Грамматика измен. Монолог

Осень меня вдохновляет своим переменчивым ветром, яркой палитрой ощущений, неописуемо прекрасными моментами, когда состояние твоей души приходит в гармонию, и ты чувствуешь: вот она – жизнь! Но осень  - это ещё и терпкий укор. Укор всему тому, что происходило   в другие месяцы – сезоны, а ты не понял, не разглядел,  не сумел вовремя найти нужную фразу, упустил, или не смог адекватно оценить.
Поздняя осень пахнет MEXX.
Я не знаю, когда и при каких обстоятельствах это произойдет, но я верю в то, что настанет тот самый единственный день, когда… возможно ты будешь смотреть телевизор, или возвращаться из гостей, или вспоминать кадры яркого арт-хаусного кино… когда зацветут каштаны, или наоборот, их листва упадет ярким ковром к твоим ногам… ты поймешь, что все эти тысячи букв, мои споры по телефону, не отправленные мейлы, попытки победить и разорвать этот непрерывный хаос обстоятельств, все это – посвящено тебе, потому что- пришло в мою жизнь – из-за тебя.
Есть встречи, которые как прикурить сигарету – все настолько просто и неприметно, что даже не остается в памяти. Но сами отношения – это как сделать затяжку из особого наркотического вещества, которое расползается по всему твоему организму, заполняя легкие, печень, желудок, мозги и меняет твое тело на молекулярном уровне. Изменяет тебя порой до неузнаваемости. И ты носишь эти изменения  в себе до тех пор, пока от прежнего тебя ничего не останется. А потом - новая затяжка, но уже с кем-то другим.
А расставания все равно неизбежны. И происходят по-разному. Ты думаешь и анализируешь – почему? Задаешь сам себе тысячи вопросов, и вроде бы знаешь на них ответы (по –крайней мере тебе так кажется), но все тщетно.
Никто не поднимает трубку, одно и то же письмо ты отправляешь несколько раз и получаешь статус «доставлено». Но связи больше нет. В последние годы меня даже стали забавлять попытки предугадать как это произойдет. И заденет ли меня это расставание сильнее, чем предыдущие.
В первый раз я увидела ее в аэропорту во время регистрации, мы проходили друг за другом. Она показывала свой паспорт, и по ее внешнему виду было понятно, что перелеты на дальние расстояния для этой пассажирки дело привычное. Не то, что для меня, первый раз летевшей с докладом на Пражскую конференцию по… впрочем, не важно.
Потом она так же легко прошла по полупустому самолету и села рядом со мной. Улыбнулась  и представилась: Мирьям.  Пересела  потому что предпочитает  сидеть в передней части самолета. Яркая внешность уверенного в себе человека и едва слышный акцент, когда она говорила по-русски. Возможно, чуть больше косметики и украшений, чем принято видеть на европейках.
Теперь спустя много времени после нашей встречи я не знаю, смогла ли бы она произвести на меня такое сильное впечатление в моем родном городе. Но тогда у меня все закружилось в калейдоскопе Праги, арт-галерей, встреч, презентаций, светских приемов в посольствах, на которые меня приглашали Мирьям и ее муж(он был дипломат). Все это меня накрыло волной необычных знакомств, запахом кофе и ванили в кофейнях, куда ходили мы с Мирьям: она показывала мне свои любимые места в городе, запахом лака и красок мастерских известных художников, что когда я прошла зону контроля в аэропорту по возвращении, мне казалось, что это был сон.
На прощание Мирьям оставила мне свою визитку с мейлом, который она регулярно проверяла. После этого я не видела ее год.
Но как только наступало лето, она всегда приезжала с мужем (у него были здесь дела) на несколько недель. И эти несколько недель всю мою предыдущую жизнь выставляли  в каком-то совершенно ином свете. Не то что бы тусклом или сером или лишенной смысла. Вовсе нет. Бывали периоды не менее яркие и важные. Но от общения с Мирьям у меня всегда оставалось ощущение, что она является владелицей какого-то тайного знания, которое она носит в себе и может быть сама об этом не догадывается. Она высоко оценила мою профессиональную деятельность, знание двух языков, светскую легкость и непринужденность. Мы отлично понимали друг друга, несмотря на небольшой стаж знакомства.
В каждую из поездок он привозила мне стопки фотографий и показывала все то, что она видела за год. Вот она на Гавайях на почти пустом пляже, вот в фешенебельном баре в обнимку с каким-то мужчиной, вот она на очередном приеме и  опять вокруг нее яркие, красивые успешные люди; вот улицы делового финансового центра, а следующий снимок – Мирьям на фоне тибетского монастыря. На ней всегда разные платья и костюмы, никогда ничего не повторяется. Я ее спрашиваю: «ты когда-нибудь видишь еще этих людей?» «Нет. Почти никогда»- отвечает она -  «У мужа слишком напряженный график, трудно что-либо изменить…»
«Я ношу в себе измену» - говорит Мирьям. Потом она повторяет эту фразу еще несколько раз. Я не решаюсь у нее спросить, что это значит. Она изменяет мужу? Или он изменяет ей? Или она сама изменяется так быстро, что не успевает привыкнуть к новой себе? Или не может привыкнуть к местам и людям? Я не знаю. Мирьям иногда допускает незначительные грамматические ошибки, но в целом стилистика ее речи безупречна. Откуда же она так хорошо знает русский?
Прабабушка Мирьям была из русских дворян, которые иммигрировали в Францию в начале прошлого века накануне всем хорошо известных событий. Звали ее тоже Мирьям, вернее, Мария. Она отлично знала европейские языки и была эрудированней многих женщин своего сословия. На первое время ее,  ее пятилетнюю дочь и мужа приютила чета французских друзей и семья еще как-то пыталась поддерживать тот уклад жизни, который был им привычен в России: салонные вечера, недорогие билеты в театр, нет-нет, не на премьеры конечно, но все-таки… обязательные прогулки в парке в теплую осеннюю погоду.
Вот в такой желтый осенний день умер муж Мирьям: сердце не выдержало тоски по родному осеннему городу. И прабабушка осталась одна с маленькой девочкой на руках. Средства закончились, немногие драгоценности были проданы и попасть прачкой в богатую семью адвокатов было единственным возможным спасением. И теперь она могла только смотреть сквозь случайно неприкрытую дверь, проходя из кухни в полуподвальное помещение на чужое великолепие, хрустально-прекрасную жизнь, словно сон, проскальзывающую сквозь нее. К детям хозяев приходили частные педагоги и из милости обучали дочь прачки грамматике нескольких языков, этикету, танцам. Прабабушка умерла через несколько лет из-за открывшегося туберкулеза от постоянной влажности в прачечной. Когда пришло время, семья адвоката нашла ее дочери достойного мужа. Он не принадлежал высшему свету, но какое это могло иметь значение?
Младшая Мирьям родилась уже в совершенно другой семье: у нее по праву с рождения были статус, учеба в элитных школах, карты закрытых клубов.
Мирьям собирается на очередной прием, достает несколько платьев и шкатулку с украшениями. Я держу в ладонях холодные камни и хочу спросить их историю… В ответ слышу слегка уставший голос Мирьям ( наверное, ей не раз задавали этот вопрос): «Что ты! Из тех драгоценностей ничего не уцелело. Это было просто невозможно!»
Потом опять зима, загадывание желаний в Новый год, новые знакомства и прощания. И вот снова звонок на мой мобильный и я держу в руках очередной подарок по поводу нашей встречи.
Прежде чем я разорву упаковочную бумагу, Мирьям говорит мне: «Пообещай, что это платье ты оденешь только к одному мужчине и больше никогда в жизни». Я смеюсь… но она так серьезно на меня смотрит и мне остается только согласно кивать головой: конечно – конечно…
«Запомни,  - продолжает Мирьям, - ни к чему в жизни невозможно вернуться, как бы ты ни старался и ни хотел этого…»
И действительно оказалось, что это платье можно одеть только один раз. Когда я захотела повторить попытку, я обнаружила, что оно потеряло свою форму и поблекло. Значит, то, что говорила Мирьям, правда?
От нее мне досталось не только платье. Когда она присутствовала  в моей жизни, мне удивительным образом начинало везти на людей, различные события и проекты.
Я ношу в себе измену. Эти слова и голос Мирьям еще долго звучали у меня в ушах, когда я мысленно возвращалась к различным эпизодам в своей жизни. Были моменты, когда было просто необходимо поменять все, но я не решилась, а потом было поздно; но случалось и так, что ничего изменить нельзя было в принципе.
Я ношу в себе измену. В последнюю нашу встречу Мирьям много говорила о том, что этот город мне совершенно не подходит, что в нем нет для меня challenge, что я упускаю столько возможностей, что я перестаю соответствовать самой себе  и меня погубит мое же прошлое. Мирьям знала некоторые подробности моей жизни.  Банальные, характерные для многих, может быть в чем-то типичные для этих мест.
«Извини, - говорит она, - Я не хотела тебя задеть или читать нравоучения», и мы продолжали мило общаться дальше. Но я иногда ловила ее взгляд в котором ( а может, мне это только казалось) я читала и удивление, и непонимание, и легкую скуку и все реже и реже появляющийся интерес.
Я ношу в себе измену. Особенно долго я думала над этими словами, когда однажды летом я не получила ни открытки, ни телефонного звонка. Ничего. Мои письма уходили на электронный адрес, но ответа я так и не получила. То же самое повторилось и через год. На третий я уже и не ждала. Это не было ссорой или окончательным разрывом, просто что-то поменялось. Или же я стала для Мирьям слишком статичной, ведь у меня скорость перемен была совершенно другая.
Но еще многие годы я продолжала и продолжаю верить в то, что существуют две совершенно различные плоскости, каждая из которых меняется со своей точно заданной скоростью в нужном именно ей направлении относительно определенной линии координат, чтобы вопреки всему достичь своего пика счастья и расцвета, и может быть однажды эти плоскости пересекутся, и в одной из них будет находиться прекрасная неповторимая женщина, которая чуть слышно прошепчет: «Я ношу в себе измену».