Я был сожжён, когда мне было три

У фото загорелась виньетка,
Затем, со старой, жёсткой подложки,
Прозрачный язычок незаметно,
Неспешно перебрался на ножки.

На ножки в старых детских сандальках,
На ручки, будто бы восковые,
Неровные, как тонкие палки,
И пальцы шевелились… живые.

А пламя своей дерзостью зыбкой,
Моё уже раскрасило личико.
Но я своей трёхлетней улыбкой,
Смотрел и ждал, что вылетит птичка…

И не было ни слов, ни вопросов,
Лишь Счастье, братик, мама и папа,
Который всё курил папиросы,
И говорил, я буду солдатом.

Сижу, ловлю обрывочки пепла
И кашляю от прошлого счастья…
Была ты, жизнь моя, словно петля,
Щеночком жался к лживым участьям….

И, вот, успел довериться Этой,
Что так просила детское фото…
Кто ж знал, что сатанинское вето
Навечно, коль коснётся кого-то…

Она меня сожгла ещё в прошлом,
За 30 лет до своего рождения,
И я сожжённым жизнь эту прожил,
Вплоть до Её второго явления.

А ветер дул, а я был простужен,
И в мозжечке тихонько свербило,
Что мне уж крематорий  не нужен,
И красная звезда над могилой.
…
Ночь принесла мне запах кладби'ща,
Стал ветер лысый череп мой нежить…
…
Я спал.
Почти такой, как обычный…
Сожжённый только…
Маленький
НЕЖИТЬ.




1952 г.
2010 г.