Версия

Дорогие друзья!
Этот стиш уже висел здесь когда-то, но пришла пора
вывесить его снова.
С уважением!

Давным-давно, в краю беспечном,
Вослед ушедшей к югу льдине,
Упала спора человечья
И притаилась в первоглине.

Века сменялись за веками,
Бессмертный дух над хлябью реял.
Земля, обласкана богами,
Цвела большой оранжереей.

А спора обрастала тиной,
Икрою жабьей и осокой.
Над ней русалки и ундины
Смеялись звонко в вешних соках.

Бродили в чаще диплодоки,
Жар-птица на ветвях резвилась.
Но пробил час, настали сроки,
И спора к жизни пробудилась.

Набухла, как весною почка,
Вкусив глоток подземной спермы.
И частью пищевой цепочки
Явился в мир тот самый, Первый!

Большой, лохматый и суровый,
Велет! Под стать владыке Роду.
А по лугам паслись коровы,
В лесах чирикали удоды.

Он обломал себе дубину
Из палисандрового сука
И поспешил искать дичину,
Ещё не браконьер, не сука.

А воздух свеж, как на Монблане,
Дурман-цветы семейства фито.
И наш герой, ну, скажем Ваня,
Не горевал от аппетита.

Прошли века, сменились кроки,
Всё так же шелестели лавры.
Ушли по-тихой диплодоки,
В бозе почили стегозавры.

От Вани, что, увы, не вечный,
Родились три могучих воя.
Рукасты, статны, крепкоплечи,
Куда там греческим плейбоям.

Водили на Царьград дружины
Верхами на лохматых Бурках
Три брата, три Российских сына:
Юрась, Юрко, и Юрий-Юрка.

Пивали вина из Вестфали,
Из Поднебесной злую влагу.
Но на Руси предпочитали
Парную баньку с пенной брагой.

А девок перебрали столько,
Что и не счесть без штофа водки:
Румынки, шведки, чешки, польки,
Но, сколь ни выбирай, - пилотки!

И, наконец, когда терпенье
Иссякло от духов и мушек,
В лесном двупёрстом поселенье
Они нашли себе подружек,

Здоровых, в рядновых фуфайках,
Как по заказу Военторга.
Их звали, если верить байкам,
Агата, Гапа и Пидорка.

Юрко, как самый расторопный,
(у эдаких всегда всё в горку)
Сгонял своей зазнобе Пробный
И взял в супружницы Пидорку.

Юрась, тряхнул льняною гривой,
Потрогал все, где надо лапой.
Расцвёл улыбкою счастливой
И приголубил девку Гапу.

А Юрка, бражничавший ночку,
Покрыл братьёв и девок с мату.
Но вспомнил сирость, суходрочку
И уволок с собой Агату.

У них детей понародилось,
Мильёны, может, даже больше.
Их семя всюду пригодилось:
В лесах, горах, какой-то Польше.

Юрко, как набольший и сильный,
На рубежах уселся станом.
Там, где Дніпро играє вільний,
Став пограничною охраной.

Юрась, белявый и спокойный,
Прикрыв собою Неман-реку,
Ушёл в леса, ругая войны,
Держа в уздечке злого пшека.

А Юрка, силой сцуко с вепря,
Хайлом с коня, умом с улитку,
С Агатой сел в Уральских дебрях,
Закрыв «восточную калитку».

Так жили, радостно и вольно,
На праздник собирались скопом.
А коли враг им делал больно,
Его гоняли по европам.

Крестили деток коллективно,
Пахали пашню, жито жали.
Для друга не жалели гривны,
Втроём одной страной дышали.

Но враг пришёл не из-за Буга,
Не из-за Немана седого.
И стал травить он друг на друга,
Щипал их басней, песней, словом.

И вот уже Юрась белявый,
Что не жалел живот для друга,
Покрыт, как грязью, чёрной славой,
Бульбаш и конченная сука.

Юрко, по жизни пограничник,
Смотритель западных Окраин,
Хохол, предатель и опричник,
Отпанихижен и охаян.

А Юрка, пьянь, бездельник, тряпка,
Всему виной, как та зеница,
Пускает в круг большую шапку,
Чтобы и далее лениться.

Умён был зверь, что всё спроворил,
Развёл братьёв, себя потешил.
И счастья нет, а только горе
БратьЯ тишком друг друга режут.

Зверей тех ныне злая стая,
В кремлях ощерилась клыкасто.
И тех троих давненько мають,
Под лозунг «Разделяй и Властвуй»!

И я, как сказочник и витий,
Кричу, одной ногой в могиле:
- Не спите, братие! Не спите!
Пока вас вовсе не убили.

Эх, лечь бы мне в стогу духмяном,
Следить за лётом чайки вольной,
Не видеть своры окаянной,
Не слышать, как России больно.

Эй, птицы! К вам хочу я, в стаю!
Туда, где не прибьёт цензура,
Чтоб не видать, как кровь пускают
Юрась, Юрко, и пьяный Юра!

Не путать, не отождествлять автора стихотворения с Россией, её внешней политикой итд.
Автор: Е.Староверов. Просто русский человек.