Новый Конёк-Горбунок

       Предисловие

Не вотру я в ваши уши
Гаррипотеровской чуши,
Ни зелья, ни суперзнаний,
Ни дурацких заклинаний.
И трудясь над прототипом
Не всучу вам фразы типа:
“В старину в селе  летала
Баба Дуня из металла”,
Не споёт вам воин света
С терминатором дуэтом,
Нет и шоу разных филей,
Ни больных, ни простофилей,
И не будет про китайца,
Про дерущегося братца.
Чтобы экшены читать
Нужно ссылку здесь нажать.

Рассмотреть хочу в проекте
В поэтическом аспекте
Как прошла в двадцатом  веке
Жизнь простого человека
По фамилии Конёк,
С добавленьем Горбунок,
Совпаденье, прямо скажем,
С очень знатным персонажем
Совершенно здесь случайно,
Может даже и нечайно,
А фамилий, лишь спроси,
Много разных на Руси
Есть Отец, есть Молодец,
Есть Жара и Холодец
Есть Зима, Весна и Лето,
Экскаватор и Газета,
А вон балуются дети:
Вова Путин, Д. Медведев,
Есть Могильный – Лиходеев,
Клименков есть и Макеев,
Досвиданья, Шило, Слива,
И Невинный, и Счастливый.
Каждый сам себе продолжит,
Если он такое сможет.
Ну а мой герой - Конёк,
Смог, мне видимо помог. .
.Наш Конёк то - он простой,
Но случались с ним порой…,

Не полезем сразу в грядку,
А начнём всё по порядку.

Четыре с половиной

Вот Назимиха – село,
Жить там, знамо, весело,
Там работай, не ленись,
И на бога положись,
Есть на что там покреститься,
Есть кому там поклониться,
Церковь там стоит святая
Чудотворца Николая
Её Бибиков создал,
Пугачёва что пленял.

В общем жили там селяне,
Как Кустодиева пейзане,
Там не даром говорится
Что кормилица –землица,
По росе траву покосят,
А сухую в стоги сносят,
Там коровы пожуют,
В стойло вечером идут,
Из тугих сосков легко
В вёдра льётся молоко,
Хорошо в пахучем сене,
Полежать на воскресенье,
В детство дальнее вернуться,
В синий омут окунуться
И погладить лоб бычка
Что по кличке “ВЧКа”,
К декабрю как срок подлезет
Не так жалко будет резать,

Там поют на летней зорьке
Девки песни хором звонким:
 “Коля, Коля, Николай,
Сиди дома не гуляй,
Не ходи на тот конец,
Не носи девкам колец”
Серафима Горбункова,
Что ни вечер - к девкам снова.
Там плясунья молодая,
Развесёлая, смешная,
Пела, пела и колечко
Закатилось к ней в сердечко,
Вышла Сима - наша краля
За красавца Николая

В церкви божьей их венчали,
Свадьбу всем селом играли,
И на сельский весь окрест
Нёс им счастье благовест.
Даром хлеб они не ели
Соловьи не даром пели
И в любви земной своей
Трёх родили сыновей.
Деток в церкви окрестили,
В вере божьей их растили.

Тут нагрянула война,
Растреклятая она,
От неё одна напасть,
Беспощадна к людям власть:
Мужиков в окоп загнать,
Баб заставить горевать.
И в шестнадцатом году
Николай попал в беду
Раз в  химической атаке.
Наступали австрияки,
Хлор в окопы запустили,
Много русских отравили,
И от легочной он раны
Заболел и умер рано.
Лёг  в могилу   мужичок
Под фамилией Конёк.
Перед смертию сказал,
Что когда он воевал,
Ситуации бывали,
Что подряд всех убивали.
Люди ж  чудом выживали.
Чудо мне не перепало,
Вот и смерть моя настала.
Младший сын упёртый был,
Эту фразу не забыл.

Сима бедною вдовой
Стала серою весной
И остались дети тоже
Сашка, Жорка и Серёжка,
Десять, восемь, шесть подряд
Возраст был у тех ребят.
В жизнь вела её рука
Три Конька, три Горбунка

Царь с войной пока возился,
Большевизм на Русь свалился
   И пока народ судачил,
   Воевал, гулял, батрачил
Загнан был  в немецкий “изм”,
С продразверсткой коммунизм.
Разведённый люд  по классам,
С цветом белым, с цветом красным
Меж собой сцепились, ясно.,
Чрез войну, разруху, голод
 Встал конвоем серп и молот:
“Эй, ногами шевели,
В коммунизму побрели”.

Время движется вперёд,
С ним Серёжка наш растёт.
Нравом в маму он весёлый,
Статью в папу заточенный,
Словно утро светел он
И природой одарён.
Оседлает мальчик палку
И во двор играть в лошадку,
Головой тряхнёт жилец,
И заржёт, как жеребец
Ножкой стукнет, как копытцем,
Как по улице промчится,
А за ним друзей отряд,
Жеребцами также мчат.
И народ весь: ”Ну, Конёк!”,
Жеребёнок Горбунок!

А потом пора настала,
Лез Конёк, куда  попало,
Любопытствовало чадо,
Знать ему всё было надо
Молотилкой молотили
И его не уследили,
Было пальцев ровно пять,
В молотилку руку, … – хрясть,
И тащили из машины
Лишь четыре с половиной.
Как пораненную птичку,
Повезли Конька в больничку
Вслед ему: “ Держись, Конёк!
Испытатель Горбунок!”

Ампутированный пальчик,               
Для Конька стал чуткий датчик,
Напряжений, отклонений,
Судеб разных сопряжений,
Через рану в тело прямо
Шла космическая карма,
Понял это он не сразу,
Потихоньку, раз за разом
Светом разум наполнялся.
Им как крепость охранялся.

 Раскулачивание в сёлах,
Изучали мы все в школах,
У богатого –  отнять,
В лагеря семью сослать.
И несли в село те беды
Большевицкие комбеды.

Старший брат Конёк женился,
Важный стал, остепенился,
Тесть его был середняк,
Не богач и не бедняк,
Был умён, не сильно пил,
И  трудом крестьянским жил,
И отдал он дочку Машу
За старшого брата Сашу.
Ну и младших пожалел,
Их заботою  согрел

Как-то раз Коньку  близ к ночи
Стало вдруг тревожно очень
Видел он в каком-то списке
Промелькнул как бы  Бутырский,
И что завтра к ним придут,
Дом разграбят, скот сведут
А к семье солдат приставят,
И на станцию отправят.
И Конёк наш встрепенулся,
Головой вперёд нагнулся,
Незаметно к ним примчался
И в окошко постучался.

И всю ночь семья копала,
 Всё что можно зарывала,
Скот в овраге укрывала,
След копытный заметала.
Утром к ним пришёл комбед,
А что было, того нет.
Там где хряка были хрюки,
Крыс повесился от скуки,
Где зерна запас хранился,
Пёс цепной в гостей взверился,
Маслобойка где стояла,
Лишь ботва одна лежала.
Их комбеды обыскали,
Для приличья покричали,
И свалили восвояси
До  соседа  дяди Васи,
А Конёк их вёл в тревоге
Синим взглядом до дороги.
И смотрел как победитель,
Светлой силы повелитель.

Так Конёк уже подрос,
Что пушком вовсю оброс.
Ты на девок не гляди,
Надо  в армию идти.
Ах, куда же ты, Конёк,
Ах, куда ты?
Не ходил бы ты, Конёк,
Во солдаты!
Это армия была
 “Недалече от села”
Порт по имени Находка.
Развесёлой сельской сходкой
Провожались новобранцы,
Пили, пели, дальше танцы,
Пасадобль Рио Рита,
В жгучем танго Кумпарсита,
То “цыганка”, то Утёсов,
Граммофон даст без вопросов.
Ну  а пьяный отставной
Тост сказал всем заводной:
Ты, Конёк, чтоб так  шагал,
Бегал, кучно в цель стрелял,
Был смелей врага, сильней
И умом его быстрей,
Чтоб отчизну защищать
Аж на всю ядрёну мать!
Икнул, рыгнул. извинился,
И под стол мешком свалился.
И сельчане: “За Конька!
За солдата Горбунка!”
Балалайка заиграла,
И толпа вслед заплясала.

Дым несётся с паровоза
Рельс визжит свиньёй с мороза
Даль такая,- край не видно,
Вот японцам и обидно
Вихри снежные взлетают
Щёки кровью полыхают,
Сердце в небо к звёздам рвётся,
Свет их в душу прямо льётся,
А Сибирь тайгой колышит,
Будто времени не слышит,
Тыщу лет, а может год,
Счёт она здесь не ведёт.
Держит путь свой на восток
В эшелоне наш Конёк,
Край далёкий охранять,
От японца защищать!

      Война

А в Германии весна,
Там к концу идёт война
Как у нас, сирень цветёт,
Соловей в кустах поёт,
На дорогах  танки, мото,
Артиллерия, пехота.
Вон гвардейские катюши:
“Расцветали яблони и груши,”
Повара и те  на марше,
На ходу готовят каши.
Самолёты низко  мчатся,
С немцем быстро рассчитаться,
Генерал с штабною свитой
В джипе с фарою подбитой,
Не мигалкой всех пугает,
Матом путь свой расчищает.
.Дальнобойные же  пушки,
Разместились на опушке,
Бу-у-ум! Бу-у-ум! Залпами палят
И сметают всё подряд .
.
И военная армада
Шла туда, куда ей надо.
У неё приказ один:
Направленье на Берлин,
Немца в логове дожать,
Над рейхстагом флаг поднять!
               
Навалились всем народом,
И талантом, кровью, потом,
Дотянули до парада,
Это главная награда.
Как закончили с войной,
Все  потопали домой.
Мужикам дано понять,
Населенье пополнять.

И войну всю год за годом,
С этим Гитлером уродом,
Не беря ни дня отгул,
Коренной как конь тянул
Старший лейтенант Конёк,
В дополненье Горбунок
С огоньком от папироски
Средь своих был свой он в доску.
Скажет шутку, сам  заржёт,
А когда он руку  жмёт
Говорит чуть-чуть повинный:
Вам четыре с половиной
.У Конька на кисти правой
Указательный был с травмой:
Молотилкой молотил
И пол пальца отрубил.
Для  курка – давно привык
Средний палец, словно штык
Видно всем издалека
Что душа его легка,

Но “петух” когда нагрянет,
Командир как грозно взглянет,
Рявкнет так, что не перечь,
Может голову отсечь.
Случай был, в бою, в запал,
Паникёра расстрелял.
А когда мгла отошла,
Так терзалася душа!
Силы снова собирал,
И геройски воевал.

Вот приказ летит по роте,
Никаких тут “тётей – Мотей”,
Всё ненужное отбрось,
Миномёты к бою …то-о-о-всь!
 Глядя в немца сквозь прицел
Смотрит, кто ещё там цел:
И кричит пуская мины:
“Вам четыре с половиной”
Мины злобно скрежетали,
И фашистов зачищали.
И мышей взрывная сила,
Тоже, как людей косила.
И когда он наступал,
Иль атаку отбивал,
Было меньше всех потерь,
Ты мне на слово поверь,
Ясно дело, и наград
Было больше у солдат.

Хоть Конёк в боях проверен,
Каждый день он не уверен,
Что под вечер будет жить,
Беломор- канал курить.
Жив, курилка? Ну, пока!
В гряз опять, опять в снега.
Как зарядит неспеша
Перед сном свой ППШ,
Из планшета лист достанет,
И письмо домой катает:
“Жив, здоров, как все воюю,
Бью врага, по вас тоскую,
Обнимаю и целую”.
Ясно, быстро и немного,
Здесь с цензурой очень строго

С утречка - на пулемёты
Героической всей ротой,
Чтоб высоточку достать
И пол ротою там пасть.
Ночь. Солдат окоп копает
В него тяжести таскает,
И опять он не помыт,
И бывает редко сыт,
Но, а чаще он… убит,
Ещё чаще изувечен
На всю жизнь культёй отмечен.

Друг за другом шли в нахлёстку
Фронтовые перекрёстки,
Нет страшней в них рукопашной,
На заросшей русской пашне
Раз пошла такая сеча,
Рассусоливать здесь неча!
Со свирепым русским матом
В рылы били  без пощады
С беспредельной жаждой рвать
Немца на любую часть

Солнце майское светило,
Жатву смерть свою косила,
У Конька друг умирал,
Он кишки все растерял
Напоследок маму звал.
Что в конце, и что в начале.
Мамы в люльках всех качали.

У дороги, на пригорке,
Где зверушки роют норки,
Скромный памятник стоит,
А под ним солдат лежит,
И в могиле видит он
Лишь один священный сон:
Под победные  знамёна,
Полк гвардейский встал  в колоны,
Он встаёт со всеми рядом
Неповерженным солдатом!

Да, война была огромна,
Как вселенная бездонна,
Сквозь котлы, атаки, шквалы,
Миллионами теряли.
А бездарные стратеги,
А в каком их нету веке?
В сорок первом пролетели,
Чуть страну не просвистели
И солдата не жалели,
Победили, но с трудом,
Не уменьем, а числом.
Если не солдат бы русский,
Немцу были б вы закуской.

День победы не отнять,
Будем помнить, поминать               

   Стойка на руках

И наш ротный командир,
Этот весь кромешный пир,
Эту бойню - заварушку
Протоптал  на всю катушку
Под Варшавою Конька
Подконтузило “слегка”.
Лишь мычал, не говорил,
Но с друзьями водку пил,
Чтобы “стрессы оттянуть”,
Чтоб “забыться и уснуть”.
Шла война, что говорить,
На войне нельзя не пить.
Если надо – напивайся,
Человеком оставайся.
Как сказал индийский Неру,
Каждый знает свою меру.
Хоть контужен, но в попойках
На руках он делал стойку.
Центр вниманья просто так
Делал фирменный свой знак.

После пьянки, но и до
Точно копи Бельмондо.
Счастья свет в его очах,
Хлам больничный  на плечах
Лучшей доли не просил,
На все сто он просто жил,
Наде письма посылал,
Встречи скорой ожидал.

Под Калинином Надежда
С сыном мужа ждёт прилежно,
Сын его – а кто ж, Серёжка!
Из мякины во рту соска,
Только выскочил на свет,
Ничего покушать нет.
С мамкой прятался в лесах,
Гнал куда от немцев   страх
Бомбы с неба в них кидали,
Под мешками в ямах спали
И малец, как весь народ,
Тёр весь этот  переплёт,

После докторских обходов,
Моционов и уколов
Отдыхает наш Конёк,
На кровать больной прилёг,
Жизнь свою перебирает
В планах будущих витает:
Как закончит он с войной,
Как пойдёт к себе домой,
Где лесочком, где мосточком,
Где ракитовым кусточком,
На затылочке фуражка,
В рюкзаке со спиртом фляжка,
Грудь, конечно, в орденах,
Завоеваны в боях,
С благодарностью Главкома,
С направлением парткома,
Как войдёт к себе домой.
Весь до косточки живой
Как семью к себе прижмёт,
Как сбежится весь народ
Как в селе да на приволье
Хором грянет всё застолье,
На коленях сын! Куда ты!
И жена рукой обнята!
И в душе запели трубы,
И заныли даже зубы,
Что придётся как- никак
Сделать стойку на руках,
Но мечты здесь прерывают
И к начальству призывают.

Казус с папой приключился
В той  больнице, где лечился,
Тип один, с кем он лежал,
На Конька вдруг на накатал,
Шибко видно был больной,
И в мозгах случился сбой:
“ Мол, Конёк наш, не немой,
Что шпион он подсадной,
Что пора разоблачать,
Как врага его кончать.”
Смерши тут же прискакали,
Белы ручки заковали,
Ну а там, где он сидел,
Там расклад один - расстрел.
Проще было жизнь лишить,
Чем на волю отпустить.

Вот на нарах он лежит
И проклятия мычит.
Му да му, Му да му
Ну и влип я в кутерьму,
Заварилась круто каша,
В плен, как фриц, попал я к нашим.
Не помыться и не смыться,
Легче взять и застрелиться.
Я же русский, не преступник,
Где же, кто же  мой заступник?
Вспомнил тётку Ефросинью,
Как она в платочке синем
За него святых молила,
И на фронт благословила.
Встал на руки, тары- бары,
Прыгать стал на них по нарам
Вдруг в нём разум прояснился
И молитвой осенился,
:
“Отче наш на небеси,
 Ты мя, Господи, спаси!
Дай  мне в жизни всё успеть,
Прежде чем приму я смерть,
Дай мне силы, лучшей доли,
На земле побыть подоле
Хоть в родных чуть –чуть остаться,
На их зовы откликаться.
И войны пройти сквозь беды,
И добраться до победы.
Да светиться твоё имя
В голове моей незримо!
Всё, я мысленно крещусь,
В твои руки отдаюсь
Аминь!

Посмотрели  бы вы сами
Как  он думал вверх ногами.
Опустился  он на локти,
Будто где скребутся когти,
И счастливо  просиял.
В темноте он увидал,
Православный крест мерцает,
Силу духа укрепляет.
Мозжечком Конёк напрягся,
Снова в стоечку собрался
Крест, как солнце, озарился ,
Задрожал весь, заискрился
И пронзивши всю тюрьму,
Пш-ж-ш! Лучём сверкнул во тьму.

Конёк-Горбунок и Сталин

Древний кремль величальный,
Над Москвой навис печальный,
В этот век не повезло,
От кремля исходит зло,
Что он может людям дать?,
Лишь туристов напугать
Из Тибета Шамбалой -
Ленин с мёртвой головой.
Поддаёт и колумбарий
Крематорный запах гари.
Те, кто был в веках  царями,
Ныне названы врагами
А где шло богослуженье -
Духа там отмороженье,
И в подвалах залпом  хлёстким
Убивают отморозки.
В общем, мрачная картина,
И, как в смог, концов не видно.
 
Сталин здесь и бог и царь –
Генеральный секретарь.
(Слово “Сталин”  - не “весло”,
И Остапа понесло.)
И в стране он Number one,
Ну и влип ты здесь Билан
Власть свою сей маргинал
Словно куш в игре сорвал.
И в стремлении  к  насилью
Этот зверь терзал Россию.
“СССР”  ей кличку дал,
И в ГУЛАГ свой заковал.
В Гугле нашенских ребят,
До сих пор ещё сидят.
С грузом “Братские народы”
В Магадан слал пароходы.
Трудовой энтузиазм –
Зон  измученных маразм.
В Туруханске злой от мошки
Валенком ударил кошку.

А народ, как тот горбатый,
Вечно ходит виноватый
За разгромы, плены, беды,
А ему одни “победы”.
Он на всех печать поставил:
“Ты совок.  Иосиф Сталин”.
И с печатью,- видно это,
Ходим мы  по белу свету
Как тату не оторвёшь,
Лишь потомками сведёшь,

Я в таймаут попрошусь,
Хоть немного отдышусь.
Может, хочет кто добавить?
Если надо – просим славить,
Ведь сейчас не просто так,
Демократия никак.

Но в  кремле Иван  Великий
Укрывал святые лики,
Их как воин охранял
Их надеждой утешал.
Вдруг, свалившись из-за туч,
Прямо в купол бьётся луч,
По закону отраженья,
И по божьему веленью
Преломился луч в окно.
А внутри идёт … кино,
 Там уже и свет погас:
“Сталин думает за нас”.
Тут врывается реклама,
На кастрюлю смотрит дама,
И звучит другой приказ:
“Тефаль” думает за нас.
Где здесь правда, где обман?
То кастрюли, то тиран!
Сталин- наш главнейший бренд!
Нам выкатывают бред,
Креативщики всё знали,
Сленг у Сталина украли,
А за это есть статья,
Всё же фильм продолжу я.

Вот сидит, нет…
Вот присел “Великий Сталин”
Он делами весь завален,
Ни вздохнуть ему,  не охнуть,
Время нету водки дёрнуть,
Столько замыслов роится,
Даже некогда помыться,
Время нет усы побрить,
Кителёчик заменить,
И в носке его дыра,
Зашивать уже пора.
Табачищем дурно пахнет,
Над расстрельным списком чахнет,
Ведь одно из главных дел
Это список на расстрел.

Трубку снова набивает,
Чёрный юмор напевает:
“Это ж надо так уметь, -
Ежедневно сеять смерть,
Чуть зевнёшь, и ты уж в пасти
Уголовника во власти,
От меня не отскребёшься,
Только чудом лишь спасешься, вай, вай, вай!
Я любовник смерти пылкий
Как маньяк  смотрю в затылки,
В них гуманно и без схем
Шлёпнуть друга – нет проблем. 
Не успеет он и ёкнуть,
Уж мозги на стенах сохнуть,  вай, вай, вай!
Что там Вий  иль Дантов ад,
Иль мучитель дам де Сад -
Это просто детский сад!
У меня  мои мальчишки,
Не читая этих книжек
Всю страну так рас…чат,
Что Батый от горя плачет.
Бес большо-о-ой был - наш Ильич!
Запустил такую дичь!  вай, вай, вай!”

Вот он списочком развлёкся
На какой - то миг отвлёкся,
Вдруг зубами заскрипел,
Почернел, остолбенел,
Обернулся – Мать родная!
Уже старая, больная,
Супротив его сидит,
Еле слышно говорит:
“Бедный Ёся, бедный Ёся!
Тебя папа в детстве бросил,
Нехороший папа твой,
Потому - то ты и злой,
И зачем же ты залез
В исторический процесс.
Что ты делаешь? Всем видно!
Пред соседями мне стыдно!
От тебя всем столько горя!,
Возвращайся лучше в Гори,
Мамалыгой накормлю,
“Сулико” тебе спою!”
И сказала на прощанье:
“Божье ты всем наказанье!”

Чудеса! У Кобы слёзы
Продавца сухой мимозы
В восьмимартовском морозе?!
И пошли у Кобы “гонки”,
Кадры из последней съёмки
Триллера от   Тарантино
Про кровавого грузина.
Началось с того, что Ленин
В перестрелке был застрелен,
В мавзолей же, вот те так?
Поселён не тот мертвяк.
Потекли потоки  крови,
Воплей, стонов, дикой боли,
Из окон текли, полов,
Из под стен и с потолков,
Из дверей, коммуникаций,
Из доносов и реляций,
Это всё -  цена “побед” -
Миллионы жизней лет!
И поток  быстрей вращался,
И в воронку превращался.
И потом он в жгут скрутился
С хлюпом в рот вождя  ввинтился.

За живот держась рукой,
Потрясая головой
Захрипел Джугаев: “ Бэрья!
Ты людей пытаешь двэрью,
Ты! Заплечных дэл мастак!
Ты не маршал, ты,  дурак!
Пачему Конёк здэсь  в списке?
По какой ещё записке?
Он нэ нэмец, он нэ мой,
Отпускай его домой.”
Помолчал: “I’m very ill!
Мне работать нет уж сил”
В туалет пошёл, поплакал,
Валерьяночки накапал.
И водой ополоснулся,
В кабинет опять вернулся,
И сказал он: ”Как хотите,
Без меня теперь живите,
 Уезжаю в Гори я,
Жить мне дальше так нельзя!”
Список снова покрутил,
И домой всех отпустил .
 
Чудо божие свершилось,
И молитва утвердилась.

 Чудесное излечение

Кто ж они, кремля сидельцы?
От политики умельцы?
С Волги вождь с немецкой ксивой,
В коммунизм втащил Россию,
А грузинский вор в законе
Рядом с ним был похоронен.
Вот Донецк послал шахтёра,
Его выгнали с позором.
Был с  Днепра, как Днепр могучий
И с медалями до кучи.
Старцы были, их любили,
Очень быстро схоронили
С Семфирополя, - в даль звал!
Там страну всю растерял,
Из Свердловска был чудак,
Всё в кремле сидел не так.
А сейчас из Петрограда,
Очень шустрые ребята.
 
Всем  в кремле им много чести
На святом крутится месте.
Офис им воздвигнуть в Сочи,
Воздух там полезен очень.
Там буллиты и болиды,
И Поляны Красной  виды ,
И на лыжам покататься,
И на море искупаться,
И страной там порулить,
Там и семьями дружить.
А Москве как будет легче!
Будут пробочки помельче,
Будет меньше денег власти
И коррупции напасти.

Где найдётся та рука,
Сделать кремль наверняка
Божьим местом на века.
Безо всякого изъяна,
По примеру Ватикана,
Будет духа там движенье,
И Москвы преображенье,
И на площади своей
Будет к миру звать людей,
И не вождь и не монарх, -
Православный Патриарх.

Тут Коньку свободу дали
И вернули в госпитали.
Там друзья решают смело -
Мол, обмоем это дело.
 Поздно вечером калеки,
Медсестра лишь смежит веки,
В магазин вострят  гонца,
Водки взять там слегонца,
“Ведь наркомовский запас
Пролетает мимо нас.
А без водки не леченье,
Лишь одно для всех мученье”.

Вот безрукий пригоняет,
Вот безногий разливает,
Встал Конёк  тут в полный рост,
На листке написан тост:
“Заживёт у нас нога,
Зашевелится рука,
И незрячий вновь узрит,
И немой заговорит
Из спины уйдут осколки –
Вот за это выпьем водки!”
Кто cмогли, те подгребали,
И стаканчики сдвигали,
Водка славно прижилась,
Тут тушоночка нашлась,
Неходячий и незрячий
(Не могло здесь быть иначе)
Те же дозы получали,
Тем же самым заедали.

После третьего подхода,
До болезного народа,
Слух пошёл по всей больнице,
Что кому –то в ней не спиться.
Подтянулась медсестричка,
В колбе хитрая водичка,
Как узнали, что там спирт,
Начался больничный флирт.
Одноногий с костылём:
 “Ну пойдём со мной, пойдём!”
А слепой –то, а слепой
Ей с кровати:”Нет со мной!”
Начался тут гвалт, делёж
Среди пьяных, буйных рож.
И венчала ту попойку
Гимнастическая стойка.
Здесь Конёк не устоял,
На руках опять стоял.
Хорошо вот  гармонист
Обожженный франт, танкист,
Как достал свою двухрядку,
Дунул в  кнопки по порядку,
И как грянул переливы,
Что про ссору все забыли.
Медсестра не уставала,
Белый танец танцевала
Как героев уложили,
Главврачу не доложили.

Ну а утром после водки
Из спины пошли осколки,
Безнадёжный наш незрячий
Книг для чтения заклянчил,
Омертвевшая рука
Начала ловить жука,
И отъятая  нога
Отросла к утру слегка,
Обожжённому, похоже,
С кожей стало лучше тоже,
А Конёк наш вдруг запел, 
Песен он давно не пел.

У Конька так получилось,
Исцеленье всем случилось.

Наш Конёк в земле сырой,
Говорит во снах со мной,
Знак над ним пятиконечный.
Говорит с звездою млечной,
И к нему издалека
Приплывают облака
Чтоб послать ему гонца,
Чтоб он дёрнул слегонца,
И взлетел чтоб над попойкой
Гимнастическою стойкой.

Но в народе ходит вера,
На Руси Конёк For over.


.