы облака шёлк
Медлит окутать лёд моих щёк…

Годы… И вот уж который пошёл?
             А облаком быть хорошо!

               ***
Мы станем Птицами Свободы
И в Рай-Страну мы полетим,
Открытую ветрам-народам,
Несущим мифов своих дым.

Стряхнуть мучительные годы
Мы к корню Дерева хотим.
Оставив ночь души под ним,
Мы станем Птицами Свободы.
Ведь мы с тобой одной породы.
Зазеленеют жизни всходы,
На них мы сверху поглядим.
Мы станем Птицами Свободы,
И в Рай-Страну мы полетим…

           ***
Не сильнее о сыне плачь, чем о таракане.
Плещется жизнь в гранёном стакане,
Этот шторм нам унять бы суметь!
И начальствовать станет,
И хозяином станет
                Тот, кто удержит плеть.

Не белее душа твоя чёрной вороны.
Век держи от пустых речей оборону,
Только как жить безмолвием сметь?
И придёт за короной,
И поднимется к трону
                Тот, кто удержит плеть.

Не вольнее собак цепных вольные люди.
Освящённый день зачинаем был в блуде.
Ночь вопит, дню дан голос петь.
И стегать тебя будет,
И любить тебя будет
                Тот, кто удержит плеть.
                Лишь тот, кто удержит плеть…

                ***
Писано: Дэ, Дэ, Дэ =
Деньги, демоны или – Дети…
Оттого-то мы все в беде,
Потому нет свободы нигде –
Несовместны три вещи эти!
Никогда, ни за что на свете
Не сойдутся в одной красоте
С Демонами, с Деньгами – Дети.

Кто правдиво нам всем ответит?
Чья душа отвергает День,
Взгляд того обречён пустоте.
Предначертано было: три Дэ –
Деньги, Демоны – или Дети.

                ***
Подтолкни меня к раю,
Как к самому краю.
И по трепету сердца тебя я узнаю,
                По дрожи в стеснённой груди.

Мне неведомо это
Помело, что с рассветом
Изо сна торопливо сметёт меня в лето,
                Но прошу тебя: приходи!

         ***
Саднила боль, которая
                была
Посыпана сомнений горькой солью.
Сияла боль, которая
                цвела,
Как все цветы, взошедшие над болью.

Слепила боль, которая,
                от лжи
Усиливаясь пуще, не проходит.
Слезилась боль, которую,
                чтоб жить,
Я изживаю, как века и годы…

            ***
Кого люблю – того я и храню.
Как тень над ним мой распростёрся дух.
Ему дарю я взоры-зеркала.

Когда приходит смерть его за ним,
Он вогнутое зеркало берёт
И отражает белые лучи –
В них жгучесть смертоносного огня –
И направляет в своего врага.

Враг не имеет зеркала.
                Так значит –
Незащищённых поражает смерть…

         ***
- Есть предсказание древнее,
      И не надо вам меня трогать –
            Я жду её до сего дня.
Она будет любить деревья,
        Она будет любить птиц и Бога,
               И будет любить меня!

- Есть предсказание вещее!
            Я его всё ещё ожидаю,
                Не спешу двери отворить…
Он будет знать тайные вещи,
                Понимать их, как я понимаю,
                И будет меня любить!

         ***
Кто приобретенья считал, кто потери,
Кто скажет конкретно, а кто вообще.
Есть вещи, в которые я не верю.
И ты – одна из таких вещей.

           ***
Нечисто место пусто не бывает,
Чего не скажешь о святых местах –
Там если уж крушат, так в пух и прах.
А сатанизм живёт и побеждает.

Он вкусно ест и хорошо болтает
На всех известных миру языках,
 Хоть иногда ему и попадает.
Нечисто место пусто не бывает!

А кто об этом нас предупреждает –
Над тем смеёмся. Вот и в дураках!
Бог весть, в чьих мы находимся руках.
Нечисто место пусто не бывает,
Чего не скажешь о святых местах…

            ***
Я не люблю знамён и орденов –
Они лишь тряпки, только погремушки,
Больших детей нелепые игрушки,
Смутившие покой их тёмных снов.

И шелест мне не нов, и блеск не нов.
Ведь царства, в точности как потаскушки,
Рядятся не в шелка, так в побрякушки.
Я не люблю знамён и орденов!

Тот, кто не чтит регалий и чинов,
В глазах людей достоин лишь психушки,
Будь хоть умнейшим из людских сынов.
Я не люблю знамён и орденов,
Они лишь тряпки, только погремушки.
              ***
Снесу я поцелуи всех Иуд.
И ими не убьют меня Иуды.
Ведь надо мной уже закончен суд,
Не пересмотрен приговор покуда!

Когда мне чашу с жизнью поднесут
Кипящую – и даже не остудят –
То выпью, буду жить – хоть все умрут! –
Раз снёс я поцелуи всех Иуд.

Пускай я буду где-то – там иль тут,
Но пересмотрен приговор не будет.
Всем сёстрам по серьгам пораздадут.
Стерплю я поцелуи всех иуд.
И ими не сожгут меня Иуды.
         ***
Нет, не поверю я в твою правдивость,
Уж больно упоённо ты играл,
Но холодно блестел в глазах металл –
Дно двух твоих таинственных зеркал =
Ты ими луч вопроса отражал,
Не позволяя «проверять на вшивость».
Нет, не поверю я в твою правдивость!

Когда твоя подчёркнутая живость,
Лукавства блеск, мол, ты «видал миндал»,
Мне лезли в очи, то росла брезгливость.
Уж слишком упоённо ты играл,
Чтобы поверить мне в твою правдивость!

          ***
Эх. Как бы научиться
                да ничего не делать:
Не есть,
             не работать,
                не бегать,
Не говорить слова,
А жить – как трава.
Дождик её поливает,
А она растёт – не унывает1
                ***
Напиться.
                Море выхлебать до дна.
На дрожи вод качается луна.
Глотай её, пока она бледна!
В меня река вольётся не одна.

И буду я тогда совсем пьяна.
            ***
Иметь зазорно улей-губы
                (Льнут к мёду пчёлы – пригубить).
Зазорно в сквернословья трубы
                На всех углах при всех трубить.
Зазорно спать с мужчиной глупым,
                Тем более, его любить.
Зазорно краденые шубы –
                Да и дарёные – носить.
Зазорно подлым быть и грубым,
                Хвост кошке по частям рубить
И тех, кому мы так не любы,
                Своей любовью оскорбить…
                Зазорно, ох!
                ***
Чувства-дикари
                вырвались на волю,
Разум разорив
                яростью и болью.
Пусть же до зари
                завывают в поле,
Словно волки…
                Рим
                прошлого доволен,
Снова покорив
                осуждённых долей,
Тех, чей взгляд, как крик,
                переполнен солью.
                А что мир раздолен –
Лучше мне не ври.
                И ни слова боле
Мне не говори!
                ***
Наши вины нас бичуют,
Станут сердцу палачами.
Сердце смерть свою не чует
Под секирою печали.

Сердце чает веселиться
В миг, когда свистит секира.
Сердце чает возродиться
Вместе с возрожденьем мира.

              ***
Злость, месть, победа, деньги,
              Крылья за спиной.
Тот, кто получит славу, -
               Приобретает смерть.
Так кто ж потом захочет
                В грязи, в земле копаться,
Чтоб чахлые коренья
                Беззубым ртом жевать?
Нет времени учиться,
                Чтобы понять всё это!
Так выше, выше знамя,
                Так громче – в честь вождей!..
                Ох-х,
Не будет «хэппи-энда»,
                Пока все не умрут…
 
             ***
На глаза навернулись слёзы.
                В носу у меня защипало.
Задеру свой нос к потолку,
                Чтобы слёзы вкатились обратно.
Подожму свои губы надменно,
                Чтобы они не дрожали.
Сдвину брови сердито,
                Чтобы горе их не изломило.
Скажут: «Вот идёт злая!»
                …Лучше, чем: «Вот слабая плачет!»

                ***
Будь сам ты – как индийский фильм ходячий,
Бия народ по головам нещадно,
Усердствуя за праведность и доблесть,
Ты не добьёшься ровно ничего,
Никто не станет правильным и чистым,
Ибо мы все грешны, хоть в чём-нибудь,
И все людской природе уступаем.
А бес силён – горами он качает,
Не то что нами – грешными людьми –
Как вениками нами он трясёт.
С того-то у нас рожи и чумазы:
Чумазым легче корчить дураков,
Как с дурака ли невеликий спрос,
Он потому всегда и выживает.

А на твои старанья – «трычи тьху»!

             ***
К мотыге и косе –
От крыльев царских,
К мотыге и косе,
Что искривили
Неизгладимо десять моих пальцев,
Привычных к изнурительной работе –
Не выпрямят их десять праздных лет! –
К мотыге и косе
Теперь обратно,
К мотыге да косе –
К отцу и маме –
Мне возвратиться можно ли теперь?

От крыльев царских –
К подметанью улиц,
К мытью посуды
Или же бутылок
В каком-то баре,
В грязном городишке,
От царских крыльев –
К чищенью ботинок,
Когда буржуй свою поставит ногу,
Привесть желая обувь в блеск зеркальный,
На чёрную же голову плюёт –
От крыльев царских
К этому вернуться
Тому, кто крылья царские примерил?

О, нет!
            Пойду я лучше в новый плен.
И, если скажут,
                сызнова умру…

          ***
Нас жизнь пинала сапогом –
И кованым, и грязным,
Нам страх знаком и стыд знаком,
Но это всё напрасно1

Своим змеиным языком
Ложь жалит ежечасно,
Нас бьют из-за угла мешком,
Но это всё напрасно!

Когда ходил под стол пешком,
То и тогда прекрасным
Мне не казалось всё кругом,
Хотя стоял день ясный.

Пусть я прикинусь дураком –
Шутить со мной опасно!
И не грозите кулаком!
Ведь это всё напрасно.

                ***
Всегда я в шапке, как зимой,
              Дабы не мёрзли уши,
И дабы слов молвы тупой,
Стремящихся к ушам с лапшой,
              Не слышать и не слушать.

Когда же в тёмных я очках,
                Лучи глаз не обидят.
Всего, на что плюю в сердцах,
Что в луже плавает, как страх,
                Глаза мои не видят…
            
        ***
О,  былинка души, журавлиного сердца!
          Ты колеблема синими всеми ветрами!
В зеркало рук, словно в дождь заглядеться,
            Но увидеть там только лишь тёмное пламя…

О,  былинка  души у престола тревоги!
         О, былинка души у порога свободы!
Опусти робкий взор, глянь себе ты под ноги,
          Может, там уже плещутся тёмные воды?

О, былинка души, расцветающей алым!
           Огонёк в темноте привлекает идущих.
Или это твоё расцветанье сияло,
              Или это виденье ведёт в мрак грядущий?

Пусть заботами впредь не оставит своими
              Тот, чьё ты, хоть худое, но всё же созданье,
Тот, кто дал тебе вслух не звучащее имя,
                О, былинка души над откосом сознанья!

             ***
Почувствовавший крылья тьмы
За выпрямленною спиною
Полёта чувство даст взаймы
Тем, кому мило всё земное.
                Почувствовавший крылья тьмы…

Как радость – яростная власть!
И очень может оказаться,
Что легче сгинуть, легче пасть,
Чем от полёта отказаться.
                Как радость – яростная власть!

Тьма – правит ночью. Свет жив – днём.
А слышат даже те, кто слепы.
…Молилась женщина о том,
Чтоб лебедь-день спустился с неба…
                Тьма -  правит ночью. Свет жив – днём.

              ***
В мрачные дни разрастания зла
Видела я на полу – орла.
    Он не взлетал, не был мёртв, не был скован,
    На плитах пола он был нарисован.
На сером полу в этих залах холодных
Белые крылья раскинул свободно.
    В мире, пропахшем лекарством жестоко,
    Был он в то время, как я, одиноким.
В нём было то, что так жутко немало
Некую личность мне напоминало.
    По пустоте зимних призрачных зал
    Белую тень крыльев он разбросал.
Он будто знал, что под солнце, во тьму
Лет через десять вернусь я к нему…

    Я осторожно его обошла,
    Не наступая на крылья орла…

               ***
Над нами странное имеет обаянье
Нескладное, нелепое созданье
    Поблизости от нас и вдалеке,
    Как воробей взъерошенный в руке.
Головка – к плечику, трепещут крылья…
Оно ещё клюётся! – не забыли?
    Как с юным воробьём, так и со старым,
    Расправиться бы мог одним ударом,
Не сделаешь ему ты ничего,
А только дышишь, дуешь на него…

             ***
Надломлен стебель лилии твоей,
Ему не выпрямиться никогда.

К земле ник алебастр белёсых лепестков,
Но не сиял для неба никогда.

И если скажут: к небу вознесён цветок –
Я в это не поверю никогда!

Возможно… просто о цветке другом.
Так  о тебе не скажут никогда.

Надломлен стебель лилии твоей…

               ***
Молот – мысль моя,
    Наковальня – заря.

Станет сердце моё стрелою,
    Олень тобою.

Станет молнией слово
    Языка громового.

Станет небо дорогой
    Быкоглавого бога.

Жарких слов твоих рою
    Дверь я открою…

Молот – мысль моя,
    Наковальня – заря.

        ТАНЕЦ
Руки в воздухе ходят, как ветви.
Их качает музыки ветер.

Качается стан, словно стебель,
Ветром музыки изгибаемый.

Увлажнилась листва звёздных взоров
Под дождём падающих звуков.

И в сиянии этой влаги
Отражается музыки солнце.

Веет музыки лёгкий ветер,
          И под этим нежным дыханьем
Руки в воздухе ходят, как ветви…

         ***
Она держит руки над головой,
Всегда вверху,
Если танцует.

Она держит руки над головой,
До луны
Дотянуться желает.

Она держит руки над головой,
Чтоб поддерживать
Свод небесный.

Она держит руки над головой,
Словно хочет
Взлететь на крыльях,

Как будто бы руки – крылья её,
Как будто
 Сама она – птица..

Если кто-то достанет из-под земли,
То она –
Отыщет на небе.

И глаза её смотрят за небеса –
На звезды
Золотую искру.

Обращает она свой безмолвный взгляд,
Свои чувства
К звезде далёкой.

Где-то там – далеко, на другом краю
Вселенной
Необозримой,

На краю земли, так же, как она,
Некто смотрит
В тёмное небо,

Смотрит, всё смотрит на ту же звезду,
И они
Встречаются взглядом.

Выше туч и дождей сияет звезда,
Выше гор
И морей сияет…

И встречаются чувства этих двоих
На звезде далёкой,
Когда –

Она держит руки над головой,
Всегда вверху,
Если танцует…

Она держит руки над головой…

           ***
Думает Голова,
                Руки делают всё;
Глазки смотрят внимательно:
                Где, мол, то-сё7
Всяк вершит свои функции,
                Кто как привык.
И то правду, то ложь
                Изрекает Язык.
Все мы – каждый в себе –
                Ласточки или львы.
Но без сердца ничто
                Быть не может живым.
Живо или мертво?
                Скрыто и пленено,
В нас до времени искрой
                Таится оно.

То ли нам погрузиться
                С ним вместе во Тьму,
То ли час засветиться
                Наступит ему…

          ***
Что Сердца снаружи не видно –
Это уж всякому ясно.
Ибо оно – не солнце,
Не просвечивает сквозь тело.
А только известно ли Сердцу,
Что оно именно – Сердце?
Ведь, согласно данным науки, -
Не в нём наше самосознанье,
Оно всего лишь «моторчик»
Или, если хотите, насос.
Но без Сердца прожить невозможно,
И без него не могут
Ни Руки, ни Голова,
Ни вездесущие Глазки.

И неведомо Сердцу, когда,
Всемогущества полная, Воля,
Исходящая из Великого,
Непознанного никем,
Остановит его биенье…
Чтобы заново Тело собрав,
Вложить в него Сердце другое,
Чей огонь будет ярче пылать…

         ***
Мир был целым –
Как белое яблоко,
Как шафрановая луна,
Как зелёный листок,
Как любовь…

Но, когда надкусили бок яблока,
                То это уже огрызок.
Когда на ущербе луна –
                То это всего лишь месяц.
Когда пожелтела листва –
                Называется осень.
А когда глаза холодны,
                То любовь заменяется злом…

         ***
Этот ритм я раскачиваю, словно лодку…

Рукой заслоняюсь, словно от солнца,
                от этого,
                этого взгляда.
Прикасаешься, словно к жгучему пламени
                к этому,
                к этому сердцу.
Есть ли, кроме тебя, кто стал сутью
                этого,
                этого времени?
Но никому не слышны, как молчание,
                ах, эти,
                эти слова…
             БРАЖКА
Кислой свободой себя опьяняя,
Грязью вы залили очи свои!

Мутная бражка от сердца струится,
В сердце играя горячим вином.
В жилах кипит разогретая кровь –
Накипь на стенках чайника-черепа.
Разум и душу окутал туман,
Мутная взвесь – над кристаллом понятий.
Вот потому-то неопределённость
Сделала взгляд ваш смутно-тоскливым…

                ***
На твоём жезле, увитом
Мужеством и хвастовством,
Расцвели печали розы,
Скрыты листьями речей.

Под окном моим, в окно ли –
Раздаётся звонкий стук.

Как стучат весною палки
По стволам в моих садах,
Так в моё стучишься сердце
Ты уже который год.

Как ни яблоню, ни вишню
Палкою срубить нельзя,
Так нельзя и моё сердце
Речью покорить пустой.

В состязаниях на палках
Ловкость выкажут свою.
Палка стукает опалку,
Как олений рог – о рог.

Я-то знаю – это ловкость,
Но она – всего лишь цирк.
А должны все люди ведать,
Что любовь и смерть – всерьёз.

Если любим мы –
                надолго,
Умираем –
                навсегда…
       ***
Я подпорка – ты рассада,
Зелена ты – крепок я.
Чтобы стать красою сада,
Обвивайся вкруг меня.

Облаков висит оборка,
Твердь земная нам мала.
Ты – рассада, я – подпорка
И надёжен, как скала.

         ***
Под ненашим солнцем
Разненашим цветом
Распустилось чьё-то
Ярче света – лето.

Как ненаше солнце,
Землю озарило.
Сразу всё нам стало,
Словно наше, мило.

То ли сердце сердца,
То ли ещё краше…
Да поосторожней
С ягодой ненашей…

         ***
Ах, что я за сокол
     И лечу по небу!

По небесной сини
     На свистящих крыльях
     Я лечу свободно,
Ветер обгоняя.

Ах, какой я сокол,
     А лечу в ловушку!

Золотой я сокол,
     А лечу я в солнце,
     А в огонь лечу я
И горю, горю!

Все гвоздики взглядов,
Все тюльпаны вздохов,
     Собранные мною,
     Заберу с собою,
Пусть горят, горят!

     ***
Выходи на охоту в горы,
Выходи раным-рано, раненько.
Выходи на охоту в горы,
Возвращайся домой с добычей.

Нет в горах наших древних кладов,
Нет  в горах серебра и злата.
Не найдёте в горах сокровищ.
Не медведь и не волк суровый,
И не лань с золотыми рогами,
Не дракон, не зверь и не птица
Будут нынче твоей добычей.

В полдень ты взойдёшь на вершину,
Где лишь мхи спят на голом камне,
Где лишь мхи на седых спят скалах,
Глянешь вверх – и вот что увидишь.

В небесах орёл пролетает,
Широко раскинул он крылья,
А в когтях орёл несёт деву,
Дева плачет, о помощи молит.

Всем вокруг твоя меткость известна.
Промаха твои стрелы не знают.
Ты глаза поднимаешь в небо,
Напрягая лук грозный свой верный.
Тетива задрожит струною.

Как ты метко орла подстрелишь!
Но смотри – не задень его ношу!
А когда они будут падать,
То смотри, что будешь ловить ты!

То, что будет комком бурым падать,
Истекая алою кровью, =
Её капли подобны рубинам, -
Пропусти. Пусть падает дальше!

Пропусти, пусть падает в пропасть,
Пусть о скальные выступы бьётся,
На их зубья рубины роняя
И теряя бурые перья!

А то, что с небес будет падать,
Истекая слезою горючей, -
Капли слёз – как кристаллы алмазов –
Будет белым комком вниз падать –
Подхвати на сильные руки!

Ну, не славная ли добыча!
Смотри только – не перепутай,
Что поймать, чему падать дальше!

КОСТЁР.
Как мусор жгут? –
В одно сгребают место
И поджигают, чиркнув тонкой спичкой,
И до небес костёр разводят жаркий,
Чтоб золотое пламя облизало
Нечистую тарелку небосвода
И опалило птиц неосторожных.
…Но лишь тогда костёр гореть закончит,
Когда оставит только чистый пепел,
Подобный серебристому песку.
И разве так уж важно, кто был спичкой?
Иль молнией, иль солнечным лучом?
Хотели боги молнию послать,
И цель свою, при том, пометив точно, -
Зачем же знать нам молнии желанье?
Она лишь  божиим  была орудьем.
Неважно, сколько дней горит костёр,
Ведь выгорит когда-то и дотла.
Язычество – моление огню!
Языческие боги справедливы,
Как справедлива мудрая природа,
Селекцию ведущая сама,
Чтоб выживали призванные жить.

Но божества язычников жестоки!
И не щадит огонь ни дров, ни птиц…

           КРИК
Неутолим тысячеустный крик,
Тысячелетний неумолчный крик,
Не слух терзающий, а только душу.
Ненасытима смертная тоска,
Подобная мечты убогой яду,
Неутолима, словно злая жажда,
Неумолима, словно дикий страх,
Черным-черны-чернёшеньки её
Глаза – мне в душу грешную глядят.
Ничем-ничем помочь я не могу!
Не знаю, как по имени позвать,
Ибо не вписано то имя в книгу.
Нет у меня ни яда, ни воды,
Чтоб эту утолить тоску и жажду,
Чтоб крик насытить, убаюкать страх.
Закройтесь вы, колодцы ран и глаз…
Умри, мой тайный слух, пусть тишина
Меня до пробужденья оглушит.
Ведь раньше мы умели жить, не слыша…

Тысячеустный крик –
                неумолим!!!

                ***
Повернувшись спиной
                к человечеству,
Повернувшись лицом
                к папиросам,
А, может быть,
                даже  к бутылке,
К утешению
                всех неудачников
(Говорят теперь –
                аутсайдеров),
Вижу, что
                этот мир,
Очень некрепко
                сшит,
Сшит нитками
                плёвых нервишек,
Мочалом
                грязных мыслёшек,
Сшит мир
                из лохмотьев речи,
Сшит мир
                из клочков словес
(Чаще –
               из ошмётков брани,
Подобранных на
                свалке жизни),
Сшит мир
                из серых душ,
Приклеенных
                спинами к стенам;
Эти души –
                тоже клочки
От величья
                народов земшара.
Рот их
                разинут отчаяньем,
Волосы их –
                то мочало,
Которым ветер
                сшил мир,
Используя
                вместо ниток…

     ***
Всё проходит сквозь человека.
Как вода меж двумя камнями
Протекает, не застревая
Ни на миг, не оставшись на месте
Нина час, ни на полминуты.
Пусть ручей в том же, в прежнем русле,
Те же камни – вода другая.
Меж камнями она проносит
В себе и щепки, и ветки
Всё дальше, да за горизонт,
Всё дальше, да вниз по долине.
Расплавленным отражением
Неподвижного солнца
Сквозь день вода утекает.
Тьмою вода струится
Сквозь ночь, стекловидною тьмою,
Унося свой неясный шёпот
На языке неизвестном
Всё вниз по долине, всё дальше,
Всё к горизонту, всё прямо.
В камнях она не задержится,
В камнях она не останется,
Назад она не вернётся.
Что останется – разве память?
А какая память у камня!
Смутный, тайный воды отпечаток,
Влага, зелёная поросль,
Смутная, тайная память…

Всё проходит сквозь человека,
Как вода меж двумя камнями…

          ***
Сентиментальным раем
Нам любовь показалась на час,
Но то,
          чего мы не знаем,
Навсегда разлучает нас.

Плачут цветы, увядая,
Вода превращается в лёд,
Но то,
           чего мы не знаем, -
Оно никогда не умрёт.

К облаков пролетающих стае
Обращайся с мольбой о дожде,
Но то
           чего мы не знаем,
Даёт нам царей и вождей.

Воля святая и злая
Открыта, как свету – так мгле.
И то,
         чего мы не знаем,
Царствует на земле.

О, как же мы счастья желаем!
Не назвать разумными нас:
Ведь то,
               чего мы не знаем,
Нам его лишь за гробом даст…

          ***
Владевшие остались с носом.
Бежавшие остались жить.
А я обозвана вопросом,
Меня пытаются решить.

То ль объявить, что меня нету,
То ли в стороночку убрать,
То ль поселить там, где нет лета,
То ль мне лопату в руки дать.

Ой, не орех я – не раскусишь,
С тропы – не камень – не спихнёшь,
Не кукла я в фольклорном вкусе,
Так в лавке не приобретёшь.

Повесят ли ещё «собаку» -
На мне немало их висит –
«Вопрос» обидится и в драку.
Тогда вопрос, кому влетит!

Что б надо мною не творили
Который день, и год, и век,
Что б обо мне не говорили
Все, кто не кляли, так любили:
Я не Вопрос, а человек!
Пусть всходит репа в огороде,
Пусть её тащат из земли –
Когда б не бредни о свободе,
Со мной так сделать бы смогли.

Пусть дню приказано стать ночью,
Пусть правда в ложь превращена,
Пусть прошлое закрыло очи,
А будущее – тишина,

Пусть дождь скатился с радуг скользких,
Пусть на луну всё брешет пёс…
Чёрт побери меня! А только
Я -  нерешаемый вопрос!

             ***
Вот пройдёт сто лет,
     Вот ещё сто лет:
           Правда выйдет вся,
                Чепуха пройдёт.

Вот пройдёт сто лет,
       Вот ещё лет сто.
             Россказни про всё
                На ура пройдут.

Вот пройдёт сто лет.
       Жизнь моя пройдёт,
              Жизнь твоя пройдёт,
                Люди все пройдут –
                Да Бог весть куда,
                Сгинут без следа.

Вот пройдёт сто лет
       И – большой привет –
              Азия пройдёт,
                Африка пройдёт
                («Как Азорские острова»).

Вот пройдёт сто лет,
      Вот сто лет ещё –
            Глядь: бежит олень,
                А за ним – другой.

Вот пройдёт сто лет,
       Пролетит сто лет…

          ***
Я у радио сижу,
На приёмник всё гляжу.
        Вдруг чего да как услышу,
Да слезы не удержу.

Я на радио молюсь,
Радость чувствую и грусть.
          Вдруг чего-то ка-ак услышу…
Жду известий и боюсь.

Сердце прыгает в груди.
Хоть устала – а сиди!
         А чего-то как услышишь,
Так смотри не упади!

Слов пустыни так пусты!
Но в песках растут кусты.
        Для умеющего слушать,
         Для умеющего слышать –
Свет зажжён средь темноты.

Я у радио сижу.
Жду известий и дрожу.
         А чего хочу услышать –
Никому не расскажу!

        ***
О, Хатти, когда развеется пыль,
Развеется эта пыль,

Когда развеется красная пыль,
Серая, белая пыль;

Когда развеется чёрный дым,
Серый и красный дым;

Когда рассеется тёмная ночь,
Светлая, долгая ночь;

Когда сгинет тысяча и один
Призрак – и иже с ним;

Когда сгинет тысяча и одна
Глюка – и иже с ней,-

Я раскину крылья по облакам,
Белые крылья свои;

На воде заблестит рассеянный свет –
Тот самый отсвет дневной.

Когда ты откроешь очи свои,
Печальные очи свои;

Когда ты откроешь очи свои,
Смешливые очи свои;

И солнце в них будет сиять, и луна –
Символ клятвы моей,

Тогда я имя своё назову…
Если я вспомню его.

Когда рассеется пыль…
ГОЛОС ПАДАЮЩЕЙ ВОДЫ.
ЧАСТЬ2. НЕСКОЛЬКО ВЫШЕ.

            ***
Не к кому Богу спускаться на землю.
Лучи Божьего света – окна во мгле.
Своим солнечным взором Бог всё объемлет,
А ромашки – очи Его на земле.

              ***
Когда б Ты ни пришёл – Ты опоздаешь.
Вот губы дрогнули – Ты опоздал…
О, Господи! Я ждать Тебя устал,
Но Ты не люди – больше понимаешь.

Всяк, кто велик,  одновременно мал,
Рассвет не будет по-другому ал.
И час освобожденья не настал.
Когда б Ты ни пришёл – Ты опоздаешь.

От правил Ты своих не отступаешь.
Устал я ждать. Устал, покуда ждал.
Ты ль мне освобожденье обещаешь?
Вот губы дрогнули: Ты опоздал…
Когда б Ты ни пришёл, Ты опоздаешь…

       ***
Все океаны – в капле воды,
И все люди – в сердце твоём,
И в одной ромашке -  все-все цветы
Отражаются ночью и днём.

Как все огни в огонёчке свечи,
Как все окна – в одном окне,
Так вся горечь мира в той, что чуть горчит,
Отражается облаком дней.

Как все страхи – в тех, кого я боюсь,
Так – свет солнца на лунах глаз,
Так и в радости нынешней – прошлая грусть
Отражаются каждый час.

Все океаны – в капле воды,
И все люди – в сердце твоём,
 И в одной ромашке – все-все цветы
Отражаются ночью и днём…
                Отражаются ночью и днём…

              ***
Чёрный Мрак – чёрный бык, Белый Свет – белый бык
Прибегают на твой призывающий крик.

Два быка, что зовутся Восход и Закат,
Колесницу твою, повинуясь, влачат.

Два быка: один – Запад, другой же – Восток,
Так покорно ложатся у ног, твоих ног.

Там, куда пала тень от простёртой руки,
В поле Утро и Вечер пасутся быки…

              ***
Голубые глаза неземной красоты
Влажны, они манят нас.
А Тот-Кого-Любит-Богиня-Воды
Читает в озёрах глаз.

Яблоко жизни со склонов крутых
Поток ему в дар несёт.
И Тот-Кого-Любит-Богиня-Воды
Поймает заветный плод.

Смыслы природы навек заперты,
Непонятны стихий языки.
Но Тот-Кого-Любит-Богиня-Воды
Понимает язык реки.

Он понимает. И грустный тогда
Он спешит от берега прочь,
Потому что печально пророчит Вода,
Что жизнь его утечёт навсегда
В чёрное озеро-ночь.

Омуты, волны, рыбы и льды!
Отчего песнь реки грустна?
Того-Кого-Любит-Богиня-Воды
Не отражает она.

Простучат копыта людской суеты,
Злоба крылья раскинет – пора в полёт,
Кружева тростников огонь обовьёт…
Но Тот-Кого-Любит-богиня-Воды
На берег уже не придёт…
                Он никогда не придёт…

         ***
Это тот, кто приходит к способным понять.
Это тот, кто назвать своё имя не хочет.
Это тот. Кто глядит из возвышенной ночи,
Золотым своим взглядом он ищет меня.

Это тот, кто стоит за плечами у дня
И на ухо ему о закате пророчит.
Это тот, кто познал много больше всех прочих.
Это тот, кто приходит к способным понять.

Это – сила, которая ярче огня,
Столь огромная, что невозможно обнять,
Но увидеть не могут её мои очи.
Это тот, кто назвать своё имя не хочет,
Это тот, кто приходит к способным понять.

           ***
В вышине, в вышине
Ходят верхушки деревьев.

В вышине, в вышине –
Волнами ходят и шепчутся.

В вышине, выше крыш
Ходят они под ветром.

В вышине, высоко
Ходят над ними тучи.

Где-то там, в вышине, выше туч
Ходят по небу звёзды.

Выше, ах, выше всех
В бесконечности ходит Творец…

           ***
Над нивами и над холмами,
Скал сталью, кружевом ракит,
Над моря буйными волнами
Там Солнце Воинов стоит.

Оно ещё не опустило
Свой огненный упрямый взор,
Всем вопреки не погасило
Страстей и доблестей костёр.

О прошлом память догорает,
В нас скоро не узнают – Нас,
Но Солнце Воинов сияет,
Как яростный всезрящий глаз.

И пусть слепит оно, белея
От жара, жалких подлецов,
Те, что  всех круче, краше, злее,
Обращены к нему лицом!

Пусть подлинные их воззренья
От толп тупых утаены,
Сердца их и вооруженья
В свет золотой погружены.

Тех нет и скоро сих не будет,
Не всякий – гордость и краса.
Но Солнце Воинов покуда
Стоит, как прежде, в небесах.

            ***
О. Солнце Воинов! Закрой свои глаза,
Ладонью и платком прикрой свой взор сегодня!
Прервался путь, который начался,
Когда достигло ты вершины Полдня.

Когда придёт пора склониться на Закат,
Лучом обласканный твоим не встанет снова.
Но к выходу Зари, я слышал, говорят,
Пред очи твои явит мир другого.

         ***
1.
Мне сегодня приснился твой сон –
      О ритуальном убийстве:
О том, как пришли те, кто званы,
      Но избранных не отпустили;
О том, как зажглась душа,
      И как погасли свечи;
О том, как на белом коне
      Солнце выехало из города,
И о том, как на чёрном коне
      Между башнями явится тьма;
О том, как гроза белой молнией,
      Своим разящим клинком –
Рассекла тёмно-синее небо;
      И о том, как на склоне высоком
Одинокое дерево вспыхнуло
      Предупреждающим факелом;
О том, как по страждущим улицам
      Девушки, тайнам подобные,
На золотых подносах
      Несли виноград и цветы,
Но дохнуло угрюмое время –
      И увяли цветы, и все люди
Увидали, что на подносах –
      Отсечённые руки людские
И выколотые глаза…

2.
О, какой мне приснился сон!
      Нестерпимо хотелось проснуться.
Но проснуться от сна такого
      Можно только для вечного сна:
Сон о том, как возреяли крылья,
      И о том, как прорыскнули звери;
Как стучат каблучки ветров,
      И о том, как стучатся в двери.
О том, что крестом помечен
      Лоб жертвы белобараньей;
Лоб жертвы чернотельцовой
       Отмечается треугольником;
О том, как три дня плясали
      И плакали на четвёртый;
О том, что печали не было,
      А лето уже уходило;
О том. как душа вознеслась,
      И как сердце моё разорвалось…

3.
Меня посетила шиза,
      Или чей-нибудь дух посетил.
Мне сегодня приснился твой сон –
      О ритуальном убийстве…

         ***
Я вижу, как ты танцуешь.
Я слышу, как ты танцуешь.
Стоит тебе только топнуть –
Гром гремит, и земля трясётся.

Мне видно, как ты танцуешь,
Мне слышно, как ты танцуешь.
Стоит лишь тебе сделать шаг –
Осыпаются ветхие стены.

Притяженье твоей черноты…
Вихрь летит за твоими руками.
Осыпаются ветхие стены.
О, какой стоит грохот повсюду!

Говорят, что пора наступила
Миру старому новым смениться.
Эта тряска – не знак обновленья?
Для чего расчищается место?

Вращение глаз твоих
Подобно вращенью светил.
В своём танце бесстрастные звёзды
Совершили сияющий круг.

Танца можно и вовсе не видеть.
Вижу происходящее в мире.
И по тому, что творится,
Я знаю – танцуешь ты…

         ***
Спустись же Ты, Боже. на землю,
Постой здесь в грязи по колено!
Послушай, как люди бранятся
В Тебя и в бессмертную Душу!
Молчи, они уши заткнули,
Они орут, а не слушают,
Им сегодня обидно и больно,
Им сегодня хочется кушать.
Ты им говоришь: послезавтра.
А увидят ли хоть бы их внуки
То самое послезавтра,
Чем оно не позавчера?
У них уж, как есть, своя правда,
А чья правда переправдивит,
То послезавтра покажет,
Если только оно настанет,
Если кто доживёт до него…

Есть такие, что плачут, но верят.
Только, кажется, и для слёз
Нужно свободное время,
Как для слов свободные уши…

           ***
По взгляду, в чьём был свете
Быстр рост хлебов и роз,
Хлестал жестокий ветер,
Причина жгучих слёз.

Причина дня и мая,
Сестра грозы реке,
Тебя изображают
Со слёзкой на щеке.

С глазами ль наши души?
А всё-таки в слезах.
И тот, кто их осушит,
Ещё не родился!

Переливался воздух
Струй золотых ручьём,
Как будто эти слёзы
Не высохли ещё…

           ***
Они б застыли, словно лёд,
И были б счастливы, быть может,
Но плеть Создателя их бьёт
И громом их сердца тревожит.

Они б имели бледный вид,
От коего никто не лечит.
Но бдит Создатель и не спит,
Их по плечам дождями хлещет.

Забыть бы им, где он – путь тот,
Что проведёт через все страны…
Создатель гонит их вперёд
И понукает неустанно.

         ***
Бог Круга! Нар Блистательного Сердца!
Сплетённых рук, сверкающих зрачков
В лучах отражено перекрещенье.
Нет, я не спрячу взгляда от тебя,
Алмазы глаз ничем я не закрою –
Ты в чёрный уголь их не превратишь!
Быстрей, быстрей вращайся, колесо!
Ведь эволюцию не остановишь!
А тот, кто не успел – он опоздал,
Он тоже к кругу присоединится,
Но не ведёт уже – а лишь в хвосте.
Бог Круга! Нар Блистательного Сердца!
Ты доблесть в нас вольёшь и вдохновенность –
Чем больше вдохновляемся, тем скорость
Быстрей вращает братьев вкруг долины.
И если благосклонен к вдохновлённым
Бог Круга, Нар Блистательного Сердца,
То им он дарит новые глаза
И позволяет видеть, как сквозь землю,
Так и сквозь космос вспыхнувших небес.
Когда же кто-то воодушевился,
То и другие воодушевятся
И так же присоединятся к Кругу,
И так же покровительствовать будут…
Рука в руке, ладонь в ладони, цепь,
Обвитая вокруг земного шара,
Обвитая вокруг небесной сферы,
Сверкающая золотая цепь!
Бог Круга! Нар Блистательного Сердца!
Когда на золотых своих конях
Ты, в окружении родни лучистой,
Проносишься по небу, пламенея,
Во взглядах-родниках себя купая,
То мир, вслед за твоею колесницей
Вкатится светом будущей весны
В ту сущность, что зовут Вселенским Это.
Бог Круга! Нар Блистательного Сердца!
Что ж это только? Да ещё откуда?
К чему же это? Почему – со мной?
Бог Круга…
 
ЧАСТЬ3. ЗАЗОРНОЕ ЛИЦО.
      ***
Хоть сорок раз,
Хоть сорок тысяч раз
На всех Голгофах ставят по кресту,
А только больше раза не распнут…

Хоть сорок раз,
Хоть сорок тысяч раз
Хоть двести тысяч названо имён,
Но настоящего никто не знает…

Хоть сорок раз,
Хоть сорок тысяч раз
Права были предъявлены на царство,
Но нету льва – так знать царя не будет…

Хоть сорок раз,
 Хоть сорок тысяч раз
Вонзятся стрелы в мой плетёный щит,
Но есть одна, которая – в лицо…

Хоть сорок раз,
Хоть сорок тысяч раз
Я выйду на охоту за глазами,
Но цвета слёз моих ты не узнаешь…

             ***
На лбу твоём читаю повесть эту!
И если свет и торжество – не тьма и дно,
То слышу я, как где-то всё равно
Звучит труба, зовущая к ответу,
Как призывают осень после лета.
Все буквы – вязь. Все волосы – руно.
Пусть распростёрты крылия обетов,
Но ни взлететь, ни пасть не суждено.
Где голос твой? Где взгляд? Не знаю… Где ты?
Уже к закату солнце склонено,
Предписан срок для воплощенья снов,
Нелепых, точно баба с пистолетом…
Какое правило уточнено?
Не знаю. Знаю лишь – какой ценой.

На лбу твоём читаю повесть эту.
                Печальную…
             ***
Станьте, слёзы, тяжелее гири.
Станьте, взоры, тяжелее камня.
Станьте, руки, тяжелее ночи.
Стань ты, сердце, тяжелей железа.
Станьте, очи, тяжелей земли…
Стала жизнь моя темнее смерти.

Я пойду, пойду во чисто поле,
Перейду широкое я поле,
Да войду я внутрь горы высокой,
Да укроюсь от всего я мира,
Тяжкою холодною землёю
От луны и солнца я укроюсь.

Лишь глаза оставлю я снаружи –
Вдруг да ими я увижу небо?

            ***-
Снилось мне: в коридоре
Стоит ящик с вещами на выброс.
В нём валяется пыльная обувь,
Похожа на обувь твою.
У двери – табурет,
А на нём лежит мятая шапка.
Прислонилась к стене
Сиротливая старая трость.
Что б могло приковать
Взгляд к истёртой да треснутой палке?
Ещё час – и всё будет за дверью.
Ещё час – и всё выкинут в мусор.
- «Ну, - подумалось при пробужденьи, -
Теперь ты стал прошлым навечно!»
Так подумалось утром…
А к полудню пошёл сильный дождь…

          ***
Кто соблазняет малых сих,
Того за это Бог накажет.
Расхвастается кто-то в раже,
Сидишь – заслушаешься даже.
Но голос правды нынче тих.
И это хваставший докажет
Последствиями слов своих.
Он соблазняет малых сих!

А малые – возьмёшь что с них?
Они идут, куда прикажут,
Но каждый мнит, будто он лих.
И, несомненно, Бог накажет
Всех, соблазнивших малых сих.

        ***
Моя дурная голова
Ногам покоя не давала.
О, мне не показалось мало,
Когда качал свои права,
Когда таскал судьбы дрова,
Когда шептал любви слова,
 Но как от этого устала
Моя дурная голова!

Тоска меня не отпускала,
Жизнь то лупила, то ласкала…
Но эта песня не нова.
Моя дурная голова
Для ног покоя не искала!

              ***
Человеческий голос =
Сладок и одинок.
Зеркало раскололось,
Расплескался поток.

Не собрать из осколков,
Из отрывистых фраз
То, что, может быть, толком
Вразумило бы нас.

Жизнь – жестокая школа.
Казнь – в ней всякий урок.
Человеческий голос
Сладок… и одинок.

            ***
На сердце, пронзённом крестом и уреем,
                Я имя твоё прочитать не сумею…
Лик твой тонким Бог ли содеял?

На солнце, пронзённом крылами и словом,
                Черты, всем знакомые, выступят снова…
Было ль к подвигу сердце готово?

Жизнь, клеймена тоской и печалью,
Капли тайн, капли слёз, как земля, поглощает…

                Но я тебя, брат мой, прощаю…

           ПОСЛЕДНИЙ ПРИВЕТ
Облака бегут на восток,
      Чтобы там превратиться в пепел.
Ветер их погоняет кнутом,
      Напевая странные песни.
Деревья оплакали их,
      Но любовь ветвей безголоса.
Выше неба проносит свой свист
      Нечто, созданное не природой.
Я не радуюсь, нет, о, нет,
      Когда грохот катится книзу.
Я чувствую страх, как животное,
      Словно это охота за мною.
Я не радуюсь, нет, о, нет!
      …Хотя мне бы стоило знать,
Что, как ветер становится песней,
      Так и сердце в звезду превратилось…

          ***
Когда я выхожу на фото,
Как «молодой красивый труп»,
То ты пугаешься, родная.
Я понимаю, почему.
И молодость тебя пугает
(Ведь неестественна она).
И красота тебя пугает
(Красивым в жизни не везёт).
А может… Может – обречённость.
Но не моя, нет, не моя!
Боишься, что обречена ты
И впрямь меня увидеть трупом,
Холодным и навек безгласным.
Но, милая, ещё сильнее
Ты участи такой боишься,
Что не увидишь меня больше –
Ни даже трупом, мёртвым телом,
Пусть искорёженным, пусть рваным,
Но не увидишь НИ-
                КОГ-
                ДА.

                ***
ТИШИНА
Сегодня нет ни облака, ни ветра,
Как ни привета нет и ни ответа.
Сегодня нет ни темноты, ни света.
Нет звёзд, и нет дождя, и нет Завета.

Сегодня небо – книгою раскрытой.
Но в белизне страница позабыта:
 Ни буквы нет на ней.
                И нет тебя.
        ***
В сердце рвутся красные нити,
Год за годом, за нитью нить…
Так со всеми, кто это видит,
А иначе не может быть.

Унося по капельке жизни,
Нити рвутся одна за другой.
Мимо чьей души град стрел свистнет?
Кто достоин казни такой?

Видеть каждую ночь надоело,
Надоело, да ещё как! –
Чёрных, белых, чёрное, белое
И кровавую грязь их драк.

Ну, погонят пургу, будет вьюга,
Никто никогда не простит.
Но должен же с этого круга
Кто-нибудь первым сойти!

Ты так близко… ты ближе, всё ближе,
Воплощенье худых дел моих!
И последнее, что я увижу, -
Кончики пальцев твоих…

             ***
Хоть сверху на насмешников глядеть,
А хоть на потешающихся – снизу –
Равно душа переживает смерть,
Слепящий жгучий ад слёз к сердцу близок.

Кто опрокинут навзничь злой судьбой
Под вспышки зубоскальства в пастях дряни, -
Чернее неба видит над  собой
Тяжёлый потолок своих страданий.

Светильники, стаканы, морды чьи –
Всё сверху, кроме утешений Бога…
Вы слишком велики, глаза мои,
В вас поместилось, влившись, слишком много!

Так пусть слезами выльется назад.
Крик, выхаркнувшись, сердце успокоит.
Как бездны, широки мои глаза…
Кого ж я жду? Того, кто их закроет.

О, как невыносима эта жуть!
Поймёт ли он, что я ему скажу?

              ***
Чьи глаза – как две дымчато-жёлтых луны,
На ком есть знаки звёзд, зверя, с крыльями солнца,
Тот стоит на краю черноверской стены,
И у глупых людей льются горькие слёзы.

На углу – не тот камень. Его не поднять.
Слышь ты… солнце моё, - посмотри на меня!

Тот, на ком синева, тот, за кем – белизна,
Тот, над кем золотая завеса дней года,
Ты стоишь на краю всеохватного сна,
Люди – братья, и все они в сон этот входят.

Братья, пусть не по разуму, так по судьбе…
Год надломится – вот, остаётся немножко.
Что ж, хотя бы за это спасибо тебе…
Но уж лучше потом заведу себе кошку.
Столп – из камня, из соли, а вдруг – из огня?
Что ж ты, солнце моё, не глядишь на меня?

Рукотворная катится с неба гроза.
Слава технике и расширению света!
Через них получили возможность сказать:
Все мы слышали это, все мы видели это…

Как реву я…
                Глаза б не смотрели на ЭТО!

             ***
Покрывала мир больше не снимет,
Но, покуда не вышли сроки, -
Не кричи моё тайное имя
На всех площадях широких.

Темнее ночи на мир мой
Смерть накинула покрывало…
Сколько раз проходила мимо –
Ведь, как звать меня, - не узнавала!

Только Всевышний Владыка
Под тайным именем знает
Меня. Он нашего лика
Истинность удостоверяет.

Только мать зовёт охранительно,
Когда чужие не слышат,
Именем защитительным
Детей – и на них нежно дышит.

Только самым-самым любимым
И самым близким открою
Имя тайное… Но гласимо
Перед всеми оно – не тобою?!!

Не взлетим над грехами своими…
Но, Господи, как же жестоки,
Кто кричит наше тайное имя
Со всех площадей широких!

                ***
Из Вавилона – в новый Вавилон,
Из плена – в плен мы странствуем по свету.
И дома в нём нигде для сердца нету,
А существует только лишь вагон.

Гремит, плетётся, вздрагивая, он.
Лишь женские глаза с тоской заветной
Глядят сквозь стёкла пыльные окон.
Из Вавилона – в новый Вавилон…

На полустанках ищешь ты ответа:
Куда везут нас –
                в Зиму?
                Или в Лето?
Не спрашивай – давно известен он:
Из Вавилона – в новый Вавилон,
Из плена – в плен…

               ***
Зачёркнутый народ и тайный царь его
Решили никогда не возвращаться.
Мне жёны оглянувшиеся снятся,
А за спиною видят – штык да ствол
Тех, кто в неволю злую их повёл…

Ох, аспиды! От вас обороняться
Невинные не могут… Ничего!
Глядишь – так стрелы Божьи пригодятся
Да тайный мой народ, да тайный царь его!

Кому-то суждено добиться своего,
С любимыми встречаясь вновь, обняться,
Но лишь в невежестве их торжество,
А нам не выпал жребий возвращаться…
Зачёркнут мой народ, я – тайный царь его!
         ***
Вот агнца привели – и агнца же заклали,
Вот привели тельца – и заклали тельца!
И где теперь темноянтарные глаза?
Где брови-мотыльки, чернея, пролетали?
Луну не отразят ни зеркало лица,
Ни блеск угрюмый падающей стали.
Пусть сердце замерло в предчувствии конца,
Паденье лезвия отсрочится едва ли.
                Вот агнца привели…
Те, кто предчувствовали или знали,
Смотрели ввысь сквозь скважину кольца –
Там ясные синели небеса,
Перед их взором суживались дали…
Вот привели тельца – и заклали тельца.
                Вот агнца привели…

              ***
Настанет день – и все тебя покинут.
Настанет час – и предадут тебя.
И отрекутся, хоть ещё любя,
И отвернутся, показавши спину.

Ну что возьмёшь с бессовестных ребят?
Они и без тебя бесславно сгинут.
Но скажут: ты старался, их губя.
Настанет день – и все тебя покинут.

Плач выбелил уже судьбы долину,
Где по тебе заранее скорбят!
Но смысл предупреждения отринут.
Настанет день – и все тебя покинут.
Настанет час – и проклянут тебя.

           ***
Лети, лети, моя стрела,
Как я летал, когда был птицей!
Меняются мои дела,
Душа не может измениться!
Вот, щёлкнув, тетива пришла
К исходной прямоте позиций.
Пока глазам дано светиться,
Лети вперёд, моя стрела!

И пусть любовь ко мне могла
Стать ненавистью темнолицей,
Но в цель, зовущуюся «лад»,
Лети, лети, подобно птице,
Моя преострая стрела!

       ***
Кого заклали тот и Агнец Божий,
Тот и находится на алтаре,
Пусть это некоторых и тревожит,
Пусть всем понятно это быть не может,
Пусть, Бог весть, на что всё это похоже,
Пусть год неподходящий на дворе,
Но предназначенный – на алтаре,
Но закланный – отныне Агнец Божий.

И он родился, чтобы умереть.
Судьба его проста, но сам он сложен.
Ничья любовь и сила не поможет
Тому, кого к закланью Бог обрек.
Кого заклали – будет Агнец Божий.

                ***
…То кажется: всё кончится вот-вот –
                Но не кончается.
                И не везёт.
Жар исступленья иссушил мне сердце.
                Я о-слеп-лён.
                И некуда мне деться.
За малым дело –
                с воробьиный вздох
                иль пальцами щелчок…
Поставит точку кто?
За малым дело…
***
Деревья судьбы склонялись,
Ветвями лаская прах,
Когда подлецы сторговались
О тонких твоих бровях.

Погибшими листья остались,
Ибо их погубил суховей,
Когда подлецы столковались
О цене твоих тонких бровей.

      ***
Вокруг сирени бегаю букета.
Ищу я «счастье», только счастья нету.
Нет пятилучевой цветка звезды!
Я счастье не нашла своё…
                А ты?

Как невоспитанная, блин, скотина,
Совала нос в букетную средину,
Но кроме памяти про стыд и срам,
Я ничего не вынюхала там…

      ***
Я в рай бежал.
                Ступенями камней –
Из золота оне, из серебра оне –
Изранил ноги я… И вот я рядом,
Но рай жестокий оказался адом.

Я думал – выше крыш простор вольнее,
Но небо выше чем, тем гуще тьма чернеет…
Я думал – свет любви моих коснулся глаз,
Но сеть златая (мы в ней – рыбы) порвалась…

Мне кажет зеркало моё, что я –
Не посох для людей, я им – змея..

                ***
Я строю лестницу в небо,
       Убегаю из мира людского.
Я уже почти, как Иаков,
       Лезу всё выше и выше.
Чем выше, тем лучше видно.
       Пока облако мир не застлало.
Чем выше, тем легче дышится,
       Пока воздух не стал разреженным.
Я говорю это вслух,
       Ибо сердце моё разозлилось.
Там, высоко в небесах,
       Ласточки, громы и солнце
Уже строят мой образ-подобие
       Из облаков и причуд.
Там, высоко-высоко,
       Висит невидимый колокол,
Там, в небесах, висит колокол,
       Я хочу позвонить в него!
Я хочу «дёрнуть за верёвочку».
       Словно я дверь открываю.
Этот колокол тайный
       И качается с тайным звоном…
Только вот лестницу к небу
       Никак не прислонишь – не к чему.
Хрусталь небосвода так хрупок –
       Разобьётся на сотни осколков!

Но я строю лестницу в небо,
       Вверх бегу из людского мира…
 
           ***
Его глаза искали неба
С отчаяньем немого крика,
Стремящегося вверх, всё вверх…
Но не было небес – лишь стены
Взгляд пленный плотно обступили,
Как вражьи каменные души.
А если бы каким-то чудом
Открылось пепельное небо,
То не было б на небе света,
Лишь пепельный был мрак один бы.
И не было б на небе звёзд.
Не засияла б ни одна,
Из бездны золотою искрой
К глазам стремиться бы не стала.
Пусть небо кажется высоким,
Но в те глаза, его глаза,
Которые о высях молят,
Не глянет с неба Бог единый
Или языческие боги
В крикливом множестве своём.
Ведь с ними «гордая вражда»
Не сходит с рук и не бесследна.
От зла и глупости земной
Отвращены все Божьи взоры.
Гляди в пустые небеса,
Ни с кем не повстречавшись взглядом,
Ибо никто не снизойдёт!
В чём отразиться взорам Божьим?
Прошли те дни, когда глаза
Твои – два ясных водоёма –
Сияли серебром зеркал,
Льдом лун прозрачной чистоты.
Теперь их илистая муть
Уже не отражает света…

Но ищет неба жадный взгляд,
Крючком мольбы, мольбы последней
За тайну жаждет зацепиться,
Иглою впиться в небеса…

         ***
Я – тот.
             Ты – сей.
Я – топ!
              Ты – сел.
Я – тёпл.
               Ты – сер.
Я – шторм.
                Ты – сеть.
Я – так
            Ты – сяк.
Я – труп.
               Ты – стяг.
Я – тварь.
                Ты – сон.
Я – царь.
                Ты – стон.
Я – тьма.
                Ты – свет.
Я – тень.
               Ты – сед.
Я: тьфу!
              Ты: съем!
        И вообще:
Я – тот.
             Ты – сей.

         ***
Расступись ты, земля, расступись!
      Поглоти этот мир, эту боль,
Поглоти эту ложь, это зло,
      Поглоти это вместе со мной,
Чтоб не знать мне, не чувствовать их!
      Поглоти ты меня – и сомкнись.
Расступись ты, сырая земля!
      Дай покой, тишину, темноту,
Ведь они только в недрах твоих
      Для того, кто исхлёстан кнутом
Беспощадно жестокой судьбы,
      Для избитого палкой времён.
Расступись, расступись ты, земля!
      Поглоти золотой этот взгляд,
Что нацелен вперёд, лишь вперёд,
      Что направлен в небесную даль,
Устремлён к золотым городам
      В небесах, но там нет городов,
Ничего нет – ни неба, ни грёз,
      Пусть не будет и взоров тогда,
Этих глаз пусть не будет больших,
     Понапрасну страдающих глаз,
Увлажнённых напрасной слезой.

О, отчаянье сердца! Заставь
Расколоться проклятую твердь!
О, отчаянье сердца! Вели
Рас-
        сту-
                пить-
                ся земле подо мной!
Ибо неба в глазах больше нет…

                ***
1.
Пусть сердце томится, пусть рвётся наружу,
      Пусть голос мой выльется, выплакан весь, -
Не хуже всех птиц окрылённые души
      И первых не хуже последняя песнь.

Когда звуки сладки – в них горечь откуда?
      Когда очи жёлты – как плакать им сеть?
Хоть в клетку, хоть в сеть меня – жив я не буду –
      Но дайте последнюю песню допеть!

Ах-х, но дайте последнюю песню допеть!

2.
На всякую ясность довольно тумана,
      На всех, кто поёт, злу хватает свинца.
Хоть всякая сила когда-то устанет –
      Высоцкий сказал: «Допою до конца!»

Подёрнется небо кровавою ржавью.
      Кто думал спасти – сгинут иль предадут.
Мне, древней традиции не продолжая,
      Последнюю песню допеть не дадут.
Ах-х, последнюю песню допеть не дадут!

3.
Трепещет, робка, совершенная птица,
      Пестра и легка, как дыханье страстей.
Жаль, но в безобразный комок превратится
      Из перьев и жил, и обломков костей.

Испачканы кровью охотника руки,
      Добыча ненужная – вон, под хвощом –
Он выбросил… Тьфу, недостойные муки,
Цена непристойной и гадкой науки!
      Последняя песня не спета ещё!

Ах-х, последняя песня не спета ещё!

               ***
Из тайны вынырнув, и канет в тайну,
Как в темноту – упавшая звезда,
Её следов не сыщут никогда,
Она – Вселенной нам привет случайный.

Всех тайн – в них мрак, тоска иль красота –
Не разгадают, сколько бы труда
Напрасно не вложили в акт печальный.

Из тайны вынырнув, и канет в тайну
Гость мира дольнего в тот час, когда
Назначено ему расстаться – да! –
С тем, что он озарил и что бескрайно.

Из тайны вынырнув, и канет в тайну,
Как в темноту – упавшая звезда…

               ***
Несчастным стал иль сделался нечестным =
Об этом сразу на лице твоём.
Лицо твоё, как книгу мы прочтём,
Меняется оно с душою вместе.
Как светлый принц являемся невесте,
Великим пред народом предстаём.
Прекрасно это всё! Ну а потом –
Несчастным можно стать или нечестным.

Как это происходит – неизвестно.
Но измененья – ярче с каждым днём.
О, что же, что теперь с твоим лицом?!!
Несчастным стал иль сделался нечестным –
Об этом сразу на лице твоём…

     ***
Время, быстрее
      Лети вперёд,
Может, скорее
      И боль пройдёт,
Солнце пригреет,
      Растает лёд.

Время ни шаткой
      Ни валкой лжи,
Правды загадку
      Мне разреши.

Время, задымлен
      Твой белый лист!
Ты покажи мне
      Того, кто чист.

Время, кто поднял
      Тяжёлый крест,
Пусть мне сегодня
      Не надоест.

Время, как ноги,
      Вперёд шагай,
Вдруг при дороге
      Построен рай?
Пусть хоть убогий,
      Словно сарай…

Время, я знаю,
      Ты лечишь всех.
Я забываю
      Твой белый смех.
Я понимаю,
      В чём твой успех.

Время, как надо –
      Лети, лети!
Может быть, радость
      Там, впереди…

           ***
Власть возьмут какие-нибудь –
И всех женщин в платочки оденут.
И костры из книг разведут,
И сведут болтливых в застенок.

Пусть ещё не приняты меры –
О них только лишь говорят.
Но сегодня Чёрная Вера
Требует в жертву Царя.

Будем жить, лишь почтенью учась,
По спинам невежд этих жалких,
Внушая им, что они – грязь.
Загуляют плётки да палки.

Спрячь же душу и разум под камень,
А не то пропадут они зря!
Уже разведён чёрный пламень,
А горючее – кровь Царя!

Пусть и брови – натянутый лук,
И глаза его – звёзд яснее,
Но он сам из своих белых рук
Вскормил тёмной дикости змея…
Заслужили мы нашу потерю –
И темнее мрака заря!
Первой жертвою Чёрная Вера
Требует нынче – Царя!

                ***
На другой стороне,
    В других облаках,
       Солнце светит – не греет,
           В синеве оно тает.

На другой стороне,
   В других облаках
       Птичка-ласточка вьётся,
           Ах, чужая мне птица!

На другой стороне,
   В других облаках
        Ищут очи другие
           Птицу другую…

На другой стороне,
   В других облаках
       Взоры ищут напрасно
           Одинокую птицу…

На другой стороне,
   В других облаках
       Солнце светит – не греет,
           Солнце светит – не греет…

На другой стороне,
    В других облаках…

    ***
Вот мир, где торжествуют подлецы,
Где меч и роза равно беззащитны ,
Где крест не защищает от грозы,
Где пол-луны висит, как полслезы,
Но света нет и ничего не видно.

Вот мир, где торжествуют подлецы,
И никогда им не бывает стыдно!

        ***
В душе большое-большое
Расширяется, словно небо.
В тишине белой-белой,
В одиночестве алом.

Это небо всё выше и выше,
А к душе – всё ближе и ближе.
В тишине белой-белой,
В одиночестве алом.

А га глаза его всё прозрачней,
И образ его всё неясней
В тишине белой- белой.
В одиночестве алом.

А голос его всё тише,
И звучит он всё дальше и дальше
В тишине белой-белой,
В одиночестве алом.

А на душу мою опустился
Лист осенний, лист жёлто-рдяный –
В тишине белой-белой,
В одиночестве алом…

Ах, в тишине белой-белой,
В одиночестве алом…

          ***
Запылилась ясной листвы,
Запылилась листвы древесной
Изумрудная чешуя,
Запылилась, пожухла, опала.
Плачьте, плачьте, глаза мои!
Плачь, плачь, сердце моё!

Замолчал летний звонкий голос,
Замолчал зимний тихий голос,
Замолчал голос одинокий,
Я его больше не услышу.
Не смейте, глаза мои, плакать!
Плачь, плачь, сердце моё!

Занавесилось буйное время,
Занавесилось славное время
Красным-красным туманом…
И оно уже не повторится…
Не плачьте, очи мои!
Плачь, плачь, сердце моё!

О-ох, не плачьте же вы, мои очи!
Плачь, плачь ты, сердце моё!

             ***
Треугольники синих ресниц
Возлагая на золото щёк,
Попроси Императора Птиц,
Чтоб он не был, как люди, жесток.

Источая шампанское глаз
На огонь своей алой души,
Попроси сочинителя фраз,
Чтобы он замолчать не спешил.

Подарив свои тайные сны
Озарённой луною воде,
Попроси у хозяев луны
Их луну на один только день.

На исходе же этого дня,
Уступая своей тишине.
Попроси не меня, не меня,
Чтобы я рассказала о ней!

             ***
Не газель и не сайгак, и не белый я олень,
Но ступаю я легко, но мой шаг, как вздохи, тих…
Не ходи по городам, не ищи вчерашний день,
Среди сёл и городов не ищи следов моих!

Ты с опущенной идёшь, как с повинной, головой,
Где я – этого земля всё тебе не говорит…
Обозначен лишь чуть-чуть след мой смятою травой,
Но примятая трава долго следа не хранит.

От восторга до тоски изменяется любовь,
От иронии до зла изгибается твой стих.
Там, где пальмы и песок, не ищи моих следов,
Там, где камни и снега, не ищи следов моих.

Ты прислушаешься чуть, ты прислушаешься лишь –
Угадаешь, что уже распрямляется трава.
И, как капли лет – на дно пропасти, чьё имя Жизнь,
И, как капли ночи – в день, в землю падают слова.

Между небом и землёй натянулись нити слов,
Дождь и солнце сплетены, как я думаю, из них.
Там, где солнце и луна, не ищи моих следов,
Там, где слёзы, там, где смех, не ищи следов моих…

                ***
Песочный, земляной
      И глиняный твой взгляд…
Глаза твои – земля,
      Глаза твои – земле…

Меж мокрых серых стен
      Под мокрым полотном
Небес угрюмо-серых –
      Раздрызгана дорога
Копытами колёс.
      Полозьями машин
Грунт рыжий развезён
      И превратился в грязь..
Ветров распались косы.
      Прозрачные их пряди
Прилипли к колеям,
      А глина твоих взглядов
Прилипла к моим крыльям,
      Распластанным в грязи,
      Раздавленным в грязи…

           ***
Дух мой не тронуло
Ваше реченье:
Слово есть ФОРМУЛА,
А не УЧЕНЬЕ!

      ***
Ты был их сердцем, но они тебя
       Из груди вырвали и бросили под ноги.
       И ты лежишь, пылишься при дороге,
Страдая, иссыхая и скорбя.

Они посмели поступить с тобой,
       Как с падалью, как с чёрною собакой.
       Тебя пинать отныне волен всякий,
Хоть был ты неповинной головой.

Как ласточки, дом строили из глины,
       Но строили из лжи – до первого дождя,
       А дождь – он всё смывает, приходя.
И скоро будет отомщён невинный!

Итак, друзья, - до первого дождя?

   ***
Бывает, что смерть - человеку награда.
Страшнее – потеря лица или взгляда.

А я говорю: так и надо!!!

            ***
Взаперти он живёт далеко-далеко,
Сад его огорожен забором.
Верно, ест – виноград, может, пьёт – молоко.
И вздыхает, и смотрит на горы:
Их вершины белы – высоко-высоко
И синеют над ними просторы.

Это он говорил: «Берегитесь! Идут…
Но в каком же стрелять начнут месте?»
Это он предрекал попаданье под суд
Тех, кто был и двулик, и бесчестен.
По его всё словам. Они там. А он – тут.
И теперь недоступен их мести.

Ну и что ж? Он остался всё тем же, кем был.
Многих, кто его знал, уже нету.
Я считаю. Что он ничего не  забыл,
Хоть не следует помнить об этом.
Ведь как жил! Только он не своей жизнью жил,
А своя, коль была, вся пошла на распыл.
Он теперь – в Стране Вечного Лета.

И не спрашивай имени: он назовёт
Вряд ли то, что обрёл в день рожденья.
Под другим – нёс свой крест, обретал свой почёт,
Будет зваться им до погребенья,
Даже если его мать иначе зовёт…
Такова-то цена измененья.
Он – спокоен? Он – счастлив? Но в сердце живёт
Прежних дней о всём чуждом мученье..

Таково моё предположенье.
Велико же моё уваженье!

ЧАСТЬ 4. ОНА, БЛИН.

      ***
Скажите, девушки, подружке вашей,
Что понапрасну, пусть под глупой маской,
Она пылает по тому, который
Совсем не существует для неё.

И если кто вас без обид заставил
Над чуждым вам печалиться несчастьем –
То, девушки, о нём рыдать не стоит!

Точь-в-точь по песне: девушки не плачьте,
Ах, девушки, утрите ваши слёзы –
Случилось, что должно было случиться,
 Что не касается ни вас, ни сердца.
И это – незначительная вещь.

О, девушки, не плачьте, нет, не плачьте,
О, девушки, не плачьте, не рыдайте –
Лишь зеркало сегодня раскололось…

А ведь оно не отражало вас!

               ***
Не такими любовь, я и смерть в мире были.
В них поверят – в таких. Ибо верят перу.
Вы меня сочинили и любовь сочинили,
Но я правда люблю Вас и взаправду умру.

Убедительно Вы, хорошо сочиняли,
Ведь призвание Ваше – из радуг обман.
Но не правду, не жизнь Вы, конечно, писали.
Вы писали дешёвый, слюнявый роман.

Подарите хоть день ещё, хоть ещё ночку,
Долюбите меня, ведь несчастны – одна.
Умоляю – не ставьте последнюю точку!
Ибо наша любовь не испита до дна.

Все слова, что Вам дарят открытые души,
Все цветы, принесённые к Вашим ногам,
Вы в костёр свой бросаете, чтобы он лучше
Освещал Ваших выдумок творческий храм.

Пусть лишь сон – это счастье, творенье искусства,
Пусть фантазия – радость, желанье, страх, брак,
Пусть фантазия Ваша – подробности чувства,
Но ведь я – не фантазия! Что же Вы так?

Вы глаза свои вытерли белым платочком,
                Как читатели Ваши, утёрлись платочком…
Для чего я кричу, если мне поделом?
Вы поставили точку! Вы поставили точку,
Моё сердце пронзив Вашим ржавым пером…

Знаю – Ваша душа – так платочка белее.
И белее лица неисписанный лист.
Даже в сон Ваш явиться и то не посмею,
Ибо я у Вас вышел недостаточно чист.

Или Вы не боитесь, что буду Вам сниться,
Что кошмаром для Вас стану, в душу засев?
Ваш посев он взошёл, он уже колосится.
А вы вздрогнули зябко: «Противные все…»

Кто с ружьём, кто распят, кто-то псих-одиночка,
Кто-то любит, любим, пьян и неуловим…
Но поставлена Вами последняя точка,
Завершая строку небывалой любви.

             ***
1.
Мне известно, что она не плачет.

Мне известно. Что во тьме дорогу
Ей свечи огарок освещал,
Благородно тонкий и прозрачный,
Но, сжигаемый огнём своим,
Он растаял в её белых пальцах,
Стёк на землю он слезами воска,
Снова погружая мир во мрак…
2.
Мне известно, что она не плачет.

Мне известно, что она любила.
Мне известно, что любила сильно.
Мне известно, что её любимых
Имена – теперь на карте буквы,
Буквы в атласе и строчки в книге –
Это память, что о них осталась,
Это пыль и прах былых столетий…
3.
Мне известно, что она не плачет.

Мне известно, что она входила
В комнаты, под своды тьмы и боли,
Не снимая блеска и металла,
Серьгами и кольцами блистая,
Принося пленённым беззащитным
На металле этом взгляды сглаза,
Тёмные энергии. И эта
Радиация лучилась всюду,
Где её глаза других искали,
Раз сама она несла такое
На себе – с чего бы ей вдруг плакать?
4.
Мне известно, что она не плачет.
Да и почему – известно тоже.

Ах, она не плачет – мне известно!

              ***
Любовь – вот то, что люди берегут.
Не как глаза, но бдительнее втрое.
Они полслова не произнесут,
Чтобы её не нарушать покоя.
Она – их тайный внутренний уют.
Вот почему её не выдают,
Ни пока живы, ни когда умрут.
Любовь – вот то, что люди берегут.

Откроют всё, но эту тайну скроют.
Во всём правдивы, но молчат иль лгут.
И кто же их осудит за такое?
Любовь – вот то, что люди берегут.
Не как глаза, но бдительнее втрое.

             ***
Мёртвым назвать – живого,
Покойным его назвать,
Подробности рассказать,
Оплакать его нежным словом –
Не значит ли убивать?
Не значит ли забивать
Гвозди в его гроб дубовый,
Убить – да и закопать?

Нет, он не воскреснет снова!

          ***
Когда любовь от тебя отступила,
Так и щита над тобой не стало,
Ведь это её крылатая сила,
Словно щит, тебя защищала.

И надо проститься, и чтобы простила.
И было ли что? И, Бог весть, когда было.
И речи пусты, и слов сказано мало –
Лишь на миг любовь отступила.

Уступала, вежливая, отступала –
Шаг за шагом… Но вдаль, всё вдаль относила
Взгляд её грустный волна ночи усталой.
Когда любовь от тебя отступила,
Так и щита над тобою не стало…

И слепящая тьма обжигает веки,
И не долетает истаявший крик.
И не успевают проститься навеки,
Когда любовь отступает на миг,
                Любовь отступает на миг.
                Отступает только на миг…

        ***
Хоть как вы ни странны – от вас
Исходит аура любови.

…Не расставаться ни на час.
Друг друга славить в каждом слове,
За друга сгинуть без условий!

Тьма ходит в кровяном покрове,
Последний луч зари погас,
Сияет аура любови –
Хоть как забытый в кухне газ.

Кто надоел друг другу – фраз
Про вас немало наготовил,
Пускай вы странные – от вас
Исходит аура любови…

           ***
Целуйтесь, голубки, целуйтесь,
Пока целуйтесь, голубки!
Ведь говорили вам: не суйтесь
И лишним не интересуйтесь,
И клюйте, что дают, с руки!
Но крылья на подъём легки.
И знак Любви в конце строки.
Пока же  - всласть себе целуйтесь!

В гробу, в лесу, на дне реки,
В силках, под топором – рисуйтесь,
Читайте нежные стихи…
Пока позволено – целуйтесь,
Ну-ну, целуйтесь, го-луб-ки!
            ***
Если бы у богов и драконов
Да была б где-то влага на слёзы,
То я бы тогда разрыдался
Хуже маленького дитяти.
Это ж надо же – лучшие люди
В одиночестве век скоротали,
И не досталось им женщин,
Чтоб любили их больше жизни…
Н-ну, хотя бы, больше уюта…
А к сквернавцу-то на плечо
Голубка белая села!
И сама она лучше лучшего,
И любовь её чище чистого…
То ли он вовсе не сквернавец?
То ли она не голубка?

         ***
На зелёной траве алые росы
Пали в этот день.

На зеркальный твой лик мои тёмные косы
Пали в этот день.

Шоколадной медалью житейская проза
Тает в этот день.

Ах, из сердца моего хрустальные слёзы
Пали в этот день.

В этот, в этот день,
Пала, пала тень…

       ***
О, хурритская алая роза
На эбеново-тёмной груди!
Погоди расцветать!
                Погоди!
                Не всходи!
О, хурритская к призрачной воле
Золотая любовь,  -
                погляди!
Надвигаются по небу грозы…
Того, кто тобой приневолен,
                Пощади!
Перед ним его Тёмное Поле…
                Повели ему:
                уходи!!!
Хоть на день ещё,
                но пощади!
Что добавить к последним «прости»?
                Только слово:
                «Прости…»
             ***
Привёл меня на поводке собачьем
К тебе…
               Чтоб мы могли поговорить.
И навсегда проститься, между прочим.
Вот для того и с поводка спустил –
Всего, наверное, на полчаса..
Ты, может, думал: встретимся ещё.
А я-то знала – больше никогда,
Но как же объяснить мне – почему?
Ведь тут же он стоял и слушал нас.
Да что сказать могла я?
                Диким взором
Смотрела на тебя, тянула руки
И – снова убирала их за спину.
Ты, кажется мне, был чуть-чуть смелее,
Присутствия чужих смущаясь меньше.
Довольно смело палец протянул
И пальцем по бровям моим провёл,
Погладил своим пальцем мои брови.
И похвалил их, так заговорив:
«Какие брови! Бабочки, ей-Богу!
Две бабочки из сада моего!
Прощайте, бархатные мотыльки!
Вам в сад мой больше в полдень не летать!»
О. если б я могла мои глаза
Забыть под козырьком твоей ладони,
Забыть там и оставить навсегда!
Но он сказал, что время наше вышло.
Он мне сказал: не вздумай оглянуться! –
Вновь взял меня на поводок собачий
И прочь увёл…

           ***
Мельтешила толпа, сапогами пыля,
Много ног эту пыль поднимало.
Все галдели вокруг. И гудела земля.
Лишь одно моё сердце молчало.

Шелестели машины, сверкало стекло.
Развевались платки, флаги бились.
Только что-то одно к себе взгляд мой влекло,
И глаза мои остановились.

Средь улыбок и жестов, как будто ступень
Из сует – вверх. К ларцам с тишиною, -
Этот некто, задумчив, стоял, скрывшись в тень,
Подпирал стену твёрдой спиною.

В серой шляпе,
Красноволосый.
И с розой в руке –
С красной розой.

НАСТРОЕНИЕ.
По-разному сны толковать возможно.
Кошка во сне – враждебности знак –
Скользкой, хитрой и осторожной.
А котёнок – это маленький враг.

Спиралью развития – шнур телефонный.
Ресницы – закатные тени – легки.
И сидит этот маленький рыжий котёнок
Около тонкой твоей руки.

Облака ресниц опустив, - засыпаешь?
Сквозь них белый блеск – отдалённым ручьём.
Ты жестом котёнка ко мне посылаешь
С какой-то вестью, Бог весть о чём.

Свечи горят. И распахнуты двери.
В тонких бокалах искрится вино.
Но рыжим котёнком сидит недоверье
Между тобою и мной…

             ***
Намело, намело песка,
Возросла, возросла тоска.

Золотой, золотой закат
Вплавил в прелесть небо и град.

Только будет порой ночной
В мире, как и в душе, темно.

Знают люди, что ты велик
И что цели ты не достиг.

Знают точно: кто – прав, кто – нет.
Но накликали древних бед.

А не знают нечист и свят,
Как люблю, как люблю тебя!

        ***
Последний якорь держит в жизни нас,
Последний якорь.

Как будто лодку над пучиной бед.
Как будто лодку.

Нас в воды вечной ночи унесёт,
Ах, в воды ночи,
Когда порвётся напрочь эта цепь,
Когда порвётся.

А не порваться ей никак нельзя,
Нет, невозможно.

Её твоей любовью я зову.
Твоей любовью.

Последний якорь держит в жизни нас,
Последний якорь.

          ***
Как по нюху – за добычей,
Как за серной и за ланью
Волк по следу – с пёсьим лаем,
Так любовник – за любимой,
Нюхом чуя, чуя чувством,
Ощущая тайной дрожью
Электрическое поле,
Сеть из искор золотых,
Подключаясь к этой сети,
Колебаясь вместе с нею,
Сотрясаясь в молчаливом
И грохочущем рыданье,
Падая и поднимаясь,
                Умирая,
                возносясь…
А- ах-х!
              Держи меня покрепче,
Ибо плавники и крылья,
Словно у ста солнц крылатых
Отрастают у меня.
А-ах-х!
             Олени и павлины,
Не рыдайте обо мне!
А-ах-х!
            Хотим ли?
                …Да не можем
Встретиться – глаза в глаза…

          ***
Скажи ей, что я всего лишь уехал.
Скажи, что сломалось кольцо пополам.
Ты – такой же, как я, ты всё понимаешь.
Скажи ей, что только тот настоящий,
В чьём сердце живут настоящие чувства –
Любви и мужества, горя и гнева.
Скажи, что другие умеют смеяться,
А я насмешничать больше не в силах,
Не такова у меня природа,
Я не смеюсь над тем, что не смешно…
Скажи ей, что всё без меня решится:
К слезам обиженных, к злу обойдённых,
К восторгу глупых, а что до умных –
Так ко взаимному удовольствию,
Но мне не место на этом спектакле
И я уйду – всего лишь в туман.
Скажи ей: всё правильно и все правы.
Скажи, что я не хочу её помнить,
Чтоб мыслью моей её сон не тревожить,
Но не смогу её не вспоминать…
А когда обо мне при ней скажут худое,
То пусть она знает, что это неправда!
Скажи ей, что гордый не будет унижен,
Поскольку не был научен плакать,
А если умел – так уже разучился
И не проявит горя на людях.
Скажи ей: что, мол, тебе до чужого?
Скажи ей: всё дребедень, всё пустое.
Скажи ей: пусть, мол, она не боится.
Скажи ей: он, мол, не вернётся больше,
Не повернёт назад больше следа,
Не остановит взгляд на запретном,
Не смутит никого и не потревожит.
Скажи: всё забыл, ничего не знает,
Ничего не бывало и не приснилось.
Вот так. И ещё одно скажи слово –
Лишь в этой печали всё истинно правда,
Во всём остальном – чьи-то выдумки просто.

Скажи ей, что тот, кто больше не нужен,
Не вправе просить даже поцелуя.
Скажи ей, что я всего лишь уехал.
И передай ей слово – «прощай»…

              ***
Горек дым твоих сигарет…
Ты сидишь на бетонной плите
У берега синей реки,
Напротив лесистого острова.
Ты глядишь на холмы облаков
И бросаешь камешки в воду.
Твои пальцы – тоньше интриги,
Вместо глаз у тебя – зеркала,
А улыбка – поддельный жемчуг.
Ты надел чужую красу
На уродство лица своего.
Я сижу на плите другой,
На том же речном берегу,
Сижу от тебя в двух метрах
И камешки в воду бросаю,
Глядя на холмы облаков.
И горек, – о, как же мне горек,
Этот дым сигарет твоих!

ЧАСТЬ5. АНГЕЛ С ЗАЧЕРНЁННЫМ ЛИЦОМ.

              ***
Ты мне нужен –
Разве может
Быть небо кому-то ненужным?

Ты мне нужен –
Разве может
Свет быть взору людскому ненужным?

Ты мне нужен –
Разве может,
Хоть в мечте, но быть счастье ненужным?

Ты мне нужен –
Разве можно
Без сердца прожить,
Разве может
Стать сердце ненужным?

           ***
А вот, чтоб – « утопая в слезах» -
Этого вы не дождётесь!

Нюни-слюни, рёву-корову –
Нет, этого вы не дождётесь!

Чтобы я уступил-отступил –
Вот уж точно, чего не дождётесь!

Да чтоб перестал смеяться,
Да чтобы простил вашу ложь,
Да чтобы сказал вам правду –
Ой, ни- ког-да не дождётесь!

            НА КАРУСЕЛИ.
Ты знаешь, я тоже лечу!
Я тоже летать умею!
Будто бы выше всех вершин,
И конечно же, выше деревьев…
Будто бы, стоит вытянуть руку –
И я дотронусь до неба.
Кажется: вытяну руку –
И белую шерсть облаков
Я буду гладить, как кошку.
Кажется: вместе со мною
Солнце куда-то летит,
Сопровождая меня…
Я, конечно же, выше домов,
Ну, хотя бы, вровень с их крышами…
Расступитесь, ряды облаков!
Отворитесь, небесные двери!
Потому что – вот я – лечу!
И я тоже летать умею!
Стремительно, всё по кругу…

Кажется, вытяну руку –
И так близко древесная ветка –
И сорву на память листок…

Да, однако, не тут-то было!
Эти ветви, что близко к рукам,
Уже догола общипали
Летальщики вроде меня…

            ***
Гибель-крыша надо мною,
Гибель-небо ждёт меня,
Гибель звёзд на нём сияет –
                Это значит «очень много».

Гибель-туча нависает,
Приближая гибель-ночь.
Ох, и гибель же народу
                На земле нашло погибель!

Гибель-поле распахнулось,
Гибель-молния блеснула –
Гибель дерева близка,
                Раз его зажгло грозою…

Только вам хочу молиться,
Гиблый рай не приближая,
       Гибель-птица,
           Гибель-яма,
               Гибель-слово,
                Гибель-плод,
                Гибель-камень,
                Гибель всем!

                ***
Бог весть, как оно называлось, -
То, чем душа полна,
Но что-то во мне исчерпалось
До глубочайшего дна.

Лишь пустота осталась,
Ширится без границ,
Разрастается, как усталость
От надоевших лиц.

Меня стряхнули, как кошка –
Влагу с лапы, с усов и с губ.
Меня вычерпали, как ложкой
Какой-нибудь жидкий суп.

И никто не проявит жалость,
И никто не укажет мне путь,
Не подскажет, что исчерпалось
И как мне его вернуть.

Я не знаю, как получалось,
Что душа была чем-то полна,
Но что-то во мне исчерпалось
До глубочайшего дна…

              ***
Что творится – прекрасное, страшное,
Горькое – и смешное совсем!
Но конец один – дело ясное,
А кончается всё – НИЧЕМ.

Что бы только бы где ни случилось,
Кем бы ни было пережито,
Что бы куда ни катилось –
Всё сойдётся в точке НИЧТО.


                ***
Когда меня косил шизман,
То всё писалось и писалось,
Но ничего не получалось,
Хотя «взволнованный – не пьян».

Когда шиза косит ряды,
То знает Бог – кого и сколько.
И имена Бог знает только…
Гм, далеко ли до беды?

Когда меня косит шиза,
То я иду в шалман ближайший,
Бутылке кланяюсь нижайше,
Чтоб поскорей залить глаза…

Когда косил меня шизман,
То погрузилось всё в туман!

             ПОРТРЕТ……….

Иранороден, как
                Европы колыбель…
Он остротою черт
                мог жалить, словно шмель.
Орлоподобен, как
                исчадье древних саг.
Золотолик, как крик.
                Златоодет, но наг
Ладонь его – душе
                раскинутая сеть.
Он напряжён, как всяк
                не созданный сидеть.
Но от лица его,
                недвижная, текла
Спокойствия река,
                как полоса стекла…


              ***
Пусть день пройдёт, пусть год пройдёт –
Два, а быть может пять…
Того, кого никто не ждёт,
Одна я буду ждать.
 
В дом или в лес, на берег крут,
На небо иль на дно,
Но тот, кого нигде не ждут
Вернётся всё равно.

Чужого или своего –
Должны его узнать.
И кто-то должен же его,
Хоть взглядом, но встречать.

Путь люди держат в темноте –
По кругу иль вперёд.
Но только знайте – есть и те,
Кто всех нежданных ждёт.

Вот май пройдёт, январь пройдёт –
За ликованьем грусть…
Того, кого никто не ждёт,
Я всё равно дождусь!

Я всё равно дождусь…

           В ЗООЛОГИЧЕСКОМ МУЗЕЕ
1.
Бабочкой бело-траурной,
В виде некого шелкопряда,
Пронзена стальною булавкой
Личность некая под стеклом…
Кто размотал нежный кокон?
Вот только об этом не надо,
Слышишь, белый мой ангел,
Ангел с зачернённым лицом?
2.
Вот в музейной витрине
Реют крылья гигантского ската .
Наяву такого увидишь –
И считай себя мертвецом –
От одного только страху…
Но, знаешь, об этом не надо,
Белый, белый мой ангел,
Но – с зачернённым лицом.
3.
В банке, спиртом наполненной, -
Извивы ползучего гада.
Уж лучше быть гадом ползучим,
Чем козлом, свиньёй или овцой,
Чем скотом называться…
Ей-Богу, об этом не надо,
Ангел, белее снега,
Ангел с зачернённым лицом!
4.
Вот – колибри, вот – страус,
Перьев блеск сохранён, и я – рада.
Вот и райские птицы,
Голубь, беркут, павлины с птенцом…
Сколько лет этим чучелам пыльным?
Об этом и знать мне не надо,
Так же, как белым ангелам,
Пусть с зачернённым лицом.
5.
Вот застыло оленей,
Антилоп грациозное стадо.
И хоругви рогов
Над их головами – венцом.
По каким они мчались долинам?
По каким скалам? Ах, ну не надо,
Ангел мой, как положено, белый,
Ангел с зачернённым лицом!..

 ***

Когда придёт урочный час
Для взгляда в глубину,
Тогда я нарисую Вас…
И с грустных глаз начну…

   ***
Может, каюсь. А может, не каюсь.
Влип, поскольку сам так хочу.
Я нисколько не ошибаюсь…
Или я на ошибках учусь.

Получают побои недаром,
Пусть богат на сей счёт мой улов –
Врёшь, мне больно не от ударов.
Мне бывает больно от слов.

Земля не умеет быть пухом!
Не даёт крыльев нам даже смех!
Нет, я вовсе не падаю духом.
А падая – падаю вверх.

                1995 – 2010 гг.