Монастырь пьеса 1997 года

Приходовская  Екатерина

МОНАСТЫРЬ
(поэма)
1997 г.
 
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Реста
Рез, любимый Ресты
Луиза, монахиня, подруга Ресты
Ника, монахиня, подруга Ресты
Отец Ресты
Мария, монахиня, доносчица
Святая Мать
Pater
Тюремщик

О Г Л А В Л Е Н И Е

Глава 1………………………………………
« Ссора Ресты с отцом» 
Глава 2………………………………………
« Реста в монастыре»
Глава 3………………………………………
« Реста в монастырской тюрьме»
Глава 4………………………………………
« Казнь Ресты»
 
Глава 1. «Ссора Ресты с отцом»

… «В полночный час  мы встретимся с тобой,
На пустыре безлюдном, за рекой».
«Да, Рез! Приду, и в темноте, в тиши
Упьюсь полётом радостной души;
Скажу, взглянув на небо: в этот час
И звёзды рая не счастливей нас…»
«Иди».-  «Прощай до ночи!» - «Добрый путь».
«Я буду ровно в полночь!» - «Не забудь!»

Безмолвно Рез и Реста обнялись
И по домам до ночи разошлись.
Она домой по перелеску шла
И счастья груз в своей душе несла;
И взгляд её стремился в небо, вдаль…
Вдруг в радость и любовь влилась печаль,
Но робкая, как ночью свет луны,
Как мягкое мерцанье вышины;
И погружалась в ночь её душа,
Прохладой и безмолвием дыша…

…То было так давно… Уж целый год
Жизнь серо-бесконечная течёт,
Без радости, без света, без любви,
И вдалеке от суеты земли…
В тот вечер возле дома, у крыльца,
Внезапно Реста встретила отца.
В глазах он ярость страшную таил,
«Ты где была?» - сурово он спросил.
Но девушка отцу привыкла лгать.
Мечтал он замуж дочь свою отдать
Не по любви, - за деньги иль за чин;
И был уже такой жених один:
Их влюбчивый изнеженный сосед,
Имевший трёх любовниц в сорок лет.
Но с ним встречаться брезговала Реста,
Хоть знала, что она – его невеста;
А Рез – умён и честен, но бедняк…
Но невозможен был желанный брак!
И потому, идя в глубокий лес,
Где ждал её в условном месте Рез,
Она привычно и легко лгала,
Что на обычную прогулку шла,
Живя в хрустальном мире женских грёз…

И не смутил её такой вопрос.
«Где ты была?» - «В лесу, отец, гуляла.
За муравейником я наблюдала;
Друг другу помогают муравьи,
Как люди из одной большой семьи;
Меж ними нет войны и нет разлада,
Смотреть на них – великая отрада!
Не вижу смысла я в их беготне,
Но так на них смотреть приятно мне!
Мы ль совершенней всех – ещё вопрос!..
У нас – то казнь, то битва, то донос,
Людей сжигают на кострах живьём;
Друг друга убивая, мы живём!
У них же – нет убийств и казней нет,
Соседа не предаст властям сосед;
Мы, люди, не дружнее муравьёв,
А мним себя царями всех миров!..»

« Без философий, дочь! Ты мне лгала,
В лесу не на прогулке ты была».
Какой удар! Но Реста не смутилась,
Чуть вздрогнула, притворно удивилась:
«А что ещё я делать там могла?
Зачем бы я тебе, отец, лгала?» 
«Там твой мальчишка!» - злобно он изрёк
И Ресту взглядом яростным обжёг.
Реста
Но жениха, отец, ты выбирал!
Отец
А там тебя другой избранник ждал!
Реста
Откуда ты узнал?
Отец
              Служанки сын
За ягодами в лес пошёл один;
Тебя он видел там, шагая следом,
И юношу, несхожего с соседом.
Реста
Всё клевета!
Отец
          Вас видел и сосед.
Он в это время на охоте был.
С тобою, как сосед мне говорил,
Шёл юноша, твоих примерно лет.
Его словам не верить нет причин:
Вельможа знатный – не прислуги сын.
Реста
Отец, я не смогу с соседом жить.
Ты понимаешь – я хочу любить,
Хочу женой возлюбленного стать!
А сердце и любовь нельзя продать.
Позволь мне выйти замуж за того…
Я им любима и люблю его…
Отец
Кто это?
Реста
      Рез.
Отец
         Богат ли он?
Реста
                Зачем?
Отец
Так чем же он привлёк тебя?
Реста
                Лишь тем,
Что честен он, прекрасен и умён.
Отец
Но как?..
Реста
      Одним лишь тем, что это – он!
Отец
Вот молодёжь! Ни денег, ни чинов
Не надо им, и власть их не пленяет;
Не знатных и богатых женихов,
А бедняков безродных выбирают!
Ты, Реста, поддалась малейшей страсти.
Ты, девушка, не понимаешь счастья!
Оно к тебе идёт – ты убегаешь
И дар такой бесценный отвергаешь!..
Сердца девичьи – будто пустыри:
Что в них ни зацвети – и то красиво;
Нет, надо вас ссылать в монастыри,
Такое наказанье справедливо!
Реста
Зачем же юность девичью губить?
Прошу лишь одного: позволь любить,
Пойти не как на эшафот, отец,
А как на лучший праздник – под венец!
Отец
Молчать! Что говорит отец – приказ!
Мне мысль хорошая пришла сейчас:
Иль в жёны всё ж тебя возьмёт сосед,
Иль – в монастырь! Пути иного нет.

Реста
Зачем?! Отец!.. О боже!.. Я молю…
Отец! Пойми меня… ведь я люблю!..
Отец
( холодно )
Я мужественен! Тщетно умолять.
Реста
( быстро выпрямившись, тихо и гордо)
Что ж, мужества и мне не занимать.
Вези меня в обитель!
Отец
(удивлённо)
                Почему?
Сосед монастыря страшнее?
Реста
                Да.
Пусть лучше не достанусь никому,
Но не предам любовь я никогда!
Отец
Ты рушишь жизнь свою!
Реста
                Не я, а ты!
Ты рубишь крылья жизни и мечты,
Поставив невозможные условья!
Смеёшься грубо над моей любовью!
Но не терзай напрасно! Как давно 
Я тешила себя слепой мечтою!..
Отец
Она была действительно слепою.
Реста
Отец!..  О боже!..
Отец
                Это решено.
Кто убедить ребёнка не умеет –
Наказывает как-нибудь его.
Реста
Ещё увидим мы, кто пожалеет,
И кто из нас наказывал кого.


…Безумно Реста плакала всю ночь,-
Но разве за ночь выплачешь всё горе?
Отец решений не менял – и дочь
Отправлена была в обитель вскоре.


         
Глава 2. « Реста в монастыре»

…То было так давно…Уж целый год
Жизнь серо-бесконечная течёт…
Сидела Реста в келье у окна,
И по щеке ползла слеза одна…
В её глазах, смотревших в небо, вдаль,
Читалась безысходная печаль,
В движении опущенной руки –
Усталость от мечтаний и тоски.
Ползла слеза. Горячая слеза…
Глубокие тоскливые глаза
Стремились в светлом небе потонуть…
Казалось, ночь объяла эту грудь,
Всё тело…Только яркие глаза,
На дне которых – неба бирюза,
Неслись в живые небеса весны,
В безоблачную ширь голубизны!..

В мечтательной тоске и в забытьи,
В воспоминаньях о своей любви,-
Тонули дни монахини младой;
Она дружили с девушкой одной,
Луизой, старшею своей соседкой;
Беседовали девушки нередко.
И скоро к ним в доверие вошла
Мари: она доносчицей была.

святая мать
Ты посмотри за Рестою немного,-
Так глубоко ли почитает бога,
Чем недовольна в церкви, чем довольна,-
Да чтоб сама сказала всё невольно,
За дружеской беседой где-нибудь.
В час ночи здесь, Мария! Не забудь!
Мария
Я ваш приказ исполню, как всегда:
Ещё не подводила никогда…

Сквозь дрёму Реста уловила стук.
«Кто там?» - «Открой мне! Это я, мой друг!»

Реста
(открывая дверь)
Луиза, ты?
Луиза
        Скорей! Не говори!..
(вбегает в келью)
Я принесла письмо! Тебе! Бери.
Реста
(в радостном возбуждении)
Как! Мне, Луиза?! От кого?..
Луиза
                Смотри!
Подписано, что Ресте, подпись – «Рез»…
Реста
(целуя подпись и плача)
Рез! Милый мой! О милости небес!
Я словно в высший рай вознесена!
(Луизе)
А содержанье этого письма?
Луиза
Я не желаю содержанье знать:
Чужие письма совестно читать.
Сегодня я у южных стен гуляла;
Дул ветерок, и холодно мне стало,
Я вся закуталась, надела капюшон;
Вдруг слышу: «Реста!» Голос приглушён;
Откликнулась я тихо, чуть присев;
Сказал мне кто-то громче, осмелев:
«Я видел в щель тебя, любовь моя;
Возьми письмо! Скрываться должен я.
Сегодня ночью я приду сюда!»
Я молча слушала его; тогда
Он быстро камень завернул в письмо,
Мне бросил – и ушёл…И вот оно.
(уходя)
А если спросит что-нибудь Мари?
Реста
Нет, ей ты ничего не говори.

И Реста распечатала посланье:
«Любимая! Храню в груди мечтанье,
Что нам осталось мало потерпеть,
Что сможем вместе жить и умереть.
Но здесь письмо не о любви моей,
А о делах и планах этих дней.
Отец твой слабой карой посчитал,
Что лишь тебя он в монастырь отдал;
Сосед твой был ревнив, он настоял…
И отдан был я в монастырь мужской
Почти в один и тот же день с тобой.
Мне говорили жалкие слова,
Что, значит, воля божья такова;
Но разве сам не может человек
Счастливым сделать свой короткий век?!
Жизнь и любовь людскую разрушать
Я не намерен богу позволять!
Меня монахи утешали зря:
Бежать решил я из монастыря.
Через виденья частых вещих снов,
Через монахов и святых отцов
Где ты находишься, я смог узнать…
В конце концов, мне удалось бежать.
Неделю я лицо своё скрывал,
Обитель, где томишься ты, искал.
И первое письмо я написал.
Знай, времени у нас с тобою нет.
Сегодня же мне напиши ответ.
Но тайно! С глаз аббатов я исчез.
Прощай, моя возлюбленная. Рез.
Сожги моё письмо, когда прочтёшь».

…Унять старалась тщетно в теле дрожь,
Свечу к посланью Реста поднесла.
Свеча его лизнула и зажгла.
Загнулся край посланья, почернел.
Огонь с ожесточеньем строки ел;
Письмо сгорело начисто, дотла.
Свеча тотчас погашена была,
А пепел Реста бросила в окно…
…Сгустился вечер. Было уж темно.
Луиза, сидя над свечой, читала
Мольера и о жизни размышляла.
Бог весть откуда, и когда, и как
Достали книгу. Монастырский мрак
Сокровища поэзии скрывал,
Хоть их читать епископ запрещал.
Всё было тихо. Постучали вдруг;
Всем телом вздрогнув, на внезапный стук
Откликнулась Луиза, не вставая:
«Кто там?» - «Я, Реста.» - «А, входи, родная!»
Открылась дверь. «Ты что глядишь так строго?»
Стояла молча Реста у порога,
Она была сурова и бледна.
«Входи скорей!» - «Луиза, ты одна?»
Луиза
Одна, конечно!
Реста
            Я хочу спросить…
А где Мария?
Луиза
          В келье, где ж ей быть?
Реста 
Луиза! Знаешь ли, кто мне писал?
Он некогда меня в лесу встречал,
И мы бродили вместе до рассвета,
И грело нас ликующее лето!
Мы жили в опьяненье снов и грёз…
О, время!.. Я тогда не знала слёз,
Живя свободно, без преград, без стен,
Лишь одного боялась – перемен…
Они пришли! Уж целый год истёк,
Как поразил меня ударом рок.
Да! Ровно год назад, в такой же час,
Я видела его в последний раз.
И мир тогда казался мне другим.
Ведь я была на воле, рядом с ним!

Я не ждала тогда такой тюрьмы.
О чём-то разговаривали мы,
И речь шла не из уст, а из сердец…
Но в монастырь меня сослал отец.
Всё кончилось… Не правда ль, жизнь – как сон,
Что может быть мгновенно изменён,
Причудливый, расплывчатый мираж;
Подобен сновидению мир наш!
Как надоели, если б знала ты,
Молебны эти, службы и посты!
И келья опостылела давно;
Осталось дорогим мне лишь окно…
И то лишь потому, что из окна
Полоска неба ясного видна,-
То небо, под которым есть земля,
Часть мира, где жила когда-то я!..
Мария
(стуча)
Мне можно, девочки?
Луиза
            Входи, Мари!
Мария
Пришла поговорить.
Луиза
             Что ж, говори…
Мария
Вы знаете, что до монастыря
Была разнообразной жизнь моя.
Я не любила кукол С ранних дней;
Я делала игрушки из людей.
Сердцами беззащитными вертя,
Их судьбами играла я шутя;
Мне нравилось смотреть и различать
Оттенки человеческой судьбы,
Жонглировать сердцами и играть
Что мне всегда сдавались без борьбы.
Четыре года - я в монастыре -   
Не возвращалась к сладостной игре;
Внезапно захотелось мне сейчас,
Чтоб позабавиться, послушать вас.
Луиза
Забавного нет в судьбах ничего,
Ведь среди них трагедий большинство.
(пауза)
Когда чума бродить по странам стала,
Сестру, отца и мать я потеряла;
Загублена была моя заря.
И я пришла под сень монастыря,
Ища спокойствия и утешенья
В своём отчаянном уединенье.
Три месяца в тумане я жила,
Безмолвно, гордо гибели ждала,
Сидела ночи напролёт без сна,
И громом мне казалась тишина;
И призраками в темноте ночной
Мелькали лица ближних предо мной;
Груз скорби и отчаяния рос,
Не проводила часа я без слёз,
И боль душила яростно меня,
Сжимая кольца горя, как змея.
И знает лишь полночная звезда,
Как много выстрадала я тогда,
Как грызла камни сумрачной стены,
Как выла на тоскливый свет луны,
И как слезами клокотала грудь
При мысли, что былого не вернуть!
И вот однажды я в часу ночном
Забылась в первый раз глубоким сном;
И странный, странный сон приснился мне…
Я задыхалась в каменной стене;
 
Сдавили камни шею, плечи, грудь –
Ни застонать, ни крикнуть, ни вздохнуть!
Вдруг боль, и страх, и горе – всё ушло,
И стало мне уютно и тепло…
Горит великий свет в моих глазах;
Стою я на пушистых облаках,
Которые в себя впитали свет
Всех солнц и звёзд за миллиарды лет…
И пред собою, в нимбах золотых
Я вижу рядом умерших родных.
Мать мягко за руку меня берёт
И в вечный свет, вперёд меня ведёт.
И говорит мне: «Мало ты жила.
К себе несправедлива ты была.
Не для того тебя я родила,
Чтоб из-за нас, живущих здесь, в раю,
Ты погубила молодость свою.
Ты погубила будущих детей
Из-за духовной слабости своей.
Всегда мы смотрим на тебя с высот.
Что мучиться и обрывать наш род?»
И я на том проснулась. И с тех пор
Ношу я в памяти её укор.
Но мне уже не суждено родить
И род, на мне прервавшийся, продлить;
Стараюсь делать я добро другим,
Чтоб хоть немного жизнь облегчить им,
Чтоб в будущем далёком кто-нибудь
Меня мог добрым словом помянуть.
Мария
А бог?
Луиза
     Не существует в мире бог;
Иль он несправедлив, или далёк.

Твердят: всем по заслугам  воздаётся!
Но почему ворам легко живётся,
А мне, невинной с головы до пят,
Ударов предназначен целый ряд?!
Иль бог – лишь сказка, больше – ничего,
Или давно ослепло божество!
Стихийна жизнь! Нет у неё руля,
Как у истерзанного корабля,
Которого легко несут валы
Неведомо куда, в пучины мглы!..
Мария
Молчи, Луиза! Страшные слова!
От страха дух перевожу едва.
Тебя услышав, нас накажет бог
Большой грозой: он справедлив, но строг!
А молнию я видеть не могу:
Зажмурившись, я от неё бегу
И не могу сдержать внезапных слёз!
А вы?.. Вы что же, не боитесь гроз?..
Реста
Я не из тех изнеженных принцесс,
Которых молния среди небес
Покрыть одна способна хладным потом;
Нет! Я в душе подобна тем сиротам,
Которые суровы и горды,
Прямолинейны духом и тверды,
Перенести способны сотни гроз
Без жалоб, без болезней и без слёз.
Отец меня с любимым разлучил,
Хоть, может быть, по своему любил:
Хотел он, чтобы я была богата,
Чтоб было много серебра и злата;
Считал он деньги лучшею усладой,
Единственной великою отрадой.

Он думал, чтобы быть  вполне счастливой,
Мне нужно быть богатой и красивой.
Судьбу мою решал он за меня!   
Он не учёл небесного огня,
Волнующего душу, а не кровь,
Название которого – любовь!
Я полюбила. Вряд ли это грех!
Любовь одна объединяет всех;
Кто ей подвластен – тот душою чист!
Ведь чувств любви не знает эгоист.
Я полюбила. Да, скрывать не буду!
Любовь над нами царствует повсюду.
Людское сердце не виновно в том,
Что для любви оно издревле дом.
Не властны мы над чувствами души;
Купить их неспособны для кого-то
Ни золото, ни медные гроши;
Как птица – для высокого полёта,
Так для любви мы созданы творцом,
И преступленье – это звать грехом!
Мария
Ты веришь в бога?
Реста
               Да, как все сейчас.
Мария
Скажи мне, чем он привлекает нас?
Реста
Как не искать поддержки в нём сердцами,
Когда другой опоры в жизни нет?
На жизнь влиять мы не умеем сами,
Построен на случайностях наш свет!
Мария
А здесь?
Реста
       Здесь жизнь темна и безотрадна.
Здесь жить нельзя…
Мария
               А чтишь ли церковь ты?
Реста
Одно  в ней плохо: церковь беспощадна.
Смотри, Мария, сколько красоты
Загублено, едва родившись, ею;
Примеры привести я не посмею…
Мария
Безгрешна божья церковь!
Реста
                Нет, грешна.
Ведь грешными построена она,
А не безгрешным богом нам дана…
(откидывается на ложе)
От спора этого я утомилась.
Мария
Ох, девочки! Уж ночь!.. Заговорилась.
Ко мне должна прийти святая мать
О жизни и о людях поболтать.
(прислушивается)
О боже! Слышу звук её шагов.
Спокойной ночи и приятных снов.
(уходит)
Реста
Уж чересчур стремительно ушла.
Святой бы матери не донесла.
Мне кажется, ты лишнее сказала.
Луиза
Сгущаешь краски.
Реста
           Я предупреждала!
Луиза
О, почему о ком-то из людей
Мы, раз увидев, говорим: «Злодей»? 
 
Реста
А потому, что многие сейчас
Строчат доносы чуть не каждый час!
Церковники же лезут повсеместно,
От них уже и в семьях стало тесно!..
Взгляд, слово иль двусмысленный вопрос –
И тотчас на тебя готов донос!
По телу окровавленной земли
Доносчики, как гады, проползли.
Пред ними – солнце, но они быстры!
За ними – мрак, убийства и костры!..
(пауза)
Луиза
А что с письмом? Ты с ним ко мне пришла?
Реста
У южных стен ты, говоришь, была?
(Луиза кивает)
Ты можешь отвести меня туда?
Ответ ему я написала…
Луиза
                Да.
Реста
Хочу бежать.
Луиза
          Но совершить побег
Отсюда – совершенно невозможно!
Реста
Бежит и с виселицы человек;
Отсюда же – тем более не сложно.
Перед рассветом нет уже луны,
Совсем темно, и возле стен безлюдно;
Всё остальное, думаю, нетрудно.
Луиза
Бежать удобней с западной стены.

Реста
Луиза! милая!.. беги со мной!
Там солнце, свет, там жизнь, там всё – отрада!
(Луиза отрицательно качает головой)
В успех не веришь? Я клянусь собой…
Луиза
В успех я верю. Просто мне не надо…
Тебе нужна свобода, как вода,
А я бы не хотела никогда
Вновь сталкиваться с этой круговертью…
Ведь жизнь по модулю равна со смертью!
Мне жить не хочется уже давно,
А где мне умирать – не всё ль равно?
С тех пор, как близких унесла чума,
Мой мир душевный на куски расколот,
В разбитом сердце – только боль и холод,
Страданье не выходит из ума…
(пауза)
Реста
Пойдём. Мой дух силён и молод…
(уходят)


...А ночью с радостной надеждой Рез,
Как зверь лесной, к обители подкрался
И, взяв письмо, ушёл обратно в лес,
Где он четыре дня уже скрывался.
«Любимый мой! Мне больше не пиши;
Прочла я радостно твоё посланье
И охладевший мир моей души
Вновь накалился над огнём мечтанья!
Я не решалась бегство совершить,
Своих мечтаний чувствуя бесплодность,
Бороться не хотелось мне и жить,
Я ощущала жизни безысходность.
Но вновь я после этого письма
Воспрянула душою обновлённой,
И от неё, любовью окрылённой,
Теперь страданья отступила тьма,
Стал ясным путь, к свободе устремлённый!..
Бегу отсюда завтра ночью я.
Встречай меня у стен монастыря,
Когда ещё не поднялась заря,
Но нет уже на небесах луны.
Бежать я буду с западной стены.
Будь счастлив, милый мой! Твоя невеста,
Монахиня ещё на сутки, Реста».
Рез радостно прижал письмо к груди;
Ему казалось, солнце впереди,
Ему казалось, радостное что-то
Заполнило благоуханьем грудь,
Ему казалось, радостью полёта
Открылся перед ним небесный путь!..
Живой поток глубинного восторга
Унёс тревоги и печали прочь,
И Рез смотрел на звёзды…долго, долго…
И жадно пил трепещущую ночь…


Заря зарделась. В тихую обитель
Проник её новорождённый свет,
И солнце – нашей жизни покровитель –
Затмило ночи чуть заметный след.
К Луизе в келью в этот ранний час
Монахиня тревожно постучала.
«Кто там?» - Луиза сонно отвечала.
«Я, Ника». Дверь открылась.
Луиза
                Ты? Сейчас?
Ника
(входя и закрывая дверь)
Не спрашивай, как я узнать смогла.
Мне трудно говорить, но знай, Луиза,
Что на тебя Мария донесла.
Луиза
(мгновенно очнувшись ото сна, испуганно)
Как…донесла? Вот не ждала…сюрприза.
Ника
С Мари небезопасен разговор.
Тебя же – в богохульстве обвиняют.
Здесь очевиден смертный приговор,
Ведь церковь вольнодумцев не прощает.
Мне неизвестно больше ничего.
Донос Марии – ложь, я это знаю,
Но неизбежно действие его.
Прости ей, если сможешь.
Луиза
                Не прощаю.

…Синело небо. Реста поднялась,
Едва заря на небе занялась,
И первые лучи её упали
На стены, что монахиню скрывали.
Ей снился в эту ночь прекрасный сон:
В божественную ризу облачён,
В сиянье солнца, в вышине небес
Пред богом с нею обвенчался Рез.
Любовью и надеждою полна,
Молилась страстно на заре она.
И цвет небес, и цвет счастливых глаз
Был одинаков в этот ранний час.
Они слились в сиянии одном;
Подобен небу на пути своём
И человек: есть тоже солнце в нём.
У каждого из нас оно своё;
Пылало в сердце Ресты солнце это:
Рез богом был и солнцем для неё,
Дороже воли, красоты и света.
…Затем она решила прогуляться,
Подметить, где удобнее бежать,
Затем зайти к Луизе – попрощаться,
Вернуться в келью и до ночи спать.


Закрыв лицо громадным капюшоном,
Закутавшись в монашеский покров,
Она бродила по аллеям сонным
И приглушала звук своих шагов.
Не меньше часа так бродила Реста,
И наконец увидела одно
Удобнейшее для побега место;
Как будто предназначено оно
Для бегства!  Трещин, выступов немало;
Стена пониже, чем в других местах,   
Тень прячет камень, словно покрывало,
Земля пред ним в траве, в цветах, в кустах.
И, удовлетворённая, обратно
Пошла она, к заутрене спеша,
Шепча молитву быстро и невнятно:
Ведь не уста шептали, а душа!..

   Встал день. К Луизе постучалась Реста.
Не видела она, в любви своей,
Безмолвного, отчаянного жеста,
Каким Луиза дверь открыла ей.
Глазами, воспалёнными от слёз,
Луиза посмотрела вдруг с укором;
Поражена её трагичным взором,
Невольно Реста задала вопрос:
«Луиза! Дорогая! Что с тобою?»
Сверкнула под ресницами слеза.
И, прошептав: «Да ничего, пустое»,
Луиза опустила вниз глаза.
Реста
Луиза! Слышишь!.. я сегодня ночью
Совсем, совсем свободной становлюсь!..
Луиза
Я рада за тебя.
Реста
           Ты рада!..
Луиза
                Очень.
Реста
Луиза, знаешь, я всего боюсь:
Боюсь мечтать, и думать, и дышать,
Ведь если убежать мне не удастся –
Я больше не смогу существовать…
Луиза
Удастся. В этом я могу поклясться.
А я могу помочь тебе в одном:
Дать адрес, где ты помощь и участье
Найдёшь, войдя в гостеприимный дом;
Хозяева поймут твоё несчастье.
То бывшие друзья моей семьи;
Переоденься там после побега
/Дадут одежду светскую они/,
И можешь попросить у них ночлега.
Дай что-нибудь, я адрес запишу.
Реста
Нет, лучше на руке.
Луиза
             Дай руку, Реста.
(пишет)

Реста
Луиза, знаешь, я едва дышу,
Так счастлива!.. Ведь я теперь – невеста…   
Луиза
Иди. Живи. Борись и побеждай,
Ты молода. Жизнь очень интересна,
А мне уже становится здесь тесно…
Но ты должна быть счастлива. Прощай.
(Реста поворачивается уходить;
Луиза спешно, будто опомнившись)
Постой! Хочу тебя благословить.
(целует её в лоб)
Прощай.
Реста
       Прощай.
(уходит)
Луиза
            А мне уже не жить…


   Ночь наступила. Мириады звёзд
На потемневшем небе появились;
Была безмолвна роща, как погост,
Стволы, как привидения, светились,
Посеребрённые лучом луны;
Казалось, ночь подавленно молчала
Под тяжестью жары и тишины;
Казалось, с недоступной вышины
Больную сырость небо излучало.
У Ресты разболелась голова.
Она проснулась. Спёкшиеся губы
Она сумела разлепить едва.
В висках стучало тяжело и грубо;
Дрожа в ознобе, поднялась она,
Зажгла свечу. Надрывно сердце ныло,
А сквозь решётку узкого окна
Луна, как глаз усопшего, светила.
Весь воздух сгустком душной тишины,
Сырым могильным воздухом казался;
Как в недрах адской бездны, луч луны
На стенах монастырских обрывался.
Ломилось сердце в рёбра. Из земли,
Казалось, крови бьют ручьи и реки…
Луизу в это время увели,
Подняв с постели скомканной – навеки…
И в келью опустевшую её
Луна глядела горько и уныло…
Когда уходит человек, жильё
Внезапно превращается в могилу…

   Смотрела Реста молча на луну,
Пытаясь тщетно снова сном забыться,
Но не Светило, глядя в вышину,
Перед собою видела, а лица…
В ряду бесчисленных метаморфоз
Всё чаще перед нею возникало
Одно лицо… В нём было первых грёз
И первых монастырских слёз начало…
Когда он был перед её глазами,
Ей становилось радостно, легко…
Окружена неясными мечтами,
Она была не в келье – далеко…
Она бродила с ним по светлой роще
И гладила по лепесткам цветы,
И ей казался мир добрее, проще…
Всегда милей реальности – мечты!
Бежало время. Тяжелели веки,
И грёзы незаметно стали сном…
Спал человек. И в этом человеке
Горела юность факельным огнём.
…Что Ресту разбудило? Ничего.
Иль крик совы, донёсшийся до кельи,
Иль сердце!.. Зов, встревоживший его,
Зов времени: часы, часы летели…
И Реста встала. Сразу, до конца,
Смахнув назойливую прядь с лица.
Луна взошла. Всё кончено. Пора.
Расчётлива в движениях, быстра,
С надеждой посмотрев в проём окна,
Окинув взглядом комнату, она
Бесшумно вышла и закрыла дверь,
Надеясь, что в последний раз теперь.
Никто не слышал и не видел тень,
Что выйти незамеченной успела…
Молчало всё. За этот странный день
Уже вторая келья опустела.

   Рез ждал. Шло время. Вышел он из чащи,
Едва лишь небо начало темнеть.
И сердце с каждым шагом билось чаще,
Но он боялся верить и смотреть…
Он волновался. Вздрагивали плечи,
Но он сидел и всматривался в тьму.
И вспомнил он, насколько было легче
Бежать тогда из кельи самому!
Давно молчало всё. Спала окрестность.
Вдруг шорох… Рез вскочил… но ничего.
Ждать было невозможно для него,
Ведь ожиданье – это неизвестность,
А неизвестность тяжелей всего…
Он долго мучился. Бродил устало,
Смотрел и ждал, когда зайдёт луна,
Но так же равнодушно наблюдала
С высот своих за юношей она.

Прошло часа четыре. Рез решился.
Озлоблен ожиданием и смел,
Он к стенам подошёл вплотную, сел –
И полностью в траве высокой скрылся.

…Луна исчезла. Близился рассвет.
Вдруг Рез увидел тёмный силуэт,
Что возле стен обители возник…
Едва сдержав в груди счастливый крик,
Рез кинулся к нему – без чувств, без слов…
Но до неё донёсся звук шагов…
И Реста обернулась… Это он!
Откинув быстро чёрный капюшон,
Она помчалась… и её глаза
Омыла вновь горячая слеза,-
То было счастье… Вновь – за сколько дней!-
Огонь любви и счастья вспыхнул в ней,
Зажёгся снова молодостью взгляд,
Погасший в келье ровно год назад!..
Она бежала, нимфа тишины,
И звёзды недоступной вышины
Смотрели с восхищеньем на неё,
В ней видя отражение своё…
С лицом, блестящим от счастливых слёз,
Вся в облаке каштановых волос,
Под тяжестью монашеских одежд,
Неся в груди живой огонь надежд,
Она была прекрасна, как мечта,
И роскошью была в ней простота!
Она средь мрака ночи и земли
Казалась воплощением любви!..
Любовь в чертах и линиях жила
Надеждой просвещённого чела;
Казалось Резу, каждый Ресты шаг
Рассеивает предрассветный мрак,
Всё дальше монастырская стена –
И в солнце превращается луна!
/Хоть не было луны на небесах,
Она маячила в его глазах/…
Они схватились за руки… и счастье
Их ослепило, охватив волной…
И им хотелось петь – и в небо мчаться…
Что далее – додумает любой.

А в щели монастырских стен сверкали
Злорадством чьи-то злобные глаза…
Счастливые влюблённые не знали:
Над ними собирается гроза.

Но так обычно в жизни и бывает:
За смех мы платим горечью слезы,
Жара и тишь грозу нам предвещают –
Но кто об этом знает до грозы?

…Деревья на опушке зашумели;
Вставал рассвет… Светлела леса сень.
Неслышно промелькнули там две тени –
И смолкло всё… Зажёгся новый день…
 


Глава 3. «Реста в монастырской тюрьме»

(монастырская тюрьма; подземная камера; Реста одна)

Реста
…Мария! Всё Мария!.. но откуда
Она могла про наш побег узнать?
Нас взяли утром… Мы ушли отсюда
Недалеко – нас повернули вспять…
Мария ухмылялась так победно,
Я плакала, всё в жизни потеряв…
Но веру я утратила бесследно:
Сперва со зла, потом – порассуждав…
Нет! не сломил меня такой удар!
Я стала лучше, выше и умнее.
Уничтожает дерево пожар,
А сталь в огне становится прочнее.
Задумалась над многим я теперь,
Увидела всю гниль богоученья.
Терпеть нас учат молча гнёт потерь,
Но в этом мире гибельно терпенье!
Святейшая монахиня Мария,
Святая мать! Так вот в чём святость их!
Для бога и предатели – святые?!
Поменьше б на земле таких святых!
Что значит – «не убий», когда повсюду
Кто грабит, убивает, тот и свят,
Находят лжесвидетеля-иуду,
По наговору первому казнят?!
Как может бог, всесильный, всемогущий,
Бесчинства церкви кротко созерцать,
Разгул неправедности вопиющей
Не прекратить, убийц не покарать?
Как называть такое божество,
Какому поклоняются вампиры?
Вот суть его! Вот истина его!
А этой лжи не залатаешь дыры.
Одно из двух: иль бога нет на свете,
Иль он вампир, сосущий жизнь из нас,
И что заложено в его завете –
Приводят в исполнение сейчас!
Склоняюсь к первому. Оно логичней.
Я тоже долго верила в божка,
И верить было проще и привычней,
И жизнь ясна казалась и легка.
Да, в библии всё просто и понятно:
Молись – поможет бог в любой беде!
Считать так очень мило и приятно,
Но наяву такого нет нигде!
Да, хорошо считать: кто почитаем,
Живёт спокойно, сыт, одет, богат –
Тот праведен, того святым считаем!
А кто бедняк – тот сам и виноват!
Богат всегда награбивший, конечно,
А беден тот, кто воровать не смог…
Грабитель – праведник, а честный – грешник…
Да что же это за пиратский бог?
Противоречий в жизни слишком много,
Что с библией нельзя соотнести,
В её мирок, упрощенный, убогий,
Не может мироздание войти.
Чрезмерно много с жизнью расхождений;
Кровавый, агрессивный атавизм!
Но через цепь логичных рассуждений
В религии заложен атеизм.
В её антилогичных утвержденьях,
Опримитививших и сжавших свет,
В гоненьях на науку, в заблужденьях –
Всё вопиёт о том, что бога нет!..

…Был долгий вечер. Реста не спала,
Ведь завтра днём – конец, костёр… Волненье
Будило в ней энергию, движенье;
Она ходила в угол из угла,
Не страхом движима, а страшным возбужденьем:
Перед экзаменом так ходит ученик,
Оратор перед важным выступленьем.
Казался бесконечным каждый миг;
То слёзы горло сдавливали туго,
То дикий смех волнения душил;
Одна, во тьме, без солнца и без друга,
Она в себе не находила сил
Терпеть и ждать, и торопила время,
А время так мучительно текло!
Чтоб скинуть тишины и мрака бремя,
Чтоб хоть на эшафоте – но светло!..
И вдруг она устала – от волненья,
От нервной дрожи, холода, движенья,-
И опустилась на пол у стены,
И грёз поток унёс её далёко,
Но и в её безоблачные сны
Реальность пробивалась так жестоко!
Ей снился Рез, но и в виденьях сна
О казни говорила с ним она:
«Рез! Помнишь, как в обители, давно,
Сожгла я над свечой твоё письмо?..
Казалось мне тогда, я сердце жгла…
Письмо сгорело начисто, дотла,
И пепла не осталось от него…
Вот так сгорим и мы… И ничего
От мыслей, чувств, что в нас кипят сейчас,
На свете не останется от нас…»



…Вдруг дверь стальную кто-то приоткрыл,
Раздался скрип… Дверь снова затворилась.
Сон узницы мгновенно прерван был,
Она к жестокой яви возвратилась.
Реста
Кто это? Ника?.. Или мне всё снится?
Ника
Я преклоняюсь пред тобой, сестрица!
Я знаю, мне закрыт такой же путь,
Но вы с Луизой – вот мои примеры!
Вас судят – время вспять не повернуть!
Вы – вестники зари грядущей эры!
Реста
А что Луиза?
Ника
          Как же! Ведь она
В день твоего побега казнена!
Реста
Ты видела?
Ника
        Я там была.
Реста
Она не нарушала свой обет!..
Ника
Святая мать сказала – за безбожье.
Безбожье – признак ереси.
Реста
                О нет,
Безбожье – признак разума. А ты
Была при казни?
Ника
              Да, нас там собрали,
Чтоб показать, какая участь ждёт
Безбожника: её замуровали.
А было так: спустились мы в подвал;
Округлый низкий свод зловещими тенями
От факела, что на стене мигал, -
Давил и угнетал нас и пугал;
Друг к другу робко жались мы плечами.
Напротив было много чёрных ниш,
Примерно шесть – заложенных камнями.
В них были люди… Страшно! «Поглядишь –
И не захочешь быть с еретиками»,-
Шептались мы. Из боковых дверей
Ввели Луизу пастыри из храма.
Она была в лохмотьях, без цепей,
И шла легко, стремительно и прямо.
Нас восхищало мужество её,
Завидовали мы её бесстрашью,
Мы плакали – отчасти за неё,
Но и с досады, что никто из наших
Не сможет так же шествовать на казнь,
Вот так пройти последнюю дорогу!
И исподволь в нас крепла неприязнь
И к церкви, и к священникам, и к богу.
Луиза путь с достоинством прошла,
Остановилась пред своею нишей.
Рыдала я, сдержаться не могла…
Мне крикнули: «Кто слабонервный? Тише!»
Подруги зашептали: «Не смотри».
Обряды исповеди предстояли.
Кого же исповедовать избрали,
Ты думаешь? Доносчицу Мари!..
Я чуть не крикнула: «Ты не имеешь права!
Не смеет исповедовать палач!»
Но слово правды я в себе сдержала;
Тогда остановил меня не плач:
За жизнь свою пустую испугалась!
Какою жалкой я себе казалась!..
В сравненье с той, что смело на смерть шла,
Каким же я ничтожеством была!..
Какое я ничтожество, впервые
Я поняла…  И начала Мария.
«Сестра моя!» - «Я не сестра тебе.»
«Ты принесла ли церкви покаянье?» -
«Мне не в чем каяться».- «С грехом в борьбе
Раскаялась ли ты?» В ответ – молчанье.
«Ты веруешь в Христа и в Бога?» - «Нет».
«Молитвы церкви шлёшь?» - «Одни проклятья».
«Покайся нам в грехах: ведь в двадцать лет
Умрёшь!» - Мария поднесла распятье.
В ответ Луиза громко рассмеялась.
Взметнулись выше отсветы огня,
И тени заплясали, закачались…
«Убийцы исповедуют меня?»
Она, смеясь, распятье оттолкнула.
«Безумная!» - святая мать шепнула.
Мария, крикнув: «Всё равно - с концом!»
Ударила распятьем ей в лицо;
Спросила, подойдя, святая мать:
«Ты ничего не хочешь нам сказать?»
Луиза медленно отёрла кровь
И, отвечая, засмеялась вновь:
«Когда бы я могла не так негласно,
А пред народом смерть свою встречать –
Я б говорила с ним. А здесь – напрасно
Злодеям их злодейства объяснять!
Я сомневаюсь, что преступник сам
Не знает совершённых преступлений;
Зачем мне что-то объяснять врагам?
Они всё знают и без объяснений».
Она ступила в нишу, стала ждать.
Прислужники вносили кирпичи.
Работали умело палачи;
Когда уже в конце святая мать
Последний камень на стене скрепила,
Луиза крикнула: «Я победила!»
И этот голос из сплошной стены
Потряс меня и всех, и я упала…
Ой, Реста, чьи-то мне шаги слышны!»
…Вошёл тюремщик. Ника убежала.

   Спустилась ночь. Последней ночи мрак
Уже напоминал другой, загробный.
Сидела Реста съёживаясь, так,
Как человек замёрзший и голодный.
В её уме бродили сновиденья
Болезненного бреда, забытья:
Ей чудился отцовский дом… семья…
То детских лет мечты и впечатленья…
Видения терялись, уходя…
То песня матери волной в них дышит,
То осторожный перестук дождя,
Стучащегося в окна, в двери, в крыши…
Ей снился третий раз один кошмар:
Она на хорах, в самой гуще люда,
И вдруг там начинается пожар…
И Реста с криком кинулась оттуда…
Вдруг что-то бросило её назад
И стиснуло холодной болью руки…
Чуть слышно застонав от новой муки,
Открыла Реста сонные глаза…
…И поняла…  Гремя тяжёлой цепью,
Она закутала в свои отрепья
Подошвы онемевших за ночь ног,
И, вжавшись в угол, съёжилась в комок.
Хотелось спать. Она тряпьём укрылась
И вновь заснула – ясным, лёгким сном.
Летела ночь…  Луна прошла и скрылась,
И звёзды гасли в сумраке ночном…
Святая мать
На исповедь тебя благословляю,
Иди – тебя с удачей ожидаю.
Мария
Но я боюсь её…
Святая мать
            Девчонку эту?
Ты думаешь, что без тепла, без света,
Прожив приличный срок у нас в тюрьме,
Голодная, озябшая, во тьме,
Она ещё котёнка не слабее?
Ступай, поговори умело с нею,
Ведь только ты умеешь так толково
Всё выспросить у скрытного любого;
Узнай, кто ей с побегом помогал,
Куда она идти предполагала,
И пусть укажет, кто ей адрес дал.
Как я ни билась, всё она молчала!
Ступай же! Вся надежда на тебя.
Плачу, благословляя и любя…
(достаёт деньги)
Мария
Договоримся о цене сперва.
Святая мать
Веленье божье…
Мария
            Нет, я о цене.
Святая мать
Как в прошлый раз…
Мария
             Нет, больше надо мне.
Я думаю, дороже раза в два.
Святая мать
Не зазнавайся! Ты не казнена,
Лишь потому, что мне ещё нужна.
Не я, а ты условья выполняешь;
Довольствуйся и тем, что получаешь.


…Всходило где-то солнце. Где-то там,
За каменной стеной, в недостижимом мире,
Лучи восхода пляшут по листам,
И птицы радостно парят в небесной шири!
Там свет, там жизнь, а здесь – безмолвье тьмы,
Лишь свечки у икон – и те остыли…
И Реста думала: ужели до тюрьмы
Когда-то и они в том светлом мире жили?
Она лежала молча на полу
И с холодом не думала бороться,
Не съёживалась, вся дрожа в углу,
Ей даже не хотелось больше солнца.
Она была в каком-то забытьи,
Реальность поминутно ускользала;
То чудился ей лес, журчащие ручьи,
То милый Рез, то пение хорала…

…Вошла Мария. Реста на локте
Приподнялась, от забытья очнулась…
Увидела Марию в темноте…
И сердце страшной болью всколыхнулось!
Вот та, сгубившая десятки душ,
Доносчица, убийца, гений ада,
Которой прикажи: «Убей, разрушь»-
Разрушит и убьёт, и будет рада!
Одна из тех, кто водворил костры,
Кто вешает и рубит плоть живую,
Кто убивает целые миры,
Кто в жалкий грош не ставит жизнь людскую!
Вот та церковница, тот образ тьмы,
Та грязь, та слизь, то воплощенье бога,
Что их самих повергла в мрак тюрьмы,
Где кончилась их лучшая дорога!..
Взгляд узницы сверкнул в глубокой тьме,
И смелый план созрел в её уме.

   «Что, чахнешь тут? Со скуки иль с тоски?
Но не скучай: казнят тебя сегодня,
И в ад пойдёшь, отступница господня!
С костра – и сразу к дьяволу в тиски!»
…А Реста тихо подняла глаза,
И что-то так же тихо прохрипела,
И тихо театральная слеза
Сползла с ресниц и тихо заблестела…
«Подай икону…ближе… Наклонись,
Дай мне смиренное благословенье,
Своей святой рукою прикоснись;
Да, я грешна, но жажду очищенья…»
Приблизилась Мария и, склоняясь,
Крест поднесла с улыбкой лицемерки.
Вдруг шорох, шум боренья…  И, смеясь,
Её душила Реста; та рвалась…
Стремясь спастись от приближенья смерти…
Реста
Предательница! Мри, как грязный пёс!
Тебя бы утопить в потоках слёз,
Которые из-за тебя лились!
В крови тобой убитых задохнись!
Ты думаешь: я голодна, слаба?..
Нет, волю закалила мне судьба!
И хватит сил ещё в моих руках,
Чтоб задушить тебя в стальных цепях,
От нечисти такой – избавить мир!
Смерть, смерть тебе, доносчица, вампир!..
Луиза замурована в стене,
Костёр тобою уготован мне,
А сколько будет после нас таких,
Людей, в доносах названных твоих?!
Слабей, предательница, издыхай!
Да не молись, не попадёшь ты в рай!..
Мне эта цепь навешана тобой:
Себя ты душишь собственной рукой!..
Мария
Но это самосуд!
Реста
             Да, самосуд!
Предателям пощады не дают.
Их душат, как взбесившихся собак,
Без разбирательств и судов: вот так!
(сдавливает ей горло)
Мария
А!..

     Тело Реста отшвырнула прочь.
Сейчас и мать бы не узнала дочь:
В лохмотья превращён её наряд,
Глаза безумной радостью горят,
Кровь на цепях, на сжатых кулаках,
И дикая улыбка на губах.
«Всё кончено! – вдруг крикнула она.-
Луиза! Слышишь? Ты отомщена!
Рез! Мы с тобою будем казнены,
Но сколькие от смерти спасены!..»

(камера Ресты; Реста в углу, святая мать и
 тюремщик, заворачивающий тело Марии в ткань)
Тюремщик
(крестясь)
Блаженная!..
Святая мать
       Она разумна.
Тюремщик
                Что вы!
Легки ли еретичества оковы?
Ей тяжело и так; что ж мучить зря?..
Реста
Зачем меня жалеть? Моя заря
Была ясна, и я довольна ею,
А на судьбу свою роптать не смею:
Я счастлива; так будь же счастлив ты!
Тюремщик
(крестясь)
Блаженное дитя!
Реста
             Мои мечты
Вполне сбылись… Лишь об одном молю:
Погибнуть рядом с тем, кого люблю!
Святая мать
Умело заговариваешь зубы.
Рез врал, что ты бесстрастнее Гекубы,
И он в тебе разжёг любви пожар
Одной лишь силой сатанинских чар,
В грехопаденье лишь его вина,
А ты должна быть освобождена…
А ты что врёшь?
(тюремщику)
             Поди, старик, отсюда!
Тюремщик
Благодарю, святая мать Гертруда.          
(уходит с телом Марии)
Святая мать
За что Марию?
Реста
          Жизнь не для иуд;
Доносчику, известно, первый кнут.

Святая мать
Сейчас придут из церкви за тобой.
Жди и молись! Путь в ад тебе прямой.
(уходит)
Реста
Сейчас придут. Ну вот и всё… Во мгле
Конец исчезнет – там же, где начало…
Сейчас придут. Пусть будет на Земле
Мир без религий, так, как я мечтала!
(поёт)
Всё будет, как мне хотелось,
Всё будет, как не сбылось.
Всё будет! Заря зарделась,
Только бы время быстрее неслось,
Только бы время быстрее неслось,
И кресты прогниют насквозь!
Это судьбы решенье,
Это без измененья
Воплотится в жизнь, воплотится в жизнь,
Воплотится…
Никто не сможет его отменить,
Никто не сможет его осудить,
Никто не сможет с пути свернуть,
Это существованья суть!
Это существованья суть!
 
Глава 4. «Казнь Ресты»

…Высокий, наспех сделанный помост.
Вокруг – толпой забитая площадка.
А у помоста вытянулись в рост
Суровые блюстители порядка.
Шумит народ, волнуется народ;
Он знает всё, что здесь произойдёт,
Свидетель постоянный частых казней.
Сценарий их один из года в год.
Толпа людская ширится, растёт:
Ребёнок жмётся к матери в боязни;
Тот молчалив, с непрошенной слезой;
За ним – друзья смеются и болтают;
Там два сановника между собой
Преважно о финансах рассуждают;
Доносчик тихо бродит по рядам,
Томятся равнодушные зеваки;
А пара юная, предав себя мечтам,
Беседует о предстоящем браке.
Но тише!.. Осуждённые взошли
На эшафот – и молча встали рядом.
Они вниманье тотчас привлекли,
Мишенью стали любопытным взглядам.
Святой отец прошёл на возвышенье.
Утих мгновенно всякий разговор,
Замолкла площадь: слушать обвиненье
И вслед за ним идущий приговор.

Pater
От имени Святого Доминика
И верных псов, служителей его!
От имени Праматери великой,
От церкви, католичества всего!

Вот грешница и грешник перед вами:
И не смотрите, что они юны!
Их души тяжелейшими грехами
В их возрасте уже отягщены!
Рез – бегством из обители святой,
Гордыней, нарушением обета;
А Реста – кроме этого – хулой
На господа, на церковь нашу… Это
Не всё ещё! Она убийца!
Реста
                Да!
Убить предателя – не преступленье!..
 Pater
Убита ею девушка – звезда
Господняя, пример любви, смиренья!
Мария бедная монахиней была,
Была послушной, кроткой и смиренной,
И вот со злом в сраженье полегла,
От рук нечистых грешницы презренной!
Реста
Мария «бедная» предателем была,
«Смиренность выставляла лицемерно,
И принесла невинным столько зла,
Как истинный доминиканец!
Голос из толпы
                Верно!..
Реста
Убила я её, чтоб защитить
Ещё десятки судеб от крушенья;
Опасно, если бы остался жить
Такой «пример монашьего смиренья»!
Pater
Но восторжествовала справедливость!
Реста
Восторжествует, если победим!
Pater
Узрев неисправимость и строптивость,
В урок и назиданье молодым,
На смерть их божья церковь осудила.
Пусть с ними, с этой плотью, в их телах
Погибнет злая дьявольская сила,
Что движет ими в мыслях и речах!
Казнь без пролитья крови и без яда
Им суждена. Аминь! Господь велик!
Плачь, кайся, грешник, пред вратами ада!
Плачь, грешница! Настал последний миг!
Реста
Вы зря меня унизить так стремитесь!
Отрадно мне, что ухожу в мир тьмы!
Коль вы казните, значит, вы боитесь,
Коль вы боитесь, значит, мы сильны!
Pater
Что в оправданье, грешница?
Реста
                Молчанье.
Pater
Что, признаёшь грехи ты за собой?
Реста
Когда есть правда – жалки оправданья.
Мне ль их искать – ведь истина со мной!
Фанатики! Ответьте вы народу:
Кто дал вам право запрещать любить,
Лишать людей и счастья и свободы –
И по доносу ложному казнить?!
Pater
То нужно богу. Всё во имя бога…
Реста
Во имя бога? Что ж, судите строго!
Кровавым следом войны пролегли.
Убито невиновных было много.
Ища добычи, денег – их вели
Убийцы-хищники «во имя бога».
Заветы бога: свет, добро, любовь!
Но непрерывно рыскают по миру
В людском обличье алчные вампиры,
«Во имя бога» пьют людскую кровь!
Вы говорите, создал нас творец,
Как создаёт творения ваятель,
Взяв самого себя за образец?..
Какое же чудовище – Создатель!..
Pater
Молчи, не смей!..
Реста
             Нет, Pater, не молчу!
Я не могу молчать – и не хочу!..
Фанатики! Возмездие придёт!
Погибнем мы – продолжат дело братья!
Мечом на ваши головы падёт
Моё – и всенародное – проклятье!
Ни внешне мирный вид кровавых ряс,
Ни ханжеские речи, ни иконы –
От Немезиды не укроют вас,
И сокрушат религию законы!
А вся эта символика? Кресты?
Они и над церквями, и у гроба!
Вот аналогия! Вот бездна пустоты,
Вот тьмы ненасытимая утроба!
Гроб – церковь! Церковь – гроб! Вот где конец
Новаторских идей, путей, дерзаний!
Настанет век, когда мы, наконец,
Поставим крест над всякими крестами!
Религии по сути все равны:
Сионская звезда с шестью концами,
И этот крест, и Будда… Все нужны
Лишь для того, чтоб груз своей вины
Свалив на «бога», власти «небесами»
Могли свои бесчинства оправдать;
То, что с народом вытворяют сами,
Удобно «божьей карой» называть.
Учить богатых грабить и тиранить,
А бедноту – насилие терпеть,
Всегда молчать и господина славить,
Когда он над тобой заносит плеть:
Вот суть религии, вот веры назначенье!
Бесправье, беззаконье укрепить,
Свободу уничтожить в колыбели
И гнев народный в корне придушить.
Но будет час, когда народ восстанет –
И уж никто его не усыпит
И вновь в тенета ваши не затянет!
И атеизм на свете победит.
Погаснут, канут в прошлое костры,
Религий не останется на свете,
И станет сказкою для детворы
Кровавый пепел наших лихолетий.
Мы жили честно. Отдаю костру
Всю жизнь – клубок полётов и падений…
Но светел путь грядущих поколений –
И потому с надеждою умру.
Мой дух без исповеди отойдёт:
Грешна пред вашим богом я, злодеи!..
Но у меня один лишь бог – народ,
А перед ним вины я не имею!
(Ресту и Реза обкладыват хворостом)
Pater
Молись!
Реста
     Я атеистка.
Рез
             Я молю!
О господи!
Реста
       Ты молишься?
Рез
               Помилуй!
Реста
Не понял ты меня. Но я люблю,
Люблю тебя и набожным, мой милый!
Меня поймут потом, тебя – сейчас;
Что ж, каждому свой срок, и путь, и час!
Я для того и рождена на свете,
Чтоб людям попытаться объяснить,      
Что есть религия, а не избегнуть смерти.
И даже смертью правду утвердить!
Смотрю в столетия: плачевна участь церкви!
Религии дорога коротка,
А атеизму – сквозь борьбу и жертвы –
Проложен путь на многие века!..
(хворост поджигают)
Рез
О Господи!..
Реста
        Умолкни, не молись!
Умрём и вместе с Вечностью сольёмся!
В столетьях отзовётся наша жизнь!
Мы победим – и в будущем вернёмся!..
(звучит прелюдия А.Скрябина ор.11№20, являясь
как бы непрерывным продолжением её слов)

… Их пепел и костров остывший след
Дошёл до нас сквозь толщу мутных лет
…А сколько уничтожено таких
В тот страшный век – до них и после них?..
С их гибели прошло немало лет.
Прошёл террор шестнадцатого века,
Мораль сменилась, изменился свет –
Идёт вперёд развитье человека.
Четыре сотни лет всего прошли –
А мир переменился совершенно;
Всё совершенней техника Земли,
Меняется и дух – но постепенно…
Но многие издержки тех веков
И в современном мире существуют:
Хоть не казнят уже еретиков –
Но церкви строятся и не пустуют!
Но кровь десятков тысяч смыть нельзя,
Нельзя предать прошедшее забвенью!
Всегда в крови религии стезя,
Она – орудие уничтоженья!..
Изгнания. Распятия. Костры.
Кровавые крестовые походы.
В безумие введённые народы…
Вот – страшный счёт бессмысленной игры!
А прадеды молили об одном:
О мести!..  Мы же, правнуки и внуки,
В притоны инквизиции идём,
Забыв их неоплаченные муки!
Но кровь десятков тысяч смыть нельзя,
Покрыть их трупы саваном забвенья!
Всегда в крови религии стезя,
Она – орудие уничтоженья.

… Кто верит в бога? Горестный вопрос.
Каким богам не поклонялись люди,
Кому народ жертв на алтарь не нёс:
Христу, Аллаху, Яхве, Зевсу, Будде!
Но в недрах всех времён и всех веков,
Из дебрей рабства и капитализма,
Таясь от торжествующих богов,
Горела искра – искра атеизма!
Она таилась в людях и ждала,
Ждала борьбы решительного мига,
Когда созреет для неё земля,
Облепленная накипью религий.
И час настал: перед богами страх
Открытиями рушила наука.
Новаторов сжигали на кострах
Во имя  «очищения их духа».
Но то была агония… Трави,
Бей, жги – но должен ты свой пыл умерить:
Что солнце вертится вокруг Земли –
Уж не заставишь никого поверить.
Бог выжил; век открытий миновал;
К рукам прибрав открытия учёных,
Религиозный мир сильнее стал,
Поправив обветшалые законы.
Прошло под новым игом пять веков,
Народ восстал, и в бликах коммунизма
Костром взметнулась искра атеизма
Над трупами поверженных богов.

 =========================