Преловскому В. В

Златоствольные сосны спускались к дороге,
Вытесняя корнями седины берез.
Запинаясь о шишки, по тропам пологим,
Ты болезное сердце из города нес.

Уходил от себя и от шумного тракта,
От мирской суеты по шуршащей листве.
Пот с холодного лба на брусничный лист капал.
С каждой каплею сил пребывало в тебе.

Облегченьем усталость казалась бродяге.
Отдыхал по привычке: запасливым был.
В трех шагах на березе стучал клювом дятел:
Обреченную на смерть от страха лечил.

Так тебя врачевала тайга год от года.
На поклон шел усталым и все же живым.
В хвойном храме грехи отпускала Природа
Вековечным терпением к ближним своим.

II

Так бывало всегда, но однажды в июле
В час, когда спят трамваи, и солнце встает
Златоствольные сосны в твой сон заглянули,
И тайга расстелилась ковром у ворот.

Черемша выпускала упругие стебли,
А брусника ждала свой назначенный час.
«На Восток, на Восток!» - Сосны глухо гудели,
И ты вышел из дома и скрылся из глаз.

Что случилось потом? Может, сны обманули?
В хвойном храме жить легче? Свободней дышать?
К старой матушке  ты не вернулся в июле.
Семь годочков ждала, и еще будет ждать.

Сыновья, сыновья, золотые кудели,
Первообразы многострадальной Руси.
Стань, без вести пропавшим, тайга, колыбелью,
И Господь их на небо к себе вознеси!

1988, 2003