Утро туманное, утро седое...

Как в луче прожектора на сцене артист, перетаскиваю за собой светлый круг, отвоевываю его для себя в молочном желе последнего утра сентября. За плотной завесой обрушившегося на землю тумана обострившийся слух угадывает тупые, приглушенные человеческие шаги, шарканье собачьих лап.
Загадочная, тайная жизнь. И каждый из нас, невидимый для других, бережно несет в себе непуганым ощущение этого утра, ведет незримый диалог со светящимися в тумане лимонными, апельсиновыми, багровыми шарами тополей, берез, осин, причудливыми ворсинками подмороженной травки, похожей на забавные белые извивающиеся червячки.
Не хочется говорить, хочется сохранить нетронутым видение преображенной, неузнаваемой деревеньки.
Выплывают из седого, студенистого, влажноватого покрова человеческие фигурки и тут же молчаливо растворяются. И, отягощенные этой непроницаемой дремотой, люди все-таки с надеждой посматривают вверх, предчувствуя, как скоро в кажется бесконечной глубине белесого сонного обморока проявится вдруг растрепанное, совсем не слепящее подобие солнца. Вроде как сначала потерпевшее поражение, усталое и безразличное, оно начнет терзать за загривок эту муть и хмарь, трепать и раскачивать ее, расшатывать и пронзать своим еще таким далеким светом.