Картины Джобсиады

    
Картины Джобсиады

Карлу Арнольду Кортуму

(Автору Джобсиады)

У  дорожного  сижу столба,
Во мне радость и удивленье,
Трясётся  лошади голова,
И скачешь ты через столетья

Я шляпу пред тобой снимаю,
Ты раскрываешь кошелёк,
И я радостно внимаю,
Монеты сыпешь в «котелок».

Как красиво сидишь в седле,
Наездник крепкий – знаешь дело,
Чуть качаешься  налегке,
Цок, цок копыта – едешь смело.

1
            
Здесь всё готово для того,
Чтоб описать подробно,
Жизнь господина одного
Зарисовать удобно.

Набив трубку табаком,
Спокойно описать пером
Всю жизнь его, любовь, ученье
И, конечно же, мученья.

И всё, что в жизни иногда,
И в остальном – почти всегда,
В жизни каждого из нас
Происходит в этот час.

Это – Джоб, господин сенатор,
Он сына будущий отец,
А вот и фрау Паппельплатер,
С которой шёл он под венец.

Теперь она – его жена,
И до сегодняшнего дня
Они имеют только дочь,
Но и сына иметь не прочь.

Однажды ей приснился сон,
Но, слава богу, сгинул он,
Будто с большим трудом она
Кривую трубку родила.
По виду трубка в виде рога,
Спросить бы надобно у бога.

И, о радость, чрез три недели,
Что так быстро пролетели,
Увидел свет наш Джоб – младенец,
Наследник, будущий владелец.
Как рад сенатор был отец,
Что случилось, наконец!

И все тёти и кузины,
Спеша с радостной болтовнёй,
Пожаловали на смотрины
Подарить восторг им свой;
И сказать, что к Вашей чести
Для всех в округе эти вести.

Когда счастливая мамаша
Всем поведала свой сон:
— О боже мой, какая каша,
И что же означал бы он?

— Не каждому дано такое,
Такое счастье золотое,—
Сказала гостья твёрдым тоном,
И ей другая – словно звоном:
— Сну верить можно лишь настолько,
Что он природы – явленье только.   

2

Хиронимус – его назвали,
Такое имя ему дали
На семейном своём совете,
Не найти такое в свете.

Был малыш всегда доволен,
Соской не был обездолен;
Но облепили его мухи,
И начались детски(е) муки.

Себе не мог помочь, конечно,
Муки плачем встречают вечно,
Соска выпала изо рта,
И стала мухам так сладка.

Пришли родители на крик,
Успокоили в тот же миг,
Зацеловали малыша вдвоём,
Не чая в чаде любви своём.

Но вот и в школу пора идти,
Семь лет минуло позади,
Но, к сожаленью, появился вдруг
У Хиронимуса такой недуг:
Как апатия к науке,
Для него ученье – муки.

Он мух ловил учёбы вместо,
Слюной своей намазав руки,
Он занимал напрасно место,
Он просто умирал от скуки;
Он делал всё, чтобы развлечься,
А от учёбы, чтоб отвлечься.

Он ректору устроил пакость,
Придумал же такую гадость,
Отрезал клок волос своих,
И в трубку затолкал он их.

Вот заходит ректор в класс,
Набитой трубку видит глаз;
Раскурил он трубку тут же,
И после нескольких затяжек
От неё стал запах хуже,
Как от горелых волос говяжьих.

Ай, ай! Какой же ты дурак,
Что шутишь очень мерзко так,
Вскочил он с места возбуждён,
Схватил его косичку он;
Увидел – отсутствует конец;
И понял ректор, наконец,
Бить начал трубкой негодяя,
С дурака всю дурь сбивая,
Втянул на стол лицом в чернила,
Да так, что трубка его почила;
Ему он вынес приговор:
В учёбе мальчик просто — сор.