в память о...

         Она была творческим человеком во многом. В Ней очень ярко было развито эстетическое начало. Например, Она умела любоваться, как никто другой. Ценила ухоженность и опрятность. Когда я начинала наводить марафет, Она, затаив дыхание, не сводила глаз, будто боялась пропустить взмах кисточки или штришок карандаша, очерчивающего форму бровей.
         Запахи тоже играли для Нее важную роль.
         Сколько помню, от Неё всегда пахло молоком, как от младенца. На счет парфюма - она им практически не пользовалась. Да Ей это и не было нужно – свой собственный аромат Ей шёл гораздо больше, чем любые, даже самые невообразимо известные марки духов. От него мужчины напрочь теряли рассудок, что меня очень забавляло, а Её непременно всякий раз приводило в неподдельное недоумение.
         Ей очень нравилось создавать удобство и окружать знакомых ей людей комфортом. Когда я приходила и мы шли пить чай, Она всегда угощала меня самым вкусным своим печеньем, которое старалась пекла, встав в пять утра. И хотя я в принципе не люблю мучное, но Ей я не могла отказать, видя, с каким она восторгом предвкушает мое удовольствие. Я давилась кусочками, рассыпающимися в пальцах на сладкую, пахнущую ванилью пыльцу только ради Неё.
         Она дарила мне на день рождения всегда потрясающие открытки и сувениры, от которых я приходила в восторг (а уж я привереда страшная).  А потом  ругала за слишком трепетное к ним отношение.
         В поисках подарка для любимого человека Она не жалела ни сил ни времени. Любила делать сюрпризы. А, может быть, это была ещё и тяга к тому же адреналину. Тот, кто пробовал дарить подарки таким образом, как это делала Она, поймёт, о чём я говорю. Он знает, как беснуется сердце, а в животе – невообразимый холод, как при прыжке с парашютом, когда ты лепишь скотчем цветок на дверь любимого человека, давишь на кнопку звонка, кубарем скатываешься с лестницы, в рекордно короткие сроки достигаешь выхода и даже иногда успеваешь скрыться за углом дома раньше, чем там, на заветном этаже на твой звонок откроется дверь…(Она научила меня делать подарки именно – так.) Наивная, она всегда полагала, что об авторстве подобных сюрпризов адресат не догадается… Она любила дарить розы густого, почти чёрного, как кровь, цвета. А получать – полевые цветы. Парадокс.
          Что касается одежды, то, куда бы она не отправлялась, одевалась так, что на нее обращали внимание, оборачивались. И не только невообразимо короткие юбки или рваные джинсы были тому причиной. Она была красавицей. Настоящей восточной красавицей  с непередаваемой медовой темнотой миндалевидных глаз.
Её увлечение мотоциклом началось давно. Кажется, молодой человек, уже канувший в Лету, впервые посадил Её за руль. Помню, мне сперва довольно тяжело давались поездки с Ней. Она ругалась, что я мешаю ей вести (конечно, при её любви к скорости, я вцеплялась – мёртвой хваткой). Ругалась: на водителей, дороги. А потом хохотала до слёз над моей трусостью…
         Уже где-то в 2004-ом Она сказала, что сейчас у неё есть всё, что нужно: любимый человек, любимая работа, дом. И ей от этого очень хорошо. Спокойно. Работа, конечно, немного утомляет, но это ерунда, главное – душа на месте. Я тогда очень за неё порадовалась, ведь всегда в глубине души жила тревога за  нее, такую БЕСпокойную, так подвластную сиюминутным желаниям и порывам.  Ей всегда так не хватало - покоя. И Ей безумно шла эта монотонная жизнь, которая делала Её спокойной и рассудительной, и в плане здоровья ей было гораздо лучше. Но с желанием вернуться на родину изменился и образ жизни, и всё это спокойствие стало куда-то исчезать. Я помню ее, помню последний день перед тем, как она уехала. Помню ее каштановые волосы и маленькую татуировку на левом плече...
        Вот и получается, что сейчас то, что  после Нее осталось - это две разных жизни: та, где Она была благополучна, где не может быть проблем, и не должно их быть; и та, где Она так и не стала счастливой, так и осталась неприкаянной, никем не понятой, девочкой, которая, по большому счету, так никого внутрь себя и не пустила. Она строго хранила свои границы и пределы. И открывалась только с тех сторон, которые не боялась показывать окружающим. В её же святая святых были вхожи только самые близкие. И когда они пытались навязывать свои правила игры, Она захлопывалась, и начинались мучительные соотношения, с новым отстаиванием её внутренней территории.
                Эти две стороны ее жизни продолжают и сейчас существовать, и тот, кто попытается разобраться в её жизни, судьбе,  не сможет представить Её настоящей.  На самом деле, надо очень сильно любить человека, чтобы не просто понять, но и принять его таким противоречивым, сложным и неоднозначным.
                Жить с ней рядом было большим испытанием, но кому-то без неё жить – испытание гораздо большее. Да, много на земле потрясающих, ЕДИНСТВЕННЫХ, безумных и горящих душой людей, но ни у одного из них нет Её глаз. Я очень по Ней тоскую. И всегда помню…