Жизнь бесконечная

*   *   *

Испытай меня на веру
В счастье.
                Или лучше – в чудо.
Ни с кого не взяв примера,
Самой верующей буду!

С нею – нечего пугаться:
Это все, что душу будит.
Это все мое богатство –
Ни убудет, ни прибудет.

*   *   *

История начнется в понедельник.
Возьму тетрадь и выведу: «Дневник».
Лет через сто какой-нибудь бездельник
Найдет ее под грудой старых книг.

Больные дети, браки ради денег,
Дурная слава, смерть или почет –
Все призрачно! Ведь только в понедельник
В стране начнется времени отсчет.

Покров, Крещенье, Сретенье, Сочельник…
Изба без крыши, церковь без креста.
Вот праздники пройдут, и в понедельник
Все сразу встанет на свои места…

Сородич мой, потомок мой, бездельник,
Скажи сакраментальное «Нехай!»
История начнется в понедельник.
И зря не ройся в книгах. Отдыхай.

*   *   *

Вот он, родной пейзаж –
Черные волны грязи.
Господи, да когда ж
В люди?
               Куда там в князи!

Сын не косой звенит,
Дочь не к земле стремится.
Их проглотил лимит,
Их приняла столица.

В цифрах – один обман,
Не отражают сводки:
Сколько – от давних ран,
Сколько – от водки…

Как голубая кровь
В их отстоялась жилах!
…И недостанет вновь
Пахарей и служивых.

Только не умирай,
Щедрый мой и бессильный
«Богом забытый край» -
Сердце России.

*   *   *

      Помедли, помедли, вечерний день…
              Ф. Тютчев

Устала сердце рвать и врать,
И жить сегодня днем вчерашним.
Мне страшно жить! А умирать
Теперь – тем более мне страшно.

Меня манил вечерний свет,
Я не любила слез и плачей.
Но вечером покоя нет!
А ночью нет его тем паче.

Мне трижды все колокола
Звонили в жуткой круговерти.
Я трижды замужем была.
А рождена любить до смерти!

Я не успею посидеть
В саду, где ветер ветки сушит.
Я не успею поседеть –
Так много жизнь на нас обрушит.

…Луна, аллея, свечи, зал –
Полузабытые названья…
О Господи! Ну кто сказал:
«Продлись, продлись, очарованье»?!

*   *   *

              Девушка пела в церковном хоре…
                А. Блок

Женщина пела в церковном хоре…
Две-три старухи – какой там хор!
И церкви не было. Было горе,
Да гроб, да слезы, да чистый двор.

Да и не пели, а отпевали.
Попа не звали – в такую глушь!
Подругу ждали иные дали,
Не эти пашни, где пыль да сушь.

…И был там голос! Да, был там голос –
Не предназначен для похорон.
Как будто с телом душа боролась –
Так был наполнен и страстен он.

Женщина пела и всех роднила,
И всем живущим была своя.
И воскрешала, не хоронила
Звенящим: «Жизнь бесконеч-на-ая!»

МОНОЛОГ

Кричат и ведут бесконечные разговоры о правде эти.
Им возражают и вроде бы тоже по-своему правы те.
Верю любому слову, напечатанному в газете
Или услышанному на базаре, оброненному в суете.

Трудно мне жить с моею маленькой правдой.
Господи, сколько раз меня обманывали, я уж молчу!
Но кто же посмеет отнять у меня выстраданное право
Уберечь в душе и оставить в ней только то, что я хочу?

Я, доживающая век, седая и сгорбленная старуха,
Слушая разговоры, которым и цена-то, может, пятак,
До смерти буду верить не только плакату, идее и силе      
                духа,
А каждому сказанному человеком слову за просто так.

ПРЕДЧУВСТВИЕ

Как телу моему спокойно спится,
Когда оно в заботах дня устанет!
И некто в черном в дверь не постучится,
И реквием заказывать не станет.

Когда в застолье весело и громко
Шучу с друзьями, шумными без меры,
Мне траурною шляпой незнакомка
Прощально не качнет из-за портьеры.

И в полночь неизвестный посетитель
Не спросит зло, назойливо и резко:
«Мгновенья жизни вашей, не хотите ль,
У зеркала прочту по книге мерзкой?»

Удел поэтов! Их уход   о з в у ч е н .
И дьявол, что, сдаваясь понемногу,
Всю жизнь терзал их, искушал и мучил,
Прощаясь, отдает их души Богу.

Но я из смертных. Вижу мир обычным.
Мне не открылось   Б о г о в о   ни разу.
И   м о л ч а   ночью кто-то ждет добычи,
Ко мне склонясь лицом своим безглазым.

*   *   *

Любила –
                как фруктовый сад растила:
Расчистила дорожки и аллеи,
Крапиву многолетнюю скосила,
Чтоб цвел, благоухая и алея.

Любила –
                как фруктовый сад растила.
Труда не жаль. Ну что ж, так получилось…
Теперь цвети. А я тебя простила.
Вот только сторожить не научилась.

*   *   *

Ни светлой, ни скорбной печали
Уже не подвержены мы.
Состарились и одичали,
Свои не тревожа умы.

Лукавой улыбке Джоконды
Искали разгадку, спеша.
А тайну старинной иконы
Забыла постигнуть душа.

Нам выводы – мыслей дороже,
Тут каждый быть первым привык.
Не можем испытывать дрожи
При взгляде на тающий лик.

О, нас на пути вырожденья
Не тронет божественный Глас!
И мы не поймем выраженья
Скорбящих и любящих глаз.

*   *   *

Холодящие душу ветра
Мне в окошко стучат до утра.
На тепло не осталось надежды.
Замерзаю.
Не греют одежды.

И с течением прожитых дней
Мне становится все холодней.
А любовь… ни при чем здесь все это!
Ни при чем. –
Остывает планета.

*   *   *

Человек о планету подошвы стер
И устал, как загнанный конь.
Он на белом снегу разложил костер –
Он привык глядеть на огонь.

Эта копоть веков, этот едкий дым…
Но чиста огневая медь!
Человек не умел оставаться злым –
Он привык на огонь глядеть.

То ли жаркий сон, то ли благодать –
Он глядеть на огонь привык.
Видно, срок пришел все огню предать,
Как последнему из владык.

Неотрывно следя за игрой огня,
Он заглядывал наперед:
«Этот идол не зря так хранил меня.
Все равно он свое возьмет»…

Кто прожил на земле много тысяч лет,
Кто искал этот алый цвет?
А на белом снегу – только черный след.
Никаких следов больше нет.

*   *   *

Дружба честнее любви.
В ней мы равны, словно братья и сестры.
Злое сомнение – нож этот острый –
Есть, но ни в чьей не омочен крови.
Дружба честнее любви.

Дружбы надежен покров.
Если любовь изнутри разрывает
Душу в осколки – такое бывает, –
Их сбережет от сквозящих ветров
Дружбы надежный покров.

В равенстве нету раба.
Служим друг другу достойно и свято,
Не выбирая сестру или брата, -
Их нам в пути посылает судьба.
В равенстве нету раба.

*   *   *

Ты такая молодая!
Не тревожься, подожди,
Одиночеством страдая. –
Твое счастье впереди.

Как, счастливой быть стараясь,
Я жила – ты не гляди!
Ненадолго эта радость,
Мои слезы впереди.

*   *   *

Река от истоков торопится к устью,
Спешит источиться в руке карандаш.
Кончается времечко сладких предчувствий
Да копится опыта горький багаж.

Живущее мило, но – мимо движенье
Среди напоенного радостью дня.
Мне страшно – не вижу свое отраженье
В глазах, что с тревогой глядят на меня.

Друзья изменяют любимой привычке,
И звери меняют одежку к зиме.
А спичку зажгу – застывает на спичке
Недвижное, мертвое пламя во тьме.

Я вижу огонь, но попробуй согрейся!
Дыханья осталось – на медленный вздох.
Прощайте!.. Не будет обратного рейса.
И встречных не будет в пути поездов.

ОДУВАНЧИК

Я первым чувствую рассвет, я знаю, что такое восток.
И разносят по свету солнце мои семена-солдаты.
А все почему-то думают, что я обыкновенный цветок
И гожусь разве что на диетические французские салаты.

ДЖОМОЛУНГМА

Единственна, и потому одинока,
Для дерзкого помысла недостижима.
Возвысилась до неба милостью рока, -
Но все в мирозданье стократ повторимо.

Не видит земли, ее в муках родившей,
Ища себе равного ревностным взглядом.
Но все ей доступное – ниже! А выше
Сияет звезда недоступная рядом.

ПЕРЕД ПРАЗДНИКАМИ

А весной настигает болезнь –
Приготовить до срока подарки.
Одолев послезимнюю лень,
Сувениров, ненужных и ярких,
Нахватать в магазинах сполна,
Пешеходить мосты и проулки,
Позабыв, что весна мне дана
Не покупки вершить, а прогулки.
Что ж, и в том удовольствие есть,
Что для радости – чувства простого ,
Не успев отдохнуть и присесть,
Я заранее буду готова.

*   *   *

Не отыскать Атлантиды,
Не справить вселенский пир.
Женщины-кариатиды
Устали держать этот мир.