Кикимора

(фотография Риты Нижарадзе "Болотные кикиморы" http://www.photosight.ru/photos/4029252/?from_post)

«Ох, что я наделала, как теперь жить!»?
Как жизнь не рождённую смела убить!?
Была я наивна и очень глупа,
Теперь оправданий ищу для себя.
Куда же смотрела тогда повитуха?
Все мольбы мои пропускала б в пол уха,
Ведь старая вроде, должна понимать,
Что жизнь мне с убийства нельзя начинать.
Молила, стенала, рыдала пред ней,
Меня бы прогнать ей из хаты взашей,
И не носила бы грех я в душе,
И не смотрела бы на малышей,
Играющих в поле, в траве при дороге,
Как будто бы он среди них, недотрога.
Хочу подойти и погладить рукой,
А он обернётся, я вижу – чужой!
Везде он преследует в мыслях меня,
Я слышу, как плачет. Себя я кляня,
Бегу в лес, чащобу и там, меж елей,
На колких иголках рыдаю. Жалей,
Жалей и оплакивай участь мою,
Душа умерла. Никого не люблю,
Брожу словно тень, я с утра до темна,
А ночь наступает, приходит беда,
Расплата за то, что тогда я свершила,
За то, что по глупости я совершила,
Кикимора, бабка с младенца лицом,
На грудь мне садится и душит платком,
Хихикает, старая, и говорит:
«Как совесть, паскуда, внутри не свербит?»
Всё душит и душит, терпеть нет уж сил,
И не прогнать и не сбросить. Забыл,
Забыл меня парень мой, бросил тогда,
Обман пережить сил хватило, смогла.
Смогу и с кикиморой я совладать,
Но нужно ль мне это? Должна я понять,
Загадками старая стала вещать,
Придушит немного, отпустит. Опять,
Хихикнет скрипучим своим голоском,
И снова и снова о всём же о том.
«Ребёнка ты если желаешь увидеть,
Дитя, что невинное смела обидеть,
Ты в полночь ночную, на день Костромы,
Где Волчий распадок, туда приходи.
Там встречу тебя я, и отведу,
Где сын не рождённый твой, я покажу,
Ему повинишься ты, с ним говори,
А я ухожу, ты меня уж прости».
Кикимору словно туман растворило,
Удушье меня в тот же миг отпустило,
Пойду я, конечно, куда уж тут деться,
И ждать мне недолго, и будем мы вместе».

Вот срок наступает, пришла Кострома,
Короткие ночи, цветёт вся земля,
Отправилась девушка в свой скорбный путь,
Ты знаешь, зачем ты идёшь? Не забудь!
Вот Волчий распадок, черным там черно,
И ждёт там кикимора, явно давно,
Пошли дальше вместе, там ельник густой,
И тощие сосны во мху. Лес пустой.
Не слышно ни треска, ни пения птиц,
Лишь филин заухал. Вот уж, окстись!
Болото, а дальше трясина пошла,
«Куда ж ты, старуха, меня завела?»
«Коль сына желаешь увидеть, молчи,
Когда же увидишь, смотри, не кричи».
В трясине средь тины и ряски окно,
Внезапно открылось; «Смотри, вот оно!»
Туда заглянула девица. Луна,
В нём отражалась, была холодна,
Дрожала на ряби прозрачной воды,
Луной ли то было. Поди, разбери!
Округлый дрожал на воде бледный лик,
Кикимора сзади стояла. Возник,
В воде отражённый её силуэт,
Дрожал, волновался, плясал пируэт.
Ребёнка лицо и старушечье тело,
Одно улыбалось, другое кряхтело,
Оно зазывало и проклинало,
Стонало от боли: «Меня ты узнала?»
«Ну что же стоишь ты?», – раздалось тут в ухо,
Кикимора это. Вещала старуха.
Немножко ещё подтолкнула и в спину,
«Чтоб с сыном обмолвиться – прыгай в трясину».

Когда все утихли круги на воде,
Следы затянулись, ряской везде,
А эхом пронёсся филина стон,
На голову яблоко принял Ньютон,
Слетела на плахе тирана глава,
А на лужайке уже зацвела трын-трава.
Дитя вместе с матерью соединилось.
Кому-то есть дело? А вдруг всё приснилось?
8 декабря 2010 г.