Охота на оленя

Скрипучий снег под шагом трудным,
Идем цепочкой вдоль реки,
Петляем с ней, ужом запрудным,
Срываем снег, трещат сучки.

Здесь, среди гор наш путь намечен,
Зверья тропами снег размечен,
Идем до свежего, найдем,
Себя на группы разобьем.

Отвесны стены, камень, глина,
Где мелкий шаг, а где и длинный.
На камень с шапкой изо льда,
Треск, шлеп холодная вода.

Еще держусь я без паденья,
Лишь берцы мокрые слегка,
По сторонам следов творенья,
А вот и наш - стоим пока.

Простая речь стрелков слышна:
Куда идти, где осмотреться,
Где может лежка быть зверья,
а коль стрелять – наверняка.

Конечно, только лишь быка,
Или теленка однолетка,
Все остальное не для нас,
Пусть душу радуют и глаз.

Две группы, Движемся во след.
Над нами снежно-хвойный плед,
Под ним чуть видно, тусклый свет,
В ложбинке снега вовсе нет.

Пошел снежок, прошел обед,
Деремся вверх ну где просвет.
Так без собак пропал бы след,
Хотя зачем он – сил уж нет.

Снег белый, толстым покрывалом
Упал на землю и не даром,
На землю мягкую, сырую,
Не твердую да ледяную.

Такой снежок таит загадки,
Под ним припрятаны рогатки:
Ступил на снег, стоишь в грязи,
Хоть волком вой, а хоть ползи.

Один лишь выход навзничь пасть,
И ноги вырвать, ну и страсть.
Ствол перед грудью, я лежу,
За что вцепиться нахожу.

Малины куст шипастый - дотянусь,
Руками взял от боли матерюсь.
Ногами встал, вокруг себя гляжу,
Зубами снял перчатки и дрожу.

Алеет кровь в ладонях как роса,
Когда б не мои руки то краса.
Я боль сглотнул, руками снега горсть,
Мой малый шип, а у Иисуса гвоздь.

Взял, срезал от лещины я пруток
И как сапер ширяю бережок.
Кругом себя я палкою круть-верть,
Нащупал перешеек узкий - твердь.

Пошел вперед под гору - молодец,
Ребят давно не видно не конец.
Я в два приема их могу настичь,
Но тут в валежнике я вижу чудо дичь.

Шагнул за бук и осадил я пса,
Следов не вижу, а рогов краса.
Сидеть собачка тихо, не дрожи,
Защиту с оптики я отложил.

Хотя б не щелкнул перевод флажка,
Предохранитель уберу пока.
Я цепко потянул, но так слегка,
Он тихо перешел без шороха.

Припал я к окуляру и смотрю,
Какой самец красавец, как в строю,
Глаза черны и снег в ресницах есть,
Рога в отростках, их я вижу шесть.

Стою заворожено и гляжу,
А перекрестье пляшет, я дрожу,
И сердце сильно прыгает в груди,
Чуть пусть утихнет, Боже помоги.

Из рации предательски звучит:
Ну что там Саныч, где ты? Не молчи.
О как прекрасен этот миг и лес,
Олень пошел, а мне улыбка смех.

Да все нормально жив, здоров пока,
А твой вопрос отправил в бег быка.
И в этой перепалке разных слов,
Я очень быстро к домику пришел.

Гуцульский сруб стоит среди смерек,
Он коротает на вершине век.
Мои товарищи встречают здесь меня,
Про зверя тишина, усталость дня.

Собрали снедь, и распалив костер,
Испив по чарке, завели мы спор.
Чему быть лучше, выстрелу иль нет?
Конечно да, а может…, где ответ?

Вели рассказ, как мы б его снесли,
Какой трофей пылился бы в тиши?
А может завтра он к волкам да в пасть?
Так, где ж ему милей тогда пропасть?

И так под хмель кольнуло в глубине.
Кем лучше быть, кобылой в табуне?
Тянуть упряжку все свои года?
И в колбасу, коль больше ни куда?

Твой выбор мал, да вовсе нет его.
Тяни, молчи, дадут пожрать чего.
А чуть споткнешься, то не пощадят,
Хоть полон сил, на рудниках сгноят.

А вот олень, свободы сам венец!
Рожден зарею и судьбы гонец!
Никто не вправе путь ему казать,
Жизнь его праздник и по ней бежать.

Не на коленях и не с хомутом,
Поет он песнь душой, не животом.
Полет его прервать, приказов нет,
Беги, лети пока померкнет свет.