Белла Ахмадулина о Галиче

 «...Но слово останется, слово осталось!»

Я с любовью вспоминаю Александра Галича и отношу это искреннее и прочное чувство ко всем, кто помнит и любит поэта, барда, замечательного и примечательного человека.
Я думаю о нем, и мысль моя, не становясь двусмысленной, двоится. Вот Александр Галич - изящный, артистичный, еще, для поверхностного взгляда, благополучный московский господин - в квартире с благородной старинной мебелью.
Квартира № 37 по улице Черняховского в кооперативном писательском доме впоследствии станет моей, но уже без старинной мебели, с заметным оттенком печали, усиленной помыслом о ее прежнем владельце и обитателе.
Уже тогда, слушая стихи и песни Галича, я понимала, что сюжет его судьбы сложен и непрост.
Вижу его в Питере - тогда Ленинграде, вместе с Булатом Окуджавой, они оба поют, разговаривают, у того и другого уже есть пристальные и пылкие почитатели. Помню, как над тем, что делал Галич, сгущались тяжкий мрак и гнет запрета. Помню, как перед отъездом Галича увидела его в доме Пастернака в Переделкино. Галич пришел прощаться с домом Пастернака, с кладбищем, с этим Подмосковным местом, которое для многих является средоточием памяти и грусти. Тогда было очень заметно, что поступок отъезда обходится ему очень дорого и тяжело. Мне еще раз удалось увидеть его уже в Париже, мы ничего не сказали друг другу. Просто я подошла и сказала: «Саша, дай сигаретку». Он дал мне сигаретку и дал прикурить.
Весть о его трагической, странной смерти звучала бы совсем печально и безутешно, если бы не память и любовь многих и многих людей, и, стало быть, этот конец не окончательный. Его голос, его сочинения, особенно голос, изъявления ума и души, которые я помню так отчетливо, это собственность уже не только моей памяти, а памяти многих. Я думаю, что это относительно утешительное продолжение конца не имеет.
Когда я вспоминаю его красивое, печальное, доброе лицо, я словно издалека любуюсь им, но более думаю о том, что его труды, его сочинения, отважный поступок всей его жизни и трагический подвиг его отъезда, а он был трагический на самом деле, все это еще подлежит обдумыванию, и не сомневаюсь, что люди, которые не имеют столь долгого опыта, совсем молодые люди, еще обратят свое любящее, благосклонное внимание на образ этого замечательного человека, что во времени, которому я современник, безусловно занимает большое и значительное место.
 
1999 г