Подарок

   Когда он, хлопнув дверью, вышел из дома, перед ним стояла определенная цель: дойти до ближайшей аптеки, приобрести необходимый препарат и на месте, не возвращаясь в стены пустого, окоченевшего от одиночества дома, положить конец своему никчемному невостребованному существованию. Зарыв голову в широкий воротник утеплённой куртки, он двигался по знакомым улицам, вроде как родного города и всё вокруг казалось ему чужим и неуютным. Оголённые деревья провожали его печальным понимающим взглядом, ещё совсем недавно украшающие собой улицы цветники отцвели, и теперь место их скопления напоминало свалку ненужного портящего панораму барахла. Крупные, но слабо очерченные хлопья первого снега посыпали его больную голову, касаясь иногда лица, и тут же таяли, не успев опуститься на негладкую ухабистую, пусть и покрытую асфальтом поверхность. От повышенной влажности и поддувающего в лицо ветра перехватывало дыхание. Сама природа, казалось, подталкивала его к решительным действиям. Он шёл и бурчал что-то себе под нос, когда прямо перед ним, посреди всего негативного скопления возникла... она. Она лежала на мокром и промерзлом тротуаре, и он чуть было не споткнулся о её обнаженное неподвижное тело.
«Кто эта девушка, и как она тут оказалась?»
  Пройти мимо, делая вид, будто ничего не замечаешь, было бы неправильно. Но как это правильно, он тоже не знал. Вот он и стоял как истукан посреди широкой улицы, в то время как голая и несчастная, то ли живая, то ли мёртвая девушка, оставалась лежать у его ног.
  «Неужели никто кроме меня не видит её? Не могла же она появиться передо мной прямо из-под земли. Эй! Кто-нибудь! Помогите!»
  Но как это ни странно, на всегда многолюдной и оживлённой улице в этот час не оказалось ни души.
  «Что же делать? Как поступить?
  А что, если она мертва? Что, если её убили? Я могу подойти и проверить, но тогда на ней, наверняка, останутся мои отпечатки.  И что тогда? Пиши - пропало. Меня тут же обвинят в убийстве, и всем будет наплевать, что я даже не знаю имени несчастной.
Но, с другой стороны, возможно, в ногах у меня не труп, а живая девушка. Хотя, признаться, валяться на улице в такой мороз, да ещё и нагишом... Невольно коньки отбросишь. Впрочем, к чему все эти размышления? Ситуация щепетильная, но мне-то что? Я  так и так собираюсь покончить с галиматьёй, ошибочно называемой жизнью, а девушка, конечно маловероятно, но может быть жива».

  Всего лишь полшага разделяло его и несчастную, и этот путь, пусть и с трудом,  но был преодолён. Слегка склонившись над девушкой, по возможности точно определив, где у неё рука, он обхватил её за запястье. Но это не дало никаких результатов, пульс не прощупывался. При соприкосновении, ему показалось, будто рука девушки тёплая, хотя в данной ситуации при такой погоде, даже если предположить, что она жива, это вряд ли  было возможно. Делать нечего. Придётся  проверить бьётся ли у бедняжки сердце непосредственно вблизи того места, где ему по всем законом положено быть. 
Ситуация, так ситуация. Уготовила ему судьба напоследок. Загвоздка заключалась ещё и в том, что  по жизни он был человек робкий, чрезмерно стеснительный, и то, что девушка была обнажена, тормозило его действия, причём основательно.
Но мешкать дольше нельзя. На кону жизнь человека, следовательно, сомнения и слабости, всё это следовало оставить на потом.
   И он собрался, отбросил всё и приложился ухом к обнажённой груди девушки...
И она, как только недавно рука, показалась ему тёплой.
На радость сердце девушки слабо, но постукивало. Левая грудь то приподнималась, то   опускалась, что придало ему храбрости и решимости. Просунув руки под изящное, несмотря на драматичность ситуации тело девушки, он вместе с нею поднялся с промерзлого и слизкого тротуара, и… Пред ним сразу же возник ряд новых вопросов: «что дальше?» и «куда теперь?». 
Вокруг по-прежнему никого. Украшенные шарами и гирляндами витрины завлекают, но на двери каждого магазина висит табличка «Закрыто». До больницы путь долгий, а у него нет с собой даже телефона, чтобы набрать номер «Скорой».  Взвесив все «за» и « против», он пришёл  к выводу, что самым правильным будет отвести несчастную к себе и отогреть, благо тут идти-то пару  минут.

  И он внёс девушку в свой дом, уложил на свою постель и накрыл тёплым пуховым одеялом. Вскоре, этого ему показалось недостаточно, и он накинул сверху ещё одно, потоньше.  Девушка практически скрылась под грузом пуховиков. Только маленькая головка с рассыпавшимися в разные стороны волосами оставалась на виду.
  Около трёх часов незнакомка провела в неподвижности, не подавая никаких  признаков жизни, и всё это время он ни на шаг не отходил от неё, сидел рядом и смотрел на её бледное, но обворожительно красивое лицо.
«Интересно, кто это Чудо?»

Почему он не вызвал врача? Ведь несчастную следовало бы госпитализировать. Ей просто было необходимо тщательное медицинское обследование.
Но на это вопрос у него не было ответа. Что-то подсказывало ему, что он поступает правильно, что никаких докторов в сложившейся ситуации не нужно. Не исключено, что  он подсознательно жалел её. Ведь окажись она в руках докторов, тут же бы начались расспросы, о случившемся сообщили в милицию, а это уж точно не могло сулить ничего хорошего. Разумнее  дождаться  пока девушка отойдёт ото сна и тогда, пусть она сама решает, что для неё лучше.
И вот, к его великой радости Чудо шевельнулось и издало легкий чарующий стон. Кажется девушка  полностью отогрелась, поскольку через секунду её рука уже лежала поверх одеял.
«Какая нежная ручка, какие тонкие пальчики! Так бы целовал их и целовал. Вот бы прикоснуться к ней ещё раз, но не на промёрзлой улице, а  здесь, в своём доме, в своей спальне. А что, собственно, мне мешает? Ведь вот она, лишь только руку протяни, лежит себе, вся такая доступная и беззащитная».
   Но, конечно же, он не стал этого делать, не в его характере пользоваться чьей-то  беззащитностью.  И, единственное что ему оставалось - это мечтать. И он мечтал. Мечтал, и в своих грёзах был неудержим и сладострастен.

   А потом, она очнулась, неловко взглянула на него и потопила в глубине своих бездонных глаз. И вот уже грёзы продолжились наяву. Целую неделю он оберегал и опекал свалившееся на него Счастье. Он холил и лелеял дарованный ему подарок, исполнял все желания ещё до того, как они успевали слететь с её пурпурных губ, и она, обожествляемая им и желанная, платила неподдельной нежностью и благодарностью. Незаметно благодарность переросла в нечто большее, всеобъемлющее. За короткий срок они настолько приросли друг к другу, что, казалось, раздели их сейчас – они погибнут.

Все оборвалось внезапно, беда пришла, как она и любит, без предупреждения. Утром, лишь только в комнату пробрались первые лучи зимнего щадящего солнца, он проснулся и обнаружил, что её рядом нет. Необоснованная, неадекватная тревога сразу же поселилась в его сердце и душе. Ну, вышла и вышла, она же не пленница  и вполне  может позволить себе небольшую прогулку, тем более, когда на улице такая красота! Белый снег обволок своей невинностью кусты, деревья и всё вокруг и продолжает осыпать землю своей чистотой. Дух Рождества и Нового года ощущается в каждом окошке, в каждом уголке города. Свет, праздничный свет и благодать опустились на него с его многочисленными обитателями.
  Это кажется странным, но за всё время, что они провели, растворившимися в своих чувствах, она ни слова не проронила о том,  кто она, откуда, как и почему оказалась на улице, да к тому же в чём мать родила.  Наверняка, у неё есть родные, которые места себе не находят от беспокойства. Не исключено, что  раньше, до случившегося, у неё был молодой человек, может даже муж. И это немаловажно. Ей должно быть не терпелось встретиться с ними, тем более, на носу праздники, которые  принято справлять в семейном кругу. Он понимал это, но уже от одной только мысли о расставании  у него перехватывало дыхание. Поэтому он  старался, как можно меньше думать и ни о чём её не расспрашивал. 
И вот сейчас она пропала. Он не знал, сколько прошло времени с момента её ухода, но в том, что она не просто вышла погулять, в этом он был уверен.
    
   С того злополучного утра, как Счастье покинуло его,  жизнь снова стала ему в тягость.  Мысли о суициде вновь поселились в его, погруженной в потёмки голове, но на этот раз он уже не желал довольствоваться смертью во сне, ему хотелось покинуть бренный мир, причиняя себе как можно больше боли и страдания. Самосожжение – вот, что привлекало его особенно. Облить себя  и весь дом  бензином и устроить праздничный фейерверк посреди бело дня. Таким был его замысел.

   Что это? Словно птица коснулась окна своим  крылом. Коснулась и коснулась, подумаешь, не в первый раз, у него есть дела поважнее. К полудню всё должно быть кончено.
Но шум за окном то и дело отвлекал, не давая сконцентрироваться. И тогда он решил разобраться, что к чему. Подойдя к окну, он раскрыл рот от изумлении.  Птица, если и была, то уже улетела, зато за окном стояла и нежно смотрела на него она, его любовь, его страсть, его Жизнь. Выйдя из кратковременного замешательства, он распахнул окно, протянул руки, обнял девушку и крепко прижал к себе.
- Ты здесь, ты вернулась ко мне. Больше я никуда тебя не отпущу.
- А я и не уйду. Они простили мне мою любовь и отпустили.

С тех пор грусть и уныние больше не посещали его дом. Она никогда не рассказывала о себе, словно до встречи с ним у неё не было жизни. Он же, в свою очередь, ни разу не спросил  кто она, откуда, почему в то утро она так неожиданно исчезла, и кто были те великодушные, что вернули её ему.
Но он, конечно же, не мог не заметить почти неощутимую изящную линию вдоль позвоночника на её спине…