Дед мой Павел

Неужели тем, что жил,
Ты свечи не заслужил,
Дед мой Павел?
Ты, конечно, выпивал
И частенько бунтовал
Против правил.

Но быть того не может, дед,
Чтоб ты был в грехи одет,
Как осень в лужи.
Ты дед, а значит был отцом,
Благодаря тебе живём.
Тобою выстроенный дом
Был всем нам нужен.

Посаженный тобою сад
Десятилетия подряд
Плодил обильно.
И с ним попал ты в точку, дед:
Вкуснее этих яблок нет -
И через шесть десятков лет
Скажу умильно.

Ты призывался на войну,
И я сказать непремину –
Её отведал.
Ты голову там не сложил,
Но всё же комиссован был
Ты до Победы.

И вот вернулся ты домой,
Хоть не герой, но всё ж живой
И в снаряженье.
Ты раны вынес из атак,
По жизни пронесёшь их так,
Как будто этот божий знак –
Твой знак  везенья.

В послевоенные  года
Чудил ты больше, чем всегда,
Ища удачу.
Устроился проводником
И приносил копейки в дом,
С досады плача.

Ты что-то перепродавал,
Себе покоя не давал,
Гонял домашних,
Ну, и, конечно, выпивал
И часто голову терял
В скандалах зряшных.

Твой разгулявшийся кулак
Познал  в семье, наверно, всяк.
Когда пёр из тебя дурак,
Все затихали.
Так жить детей учил отец.
Как видно, был он в этом спец,
И с ними говорил борец
Ой, не стихами.

Завербовавшись на восток,
Семье ты лишь в одном помог -
Что был не с нею.
Оттуда ты посылки слал
И вряд ли  сам ты понимал,
Что тем лишь повод всем давал,
Обиды сеял.

В посылках было шобольё
И несусветное старьё,
И в изобилье- ё - моё!
Ну, да – галоши!
Но не нуждался в них никто.
Вот сыну справить бы пальто!
А дочкам, чтоб не спать вальтом,   
Ещё б одну кроватку в дом,
Да нету грошей.

Вернулся вскоре. Поутих.
Но пил, как прежде на троих
В кругу компаний.
И так легко тебе пилось…
Вот так бы, дед, тебе жилось!
Да вот по дури не сбылось,
Эх, дед мой Павел!

Так стороной жизнь и прошла.
А здесь болезнь тебя нашла.
Какого надо ей рожна?!
Уж больно рано…
Как-то на зов твоей души
Зашли  во двор к вам алкаши.
Не  навестить тебя зашли,
А за стаканом.

За ними из последних сил
Глазами мутными следил
И еле губы разлепил:
- Вам здесь не стойка….
А  после грозно промычал
(Ему казалось – прокричал)
И даже палкой застучал:
- Гони их, Зойка!

Пока ты мог ещё ходить,
Детей решил ты навестить,
У них прощенья попросить,
Погладить внуков.
И я запомнила, как дед,
Ты к нам вошёл, в шинель одет.
А что ты говорил – секрет.
Не помню звуков.

Зато я так была  горда!
За все недолгие года,
Мои  немногие года
Здесь дед впервые.
Мне было рано понимать,
Что дед собрался умирать,
И время камни собирать
Настало ныне.

Родной мой, несуразный дед,
Тогда мне было лишь  семь лет,
Когда ты умер.
И не вмещал мой детский ум
Всех этих похоронных дум.
От  деда отделился шум,
Как плоть от мумий.

Две  фотографии всего
Дошли от деда моего,
И я рассказов про него
Почти не помню.
И, доведись  мне, строк анкет
О том, как всё же жил мой дед,
Я не заполню.

Как ни крути, как ни верти,
Могилы деда не найти
Мне без бабули.
Пока мой дядька жил Олег,
Отца он почитал весь век.
Был благородный человек.
(Вы б помянули!)

Узнала я лишь от него,
Как жил мой дед и для чего.
Читаю дядькино письмо
Как с того света.
Видать, своё берут года.
Сказать – мудра. Нет – не мудра,
Но проняло вдруг, что всегда
Жизнь – эстафета.

Несуществующий мой дед,
К тебе давно оборван след,
Тончает память.
Но всё же, что не говори,
Остался ты у нас в крови.
Через неё благослови
Нас,  дед  наш Павел.