стихи

Ночь темна и прекрасна.

Ночь темна и прекрасна на небесном ее покрывале
Жемчугами чарующих звезд вальс галактики свой танцевали.
И смотрела в восторге земля, созерцая такое величье.
И плыла, увлеченно плыла и кокетничала романтично.

Но подернутый дымкой путь, уносил вдаль куда-то звезды.
Очень жаль их уже не вернуть галактические эти грезы.
Поцелуем прощальным летим свет в стремительной колеснице,
Отражаясь в бездонных глазах, освещая безмолвные лица.


Холодный дождь.

Холодный дождь струится по стеклу,
И хлопья белые искрятся
Я выйду и куда-нибудь пойду,
Чтоб в этой заварухе затеряться.

Холодный сумрак завершает день
И белые, пушистые снежинки
Летят и падают, и покрывают тень
И превращаются в сверкающие льдинки.

Печальна музыка у этого дождя.
С небес потоком падают пушинки.
Смычком взмахнула алая заря,
Слизав безмолвные, случайные слезинки.

О, это сказка, дождь умолк
И только белый снег искрится,
Я тихо в никуда иду…
По белым шелковым страницам.

Ивушка.

Одиноко у дороги ивушка стоит.
О своей печальной доле с ветром говорит.
Раскудлала пышны ветви, уронила в пыль,
Поднялся туман над степью, застонал ковыль.

Серебром блестит листва, ветви тяготя.
Горечь на губах застыла, слезы за тая.
Сердце болью заскулило, песней воровской.
Ветром, ветром разметало разговор святой.



Блеф.

Украдкой ночью дождь прошел,
Упал на землю скромно,
То слезы скорби о былом,
Застывших камнем-томным.

Души невидимый рельеф!
Природа, нежная гадалка.
Все, что творится со мной - блеф!
Ушедших лет безумно жалко.


 
Народ, убогое дитя.

В прогорклом дыме перегара,
Как бы усмешка над судьбой
Мелькает доблесть, честь и слава
Народа проклятого той,
Что Родиной у нас зовется.
Просторы, чьи душой любя,
Как в песне с жизнью расстается,
Народ - убогое дитя.
 
И не считая жизни эти,
Достигнув цели для себя,
Швырнув для галочки букетик,
И это благодарность вся.
Веками стонет это племя.
Нет, не враги повинны в этом.
Страдает он, считая время
Связав себя с землей заветом.



Эфемерные старики.
 
Я не знала своих стариков.
Не знакома, ни с дедом, ни с бабкой.
И не ведаю тот бугорок,
За железной убогой оградкой.

И историю этой страны,
Изучала не в школе по книжкам.
По преданьям жестоким семьи,
По нелепым безжалостным стрижкам.

С фото смотрят мальчишки, девчонки,
Взгляд открытый и жизнью довольный.
Тянут к ним ребятишки ручонки,
На сиротство бедой обреченных.

И холодная жесть клеветы,
И молчанье в ответ на вопросы,
Благодарность родной стороны,
За безжалостные разносы.

За печатями скрыты ответы,
Гриф секретности снять не с руки,
И глядят на меня из далека,
Эфемерные старики.


Царь Иудейский.

По небу тьма ползла, закрыли солнце тучи,
Вершилось дело зла, и это был не случай.
Решался спор жестокий между добром и злом,
И все сосредоточье сходилось этим днем.

Толпа, хмелея, ликовала,
Иисус измученный, покорный
Нес тяжкий крест свой,
И голгофа от мук его навзрыд рыдала.

Распяли на столбе и вознесли,
Шальной толпе на обозрение,
Какой урон себе же нанесли.
С таким безумным наслажденьем.

А он все знал, на то пришел
И лишь молил Отца смиренно,
На трон печально свой взошел,
Осыпанный неблагодарностью, презренный.

Царь Иудейский,- восклицали,
А он был царь, намного выше.
Пред ним склонялись выси, дали,
А он пришел, чтоб их услышать.

И в этот час он умирал,
Распятый, на столбе страдал.
-"Се, Человек!": кричал Пилат,
Но мир избрал дорогу в ад.

Толпа блаженно ликовала.
Раздался гром, земля разверзлась.
Завеса в храме сорвалась.
На землю пала тенью мгла.

И лишь тогда понять смогла
Толпа, что ныне совершила.
И тень на лица их легла,
И маска ужаса застыла.