Эрликон Посвящаю П. Ф. Гаврилину- боевому летчику

Пролетая  на  бреющем,  видел  воочию.
Как  из  хаты,  на  крымской  земле,  мессершмит
Показал  свою  пасть,  смертоносную  волчью.
И  вот  миг  не  далёк,  когда  он  полетит.

Один  взмыл,  но  ушёл  от  прицельного  залпа.
А  второй  на  земле  занимался  костром.
Полетев,  Павел  видел,  горящую  свалку.
Всё  пылало  огнём,  исход  боя  решён.

Вдруг  фонарь  самолёта  на  мелкие  брызги
Разлетелся,  и   Павел  почувствовал – смерть.
Смерть  приходит  лишь  раз,  на  любом  году  жизни.
Значит,  падать,  гореть,  и  вовек  не  взлететь.

И  уже  доложили  друзья,  что  ведущий,
Смерть  храбрых  погиб,  выполняя  свой долг.
Что  его  самолёт,  падал  с  воем  ревущим,
Загорелся  огнём  на  земле,  словно  стог.

Но  ошиблись,  он  жил,  хоть  без  памяти – люди
Подобрали  его,  в  медсанбат  отвезли.
Все  боролись  со  смертью,  надеялись,  будет
Павел  жить,  ведь  его  ещё  жизнь – впереди.

В  тылу  осень  горела  листвой  и  цветами.
Лётчик  на  ноги  стал,  но  уже  не  летать.
Не  пригоден,  летать – признан  он  докторами,
Как  же  жить  на  земле,  чтоб  штурвал  не  держать?

В  нём  снаряд  эрликона,  под  лёгкими  впился,
И  в  любую  минуту  мог  взрыв  прогреметь.
Только  Павел  не  тот,  он  для  крыльев  родился,
И  мечта  в  нём  жила,  чтобы  снова  взлететь.

Командиров  своих  обмануть  попытался,
Удалось  вместе  с  другом  своим,  тот  помог.
И  вот  снова  Орёл,  в  своё  небо  вживался.
Что ж  обман,  так  обман,  да  простит  ему  Бог.

Бой  последний  провёл,  в  облаках,  как  мечталось,
Над  Берлином,  а  вскорости  дня  через  два
Час  Победы  пришёл,  в  сердце  боль  отозвалась.
За  погибших  друзей,   Павел  выпил  вина.

Сорок  лет  проносил,  в  себе  смерть  эрликона,
Довершив  подвиг  ратный,  примерным  трудом.
Стал  не  Павел,  а  дедушка, тяжесть  со  стоном
Отзывалась  в  ночи  и  жгла  рану  огнём.

Обратился  к  врачу,  и  тот  не  был  сапёром,
Но,   однако,    снаряд,  из  пробитой  груди
Он  извлёк,  и  слеза  промелькнула,   в  суровых
От  волнения  глаз,  был  спасён  Богатырь.

На  широкой  ладони,  снаряд  дней  военных
Уместился, тая  в  себе  верную  смерть.
Сколько  их  полегло,  тех  товарищей  верных.
Что  мечтали  дожить,  над  Берлином  взлететь!

  Стихотворение  восьмидесятых  годов. Точной  даты  нет