Иосиф

В дверь постучались. В комнату вошел Иосиф.
- Привет. – Поздоровался он и сел на стул напротив.
- Привет и тебе. – Рассеянно ответил я.
Несколько минут тишины.
- Чем занимаешься? – полюбопытствовал гость.
- Пытаюсь настрочить что-нибудь. – Ответил я.
- Ммм… давишь из себя музу? – Иосиф улыбнулся.
- Давлю. Только вот совсем не муза получается. – Я удалял строки текста клавишей Backspace.
- Да, творчество – это такой процесс… вдохновение там и прочее, прочее.
- Да брось ты, какое вдохновение. Есть что написать – написал. Нечего – не пиши. – Мне писать было явно нечего. И Иосиф это понимал, следя за тем, как текст исчезает в недра компьютера. Скорее всего, в цифровой ад, где эти буквы будут мучить рогатые нули и единицы с вилами в руках.
Иосиф поерзал.
- Как-то все у тебя слишком просто. Думается мне, что все должно быть иначе.
- И как же? – пришел мой черед любопытствовать.
- Возникает у тебя стремление, желание выразить себя, выплеснуться на бумагу,обнажить свою душу, эмоции, свои страсти. Открываешь себя на весь мир! Это ведь не шутка! – по тону Иосифа было очевидно, что это – весомый аргумент. – И это желание разрывает тебя, как… как лед разрывает стеклянную банку! И ты пишешь, и умираешь в своих строках, и после возрождаешься, как Феникс – знаешь же, что это такое? – и готов снова жить, и бороться, и искать… - голос его постепенно замолкал. Иосиф смотрел на меня с удивлением.
А мне было откровенно скучно.
- Как я понял, у тебя другое мнение об этом. Расскажи мне, - удивление в глазах Иосифа сменилось интересом.
Я потер глаза. Не высыпался катастрофически. И спать не хотелось, что за бред.
- Что рассказать.…Знаешь, у меня сначала было так же, - начал я. – Творчество, это – ух! Это – ах! Невозможно без полной самоотдачи. Это и Феникс, и огонь, и лед, и прочее-прочее-прочее. И разрывает,и – да-да-да, - перебил я открывшего было рот Иосифа, - умираешь, и все в таком духе.
– А сейчас?
- А сейчас…что сейчас. Сейчас у меня есть набор мыслей, которые я пытаюсь изложить в доступной форме. Поэзия идет не от сердца, а от головы. Из головы. Обработка, обработка, обработка. Да вообще любое творчество идет из головы.
- А сердце?
- А что сердце? Сердце – пучок мышц.
Снова тишина. Теперь Иосиф – сплошь недоумение.
- И как… как же ты пишешь?
- Как…вот так и пишу. Как мысль пойдет. – Мой голос снова рассеян, я углублен в останки текста на мониторе, пытаясь собрать хоть что-нибудь из набора слов. Не получается.
- Прочти мне стих из твоего последнего. – Попросил меня гость.
- Ммм… ну вот, слушай.
Я прочел одно из последних произведений. Иосиф внимательно вслушивался, ловя каждый звук, каждую интонацию голоса уставшего человека.
Я закончил чтение. Иосиф выпрямился и сказал:
- Это плохие стихи.
Он задел меня до глубины души. Но критику нужно уметь принимать здраво, с пользой, поэтому я спросил:
- Почему они плохие?
- Просто они плохие. – Отрезал Иосиф. – Прочти мне еще что-нибудь.
Отличная аргументация. Ну да ладно. Может, гостю не нравится тема. Прочту еще.
И чем дальше я читал, тем больше лицо Иосифа кривилось так, что я сам начал подозревать свои произведения во вшивости. Но вроде и критики хвалили, не без замечаний,конечно, и исправлял я все добросовестно. Иосиф моих трудов не оценил.
- Все, хватит. – Он помотал головой из стороны в сторону. – Я устал. Не надо больше.
- Почему все так плохо? – спросил я, надеясь на подобающий ответ.
- Нет, это ты должен знать, почему все так плохо. – сказал Иосиф, глядя на меня.
- Слушай, по-моему, здесь все нормально. Вот и рифма хорошо подобрана, размер выдержан….
Лицо Иосифа потемнело.
- Они фальшивы, твои стихи. Они лживы. Ты зовешь куда-то – но нет силы в твоем зове, нет силы в тебе самом. Ты зовешь всех, но сам никуда не пойдешь. Ты – обманщик. Лжец.
- Послушай, я…
- Что ты, что ты! – взорвался гость. – Все только и говорят: я да я… Сказал бы, в рифму. Ты не живешь своими стихами, ты вообще не живешь в них. Ты пишешь – как? – от головы, точно. Обработка, обработка. Рифма. Размер. – Иосиф передразнивал меня. – А все настоящее – за ними, за этими рамками! От сердца все должно идти, понимаешь?
- Иосиф, ты же взрослый человек, какое сердце…
- Какое? Которое в твоей груди бьется! Да бьется ли? – его глаза сверкали. Праведным гневом. Казалось, что сейчас молнии прошибут насквозь мое смертноетело. – Взрослый. Я взросл. Взрослый – не значит старый. И иные старики дадут фору молодым. Вот они – взрослые. Умеющие ценить вещи так, как они того стоят. Умеющие ценить саму жизнь. Ценить красоту. Умеющие любить.
- А я что, не умею?
- А где твоя любовь? Здесь, что ли? – Иосиф с насмешкой кивнул на листы бумаги в моей руке. – Любовь к себе – бесспорно. А любовь к жизни? Да что к жизни… хоть к одному человеку, кроме себя?
- А что любовь? У меня есть любовь родителей, любовь семьи. Им я плачу тем же. А с женщинами любви нет. Есть влечение.
- Ооо, - голос Иосифа стал надменным. – Любовь, плачу. Влечение. Мальчик вырос или все же остается мальчиком, рассуждая так? Что ты познал в жизни, чтобы любовь можно было оплатить?
- Что я познал? Пусть немногое, но знаю! – теперь повышать тон начал я. – Я любил, и страдал, и много чего было…
- Видишь – было. А сейчас ты – пустая бочка, которая и в любовь не верит.
- Откуда ты взял…
- А все здесь написано. – Иосиф кивнул на кипу бумаг, кипу моих творений, которые я бережно холил и лелеял. – Здесь есть все. Ты ни во что не веришь. Твои стихи – унылые метафоры, туманные извращения над словом. Где твое сердце? – наклонился онк моему уху. – Где твоя вера? Где твоя любовь?
А в ответ на его голос изнутри меня звучала пустота...
- Ты отталкиваешь людей своей пустотой. Своим неверием. Жизнь общества? Ты все считаешь обманом. Любовь? Ты не веришь в нее. Ты не любишь. Тебе плевать. Какой прок от тебя? – Иосиф все говорил и говорил, и я понял, что он говорил правду. И понял также, что мне глубоко плевать на его слова. Его мнение. У меня свое.
Мы ведь не должны спорить друг с другом и навязывать свои точки зрения, верно?
Или должны?
Обязаны это делать, чтобы хоть что-то менялось?
Мне надоедало засыпать на рассвете, потому что не мог заснуть. Думал. О девушке думал, честно. А потом приказал себе не думать о ней. И огрубел. Надоедало слушать лозунги "кого-то куда-то" – все делается ради денег, я это знаю. Чувство справедливости орало матами и брызжало слюной – я затоптал и его. Мешало жить. Каждый сам себе хозяин, «у меня все хорошо», принципы невмешательства в личную жизнь – пожалуйста, мне же лучше! Выстрел – и спится гораздо легче! Чувство вины? Непрактично. Бах! Бах! Бах! Бах!
И я не могу заснуть в итоге. Не с чем засыпать.
Где ты, сердце?
Мне надоело и это. Но сдвинуть меня с мертвой точки не сможет никто. Ни я сам, не Иосиф.
И он прекрасно это понимал.
- Ты даже не злишься на то, что я говорю тебе.
- На правду не обижаются. – Ответил я, глядя в сторону.
- Да уж, был бы жив – дал бы в морду. – Сказал Иосиф.
Несколько минут тишины.
Стало горько. В груди защемило. Я, не всматриваясь, стер оставшийся недописанным текст до конца.
- Время лечит. – Сказал Иосиф, уходя, на прощание.