Рассказы, карлики и лилипуты

 
                Как Андрей Борисович работу нашел

Андрей Борисович вел безработный образ жизни, но злые окружающие считали его безобразным. Ну не хотел Андрей работать, хоть ты тресни! На кой черт мне сдалось общественное благо - думал Борисович - мне и свое то не улыбается. Тьфу, на вас! -  ругался Андрей Борисович c работодателями. Тьфу, на тебя! - отвечали обидевшиеся  работодатели, горько не заплакав.

                Новогоднее обращение Президента к массам

В России наступил Рай… и даже никто не слушает песенки в стиле «душевный», ну совсем никто. Все живут весело и счастливо, и даже раз в год улыбаются. - Неправда! - Да,  неправда.

                О краткости

Однажды Степанида решилась пойти на свидание. Нанесла яркую раскраску, и даже купила в секонд-хенде платье в горошек. Но в спешке забыла дома улыбку, а вместе с ней и жар  сердца. Игорь опоздал на два часа, но зато принес с собой словарик редких слов в редком цивильном футляре. На протяжении двух часов, сорока пяти минут и тридцати двух секунд,  он натужно «манкировал» кем - то и чем - то, представлял портовый двор просцениумом,  фонари софитами, а их двоих актерами неоконченной пьесы. Дурак! - топнула ножкой  Степанида - В каком хлеву тебя учили краткости! Она - сестра любви, начнем! - Они  начали, и, позабыв о времени, продолжали сорок семь лет, четыре месяца и пять дней,  запамятовав дать детям хорошее образование и маниакальное воспитание, а так - же сжатое  понятие о краткости…

                Машина, виски и луна

Стоял Жигули, машина советский
Лежал бутылка виски, высший сорт
Меж ними шел конфликт недетский
Кто есть зерно? Кто плевел? Кто не торт?

Луна арбитром не предстала,
Луна зевнула и взошла
Машина ржавчиной устала
Бутылка трещиной пошла.

В Шотландии, где виски
В Союзе, что Советский
Луна холодная стоит…
Конфликт идет недетский!

                О том, как Гена вышел из дому и не вернулся

   Работал, значит, на обувной фабрике один такой Гена. Работал, ну и что? Да больно  странный был Гена. Ты, Гена хоть иногда отдохнул бы, развеялся, что ли - говаривал  говорливый экспедитор - а то сидишь в своей дыре и людям носу не кажешь, а что  работаешь, то не в счет… - Да надо бы как - нибудь - соглашался Гена, да так и сидел  сиднем и жизни не видел.   
    В один из безымянных дней приключилась лютая простуда, и заболевший Гена увидел странный сон. Проснувшись через сутки, он непреодолимо возжелал улицы, и уличный шум был для него отрадой. Достал, значит, Гена из бабушкиного сундука цветастый костюм с  бабочкой, и с головой нырнул в водоворот города. Вышел на незнакомую улицу, увидел  незнакомые лица; глаза его разбежались, да так и не сбежались на место. Чем дальше погружался он в пучину города, тем больше дивился. Где это я? - спрашивал Гена  призрачных прохожих - Где был, там и остался - отвечали ему. А меж тем все было ново и  оставляло много места для исследований, в чем Гена собственно и растворился, изучая ответвляющиеся улочки, на которых проблески архитектуры обещали лунатический ступор, а  красотки предваряли юбочный фрустракт.   
    С одной такой юбочкой Гена пообжимался, оставшись, и был вполне доволен. Его искали, устали искать и забыли. Все кабаки и бордели исходил Джон, так теперь его величали, жил он на другой стороне Земли и был вполне счастлив.

                Симпозиум, симпозиум!

   Был научный симпозиум в завалящимся провинциальном городке, где стены исследовательского центра кишели интеллектуалами, среди которых стоял в очках Сидоренко.
Сидоренко: Дорогие друзья…
Гельдман: Сидоренко, вы псевдоинтеллектуал!
Сидоренко: Да, Гельдман, и потому я здесь, –
сказал Сидоренко, разбил очки, и, плача, ретировался.

                О мальчике плохое слово

Маленький мальчик был маленьким бесом
В маленькой спальне страдал энурезом
В школе шпыняли, дома стращали -
Кошки дворовые робко страдали.

Маленький мальчик был маленьким бесом
Вырос в большого, страдал энурезом
Беса изжить в себе он не смог -
Носит пол - света испанский сапог.