Ты бы верно звонил по утрам...

Ты бы верно звонил по утрам, нежно спрашивал "как спала?"
я твердила бы "хорошо", не заметив, что завралась,
допивала остывший чай, пряча заспанные глаза,
и зачесывала к вискам блики осени в волосах,
оставляла на пальцах ложь равнодушно прошедших дней
темно-красным огнем полос на равнинах прямых ногтей,
я послушно бы шла вперед, твоё сердце храня внутри
и прикладывала к груди, выпив боль на аперитив,
вновь летала бы на руках от небес и до края дна,
распаковывала мечты, перекладывая в туман
дерзость планов и гордость фраз, тех что станут слеза-водой,
сделав вид, что забыла страх, грудью бросившись на прибой;
как мне жить, выбрав этот путь? Слишком верно тебя терпеть,
пеплом чувств разжигая ртуть, не стараться дотла сгореть;
не ломаться под гнетом льдин полотняно-седой зимы,
и делить на двоих любовь до конца, до самих седин;
ты бы сладко смотрел в глаза, и в ладони держал ладонь,
обнимая меня до дна; страсть, желание, жар, любовь;
отдавая своё тепло, ты бы стал навсегда моим,
или, может, не навсегда, но хотя бы на пару зим
нежно таять в твоих руках, пусть уносится в облака -
не души, я дышу - душа. Только чувствую сталь клинка
что под сердце моё войдет, едва время слетит с петель,
я закрою глаза на миг, и уже не декабрь, апрель,
а по ребрам стекает вниз горько-красное серебро,
я качаюсь то вверх, то вниз; мир ломается как стекло,
затихает фальшивый шум, под ногами шуршит асфальт;
ты притянешь меня ко дну, но с коленей пора вставать;
я легонько коснусь ресниц поцелуем усталых губ,
мы простимся с тобой на бис, под фанфары старинных труб;
я стекала в тебя до дна, спрятав искренность под замок,
но, прости, всё прошло сполна - нашей связи окончен срок.